Все хорошо

Я встал. Голова кружилась. Все вокруг падало вместе со мной. Будто наступила невесомость. Промахиваясь, я все-таки нажал клавишу двери, и она скользнула влево и назад. Передо мной открылась кнопочная панель – и экран видеофона. Это была удача.

Я вдруг понял, что не знаю ни одного номера – и ни одного кода.

И вообще не понимаю, что это такое – номер или код.

Превозмогая что-то невидимое, но мощное там, в собственной темной глубине, я включил видеофон, набрал наугад десять цифр и стал ждать. Клавиша «вызов» медленно замигала. Через минуту экран осветился. Появилось не слишком довольное лицо…

Это была Майка.

Онемев, я смотрел на нее. А она, в свою очередь, смотрела на меня, и глаза ее расширялись…

– С…тась?..

– Да… Майка…

– Но ты же… – она замолчала, будто чуть не сказала что-то страшное.

– Нет. Я живой.

– Господи, да что же это происходит… – И Майка вдруг заплакала, не переставая смотреть на меня, даже не моргая – будто моргнет, и меня не станет… – Где ты?

– В Сахаре.

– Нуль-Т там где-нибудь есть?

– Я стою в кабине.

– Немедленно… – и она назвала свой код. – Немедленно, слышишь?.. Немедленно! И не отходи от кабины, я сейчас…

Почему-то не в силах оторвать от нее взгляд, я набрал код. Проверил. Нажал «старт».

Экран погас. Мгновенная дурнота. Изменился цвет панели. Почти бесшумно открылась сзади дверь. Я повернулся и вышел в холод и аромат. Этот воздух можно было пить. В нем можно было купаться. Улица невысоких коттеджей уходила вперед, а слева на полнеба висела россыпь огней: Вертикальный город. Я чувствовал, что могу упасть.

АЛЯ

– Одно из двух, Каммерер, – подвел итог Мерлин. – Или вы полный идиот и сами верите во всю эту чушь, или занимаетесь не своим делом и не представляете, что творится у вас под носом. А следовательно – тоже полный идиот…

– Хорошо, – сказал Максим. – Я идиот. Согласен. Я действительно не представляю, что творится у нас под носом. Но я не убиваю ни в чем не повинных людей. Не убиваю, понимаете это?

– Даже если самую смирную зверушку загнать в угол, она начинает кусаться, – сказал Мерлин. – А нас загнали не то что в угол…

– В данном конкретном случае в угол загнали нас, – сказала Аля.

– Я приношу свои извинения, – сказал Мерлин скучным голосом.

– Чего вы хотите конкретно? – спросил Максим. – Отменить запрет? Это нереально. Я не имею веса в Мировом совете. После того, как Сикорски… Единственное, что можно сделать, – это изменить вашу тропность к Земле… хотя бы на нейтральную. Будет легче.

– Вы ни черта не понимаете, Каммерер! Андроиды посещают Землю – и ничего! Ничего абсолютно! Никакая программа не срабатывает! Сейчас на Земле несколько наших людей. Это все полная чушь. Пирс был жуликом…

– Вряд ли. Кем-кем, а жуликом он не был. Если он солгал, то лишь потому, что создавал андроидов с какой-то иной целью…

– Вы совершенно правы, Максим, – сказал Мерлин совершенно другим голосом. Аля вздрогнула: будто незамеченным вошел и заговорил с нею кто-то… – Узнаете? Мы ведь встречались однажды. Вы должны помнить. Вас только-только вытащили с Островов, вид у вас был помятый, но очень боевой. И бедный Руди, собираясь возвращаться, сдавал вам дела на Саракше. И вдруг появляюсь я с проектом идеального шпиона…

– Пирс… – прошептал Максим. – Ничего не понимаю…

– Ну, тут нет ничего необычного. Контрразведчик должен ничего не понимать – в этом его основная ценность. Только так он и может заинтересоваться чем-то совсем уж тривиальным… Но я рад, что вы меня узнали. Приятно, знаете, когда узнают.

– Так… – выдохнул Максим. – А остальные четыреста с чем-то – это тоже вы?

– Тоже я. То есть – и я в том числе. Каждый сам себе личность, но я в нем живу. Неплохо придумано, правда?

– А – зачем?

– Ну, Максим, вы и спросили… Вы помните меня – того – на Саракше? Помните?

