Страница 31 из 40
Я вёл проект «Гений»…
83.
Он вёл проект «Гений», видите ли…
Я уже говорил, что испытывал определённое беспокойство по отношению к себе самому: во мне образовался и всё увеличивался сектор сознания, который я не контролировал. Там что-то происходило, но я не знал, касается оно меня или нет – и я ли это вообще. Может быть, что и не я вовсе. А Билли Миллиган[1].
Так вот, когда док произнёс эти слова: «я вёл проект «Гений»», – это тёмное неконтролируемое пятно захватило уже больше половины моего сознания, и одновременно с этим я увидел вход, туннель, лаз, ворота, портал – в общем, что-то, что вело туда. За стену. За горизонт. За… за не знаю, что.
Я не удержался. Я шагнул.
84.
Описать то, что я там увидел, невозможно. И слово «увидел» на самом деле не подходит. И нельзя сказать, что я переменился, стал другим и так далее. Объясняющие слова не то что не отражают сути, а наоборот, уводят от темы.
Я был слеп и прозрел? – не то.
Я болел и выздоровел? – не то.
Я был человек, а стал бог? – не то.
Всё не то.
Просто потому, что в истории человечества никогда ничего подобного не происходило, а значит, и в языке, и в мышлении не имелось слова, подходящего для обозначения.
85.
Я стал другим. Я стал понимать многое, прежде скрытое. Я догадался, что произошло здесь до нас и без нас, хотя видел только фрагменты картины. Шерлок Холмс стал щенок рядом со мной.
Рассказать? Или пусть это будет загадкой и дальше?
Пусть пока побудет загадкой… Впрочем, вы и так уже обо всём догадались, просто правда не хочет умещаться в сознании, она другой, непривычной формы.
А главное – она, эта правда, неинтересна и некрасива. И не ведёт ни в какие выси и дали. Вообще никуда не ведёт. И когда на табло станет 00:00:00 – эта правда кончится без следа.
Чёрт с ней. Мне всё равно, догадаетесь вы или не догадаетесь. А главное, вам это тоже должно быть всё равно. Правда вас не спасёт и не сделает лучше.
Но мне следовало скрывать от ребят, что я стал другим, потому что, если меня заподозрят, это сильно осложнит ситуацию. Я стану как бы вне закона.
И ещё: я теперь точно знал, что нам отсюда не выбраться. Мы кончились. И действовать надо, исходя из этого положения дел. Тупо и равнодушно.
86.
Я встал, тем самым объявив собрание закончившимся.
– Товарищи офицеры. Напоминаю, что основное наше задание – уничтожить лабораторию. Поскольку группа подверглась воздействию вредоносного фактора и заражение подтверждено лабораторными исследованиями, то в действие вступает параграф семьдесят восемь…
– Группа должна самоликвидироваться, – пробормотал Скиф, тщательно разглядывая свои ногти. Ногти у него были какие-то неправильные, всегда ломались и расслаивались, он очень переживал.
– Док! – Люба развернулся всем корпусом. – И что, никаких шансов?
Док смотрел куда-то мимо всех, чуть поверх. Он словно бы не слышал вопроса. Мы ждали. Док покачал головой.
– Ну, не может же быть…
Не знаю, кто это сказал. Наверное, все хором подумали.
Потом док сказал:
– У меня началось, ребята… Точно, началось.
На лице его появилось растерянно-счастливое выражение. И с этим выражением – бережно, словно боясь расплескать – он встал, вынул из кармана ПСМ и аккуратно выстