Страница 4 из 14
Но, увы, не получалось. Одно из двух: или природа действительно решила на ней отдохнуть. Или, как Настя однажды подслушала, папашкины гены подмешались.
Папашка (Настей никогда не виданный) считался в семье Капитоновых образцом бездарности и сволочизма. О нем старались не вспоминать. Будто не было его – и все.
Мама с раннего детства пыталась выявить в Насте какие-нибудь таланты. Ну, пусть не таланты – способности. Или, хотя бы, склонности. Настю швыряли то на гимнастику, то на фигурное катание, то в музыкалку, то в художественную школу… И везде она оказывалась в середнячках. В твердой, надежной и скучной серой массе.
Пейзажи ее были забавны – но их никогда не брали на выставки.
Учительница музыки ставила ей «твердые четверки с переходом в пятерки», но никогда не приглашала выступить даже на общешкольном концерте, не говоря уже о мероприятиях в Доме композиторов или в консерватории… В фигурном катании ее максимальным достижением стала массовочная роль снежинки на новогоднем утреннике. Тренер по гимнастике гладила ее по голове и ласково приговаривала: «Настенька, – мое живое полено…».
Только классу к седьмому маме надоели эксперименты, и Настю, наконец, оставили в покое.
– Хотя бы в школе учись без троек, – досадливо напутствовала она бесталанную дочь.
И пару лет Настя была почти счастлива. Только уроки, и никаких дополнительных школ-секций-курсов. Появилось время поболтаться во дворе, походить по киношкам, почитать внепрограммные книги, освоить краткий курс первых поцелуев в подъездах и на пустынных детских площадках… (Если бы еще только вахтер из их дома за ней не шпионил и не докладывал потом деду: «А ваша Настя сегодня опять с каким-то длинным целовалась!»)
Мама безропотно подписывала дочкин четверочный дневник и лишь изредка досадовала, что Настю никогда не посылают на межшкольные олимпиады – даже районные, даже по литературе… А Насте – ей безумно нравилось, что больше не надо ни с кем соревноваться, и не нужно часами долбить непонятные науки или искусства и страдать из-за того, что ты – хуже других…
В девятом классе пришло время заикнуться о шубке. (Почти все девчонки из их спецкласса щеголяли в мехах, на худой конец в дубленках, и только две-три, Настя в том числе, донашивали детские пальтишки).
Мамуля фыркнула:
– Шубку? Это вряд ли!
– Но почему? Можно пошить очень недорого… Если скорняк знакомый…
– Нет, Настя. – твердо сказала мама. – Мы и так на тебя каждый месяц деньги откладываем.
– Какие деньги? – не поняла Настя.
Мама вздохнула, сказала раздельно и четко, как глупенькому ребенку:
– Ты в институт-то поступать собираешься? Или как, в ПТУ пойдем?
Настя пока всерьез не думала об институте. Но пришлось покорно кивнуть:
– Конечно, собираюсь.
– Поди, в инъяз намылилась? Или в МГИМО?
– Нет, в МГУ, наверно. На филологический. Или на философский. А можно и на факультет журналистики.
– Понятно… – протянула мама. – Предпочитаешь говорильню.
– Почему это говорильню? – ощетинилась Настя.
– Потому что книжки читать проще, чем доказывать теоремы и решать задачки. А трудностей ты боишься.
– Ничего я не боюсь! – воскликнула Настя. – Просто не люблю я ни математику, ни физику!
– Не любишь и не понимаешь, – последнее слово все-таки осталось за мамой. – Ладно. Что туда, в МГУ, сдавать будешь, уже выяснила?
– Сдавать?… – разумеется, этого Настя не знала. Пришлось импровизировать: – Ну, сочинение. Английский, наверно… Обществоведение. Все гуманитарное, ничего сложного.
Мама вздохнула.
– Значит, говоришь, ничего сложного… И ты думаешь, что поступишь сама? И денег никаких не надо?
– А при чем тут деньги? Пишу я хорошо. Мое сочинение даже в классе однажды читали. По «инглишу» у меня в году, наверно, пятерка будет. А в десятом классе еще подналягу. По всем гуманитарным предметам на пятерки вытяну.
Мамуля злорадно улыбнулась и выстрелила английской фразой. Фраза прозвучала красивой и непонятной музыкой. Настя поняла из нее единственное слово: предлог if. Или это не предлог – а союз…?
Вид у Насти был, весьма озадаченный, и мама сжалилась, объяснила:
– Это на сленге… Дословно переводить не буду, там не совсем прилично… Но смысл такой: «Хочешь поступить – гони деньги». А эти твои разговоры: «Пишу хорошо, да пятерка в аттестате…» – детский лепет, и только.
Но Настя все равно не понимала. Девчонки из класса говорили о своем обучении, да в престижных вузах, как о чем-то само собою разумеющемся. В разговорах порой подразумевалось, что за поступление родителям придется уплатить взятку, но об ее размерах речи не заходило. И тут мама, наконец, прояснила:
– Знаешь, как сейчас говорят? Меняю ключи от машины на студенческий билет. А машина семь тысяч стоит, если не знаешь. Неужели подружки тебя еще не просветили?
Настя не поверила:
– Машина? Целая ма-ши-на?
– А мальчикам даже дороже выходит. – добавила мама. И объяснила: – Им поступить важнее, потому что иначе – армия.
– И что, все наши… в смысле родители всех наших… будут платить? – поинтересовалась Настя.
Мама пожала плечами:
– Милкина мама, может быть, и нет.
(Настя однажды сдуру проболталась, что подруга заняла первое место на московской олимпиаде).
– Ей и нечем платить, – пробурчала Настя. – У нее зарплата сто сорок.
– Зато у Милы способности не в пример твоим, – приложила ее мама. – Так что одно из двух, Настя: или – большой талант, или – большие деньги. А с талантами у тебя, прямо скажем, не очень…
– Но они – ну, те, кто принимает экзамены, – не сдавалась дочь, – обязаны спрашивать нас только по школьной программе! А ты со мной на каком-то сленге разговариваешь. Даже переводить неприлично! И еще сердишься, что я не понимаю! Школьники сленг знать не обязаны!
– Наивное ты создание… – вздохнула мама. – На сленге не поймают, так на грамматике завалят. Про МГУ твой точно не знаю, а в «Мориса Тореза» в прошлом году был конкурс семнадцать человек на место. А ты, – не удержалась мама, – все развлекаешься, по кино бегаешь. Хотя давно уже пора в институт готовиться, к преподавателям ходить…
Настя покачала головой:
– Все равно я не понимаю… Ты же сама говорила: у деда такие связи! Что, он у нас – последний человек? Да он наверняка с самим ректором МГУ знаком! И не просто знаком, а ректор у него чего-нибудь просит. Кирпичи там или фонды какие-нибудь… Неужели дед не замолвит за меня словечко?
«Что-то я разошлась, – отметила она про себя. – Кажется, перебарщиваю». Но мама не стала ей выговаривать, только отмахнулась досадливо:
– Ты же знаешь, как дед болезненно относится ко всякого рода проявлениям блата! Но ради тебя он, конечно, мог бы сделать исключение… С дедом мы этот вопрос обсуждали. Технические вузы у него практически все схвачены. Куда хочешь: в МВТУ, МИФИ, МЭИ, МИСИ… Возьмут, и экзамены – просто формальность. А вот с гуманитаркой у него проблемы. Плехановский он тебе еще может устроить, но ты же туда не хочешь?
– Не хочу. – кивнула Настя.
И нарвалась на очередную мамину оплеушку:
– Да уж, с твоей математикой только в экономисты идти.
Настя молчала. Мама спросила – вопрос, впрочем, прозвучал скорее как утверждение:
– Так что путь у тебя один: заниматься с репетиторами. Готова?
– Готова. – откликнулась Настя. И, неожиданно для себя, добавила: – И заниматься буду, и поступлю сама – без всякой взятки!
– Попробуй. – согласилась мама. – Когда готова начать?
– Да хоть сейчас, – вскинула голову Настя.
– Три занятия в неделю. Домашние задания большие. Плюс школа, выпускные экзамены, – продолжала пугать мама.
– Подумаешь! У меня потенциал большой. Только пока неразвитый, – процитировала Настя свою учительницу по литературе.
– Ну что ж, посмотрим, – в маминых глазах мелькнули искорки торжества. – Девятый класс уж догуливай, а я тебе пока репетиторов найду. Может, и правда без взяток удастся обойтись…