– Ах, вот в чем дело…

– Конечно. Попасть из полумеханического обрубка в тело полноценное, да еще не в одно, а в несколько сот, обрести реальное бессмертие, пережить миллионы приключений… Поверьте, с вами бы я не поменялся. Например, я даже не сразу заметил, что меня-исходного – убили. Кто может похвастаться подобным?

– А что вы там сделали такое, за что вас пришлось убить?

– Много хотите знать, Максим. Любопытство, как известно, сгубило кошку.

– Слушайте, Пирс. А вот вы – один или множество?

– Один. Во множестве мест.

– Вас нет сейчас рядом с Поповым?

– С этим гомункулюсом? Сейчас… нет. Он пропал на спутнике «Атлас». Вошел в симулятор. Теперь его не найти.

– Ясно… Что вы хотите делать с нами?

– Ничего. Правда, Мерлин имеет на вас свои виды… Я не вмешиваюсь в дела своих креатур. Так интереснее жить. Поэтому прощайте, милые эфемериды.

– Минутку, Октавиан…

– Вы вспомнили мое имя? Замечательно. Если желаете, можно еще поболтать.

– Помните Курта Лоффенфельда?

– Конечно… Да, зря Мерлин считает вас тупой скотиной, Максим. Когда захотите, вы умеете думать.

– Значит, Сикорски уже вышел на вас?

– Не сказать, чтобы вышел – но начал принюхиваться.

– А зачем такая сложная интрига? Не проще ли было – отравить, например?

– Нет, конечно. Во-первых, до Тристана дотянуться было все-таки проще, потому что… впрочем, это понятно. Он человек молодой, любознательный. Был. Да… Очень восприимчивый, кстати. Такие – редкость. Два сеанса по пятнадцать минут. И операция свелась к первоначальному толчку… А эффект? Какое отравление могло дать такой эффект? Вся система безопасности буквально разнесена на куски – одним выстрелом! Одним. Или сколько он там раз пальнул…

– Четыре.

– Ну, вот видите…

– Понятно. Я предполагал подобное, но подозревал не вас. Спасибо, Октавиан, вы мне помогли.

– Да что уж…

Что произошло дальше, Аля не поняла. Максим, лежавший только что лицом вниз, вдруг оказался рядом с черным человеком, раздался страшный звук, будто ломали толстые сучья, а потом слепящая молния ударила в каменный потолок…

СТАС

Я утонул в пене, и маленькие мыльные роботы ползали по мне, шлифуя и массируя, посылая слабые токи и вгоняя куда надо нечувствительные лучики своих лазерных рубиновых глазок. Майка сидела напротив, и лицо ее было… не знаю, видел я или чувствовал, но на прекрасном этом лице читался испуг – и какое-то ожесточение. Будто она решила что-то важное для себя – и готова была отстаивать то, что решила, всеми средствами…

Я уже три часа рассказывал ей все, что произошло со мной с тех времен, когда мы виделись последний раз – миллион лет назад и в другой Вселенной, – иона рассказывала, и я видел, что ей тоже нужно выговориться… как и мне почему-то, никогда раньше не испытывал этого желания, а тут вдруг – рухнуло…

– Я тебя спрячу, – сказала она неожиданно и без всякой связи с предыдущим. – Спрячу так, что они век тебя не найдут. Сдохнут, а никогда…

– Спасибо, Майка, – сказал я. – Только ведь я не прячусь. Да и не спрятаться. Видишь ли… время от времени вокруг меня начинают сходить с ума киберы. Я совершенно не контролирую это. И если меня захотят найти, то найдут очень легко. Но прежде будет много происшествий. Могут и люди погибнуть. Зачем?

– Не знаю, – сказала Майка. – А зачем вообще всё?

– Это хороший вопрос. Не знаю. Как я сумел набрать именно твой номер? Тоже не знаю. Кто я? В чем смысл оперы Верди «Трубадур»? Что такое гр'охб? В конце концов, чего хотят Странники?

– Может быть, их и нет совсем, – сказала Майка.

– Может быть, и нет. Хотя – кто-то точно есть.

– Я пыталась систематизировать наши представления о Странниках. Не знания, а именно представления. Динамика за восемьдесят лет. Корреляция с реальными находками. Все очень странно. Представления опережают находки примерно на пять лет.

– Да. Это ложится в общий ряд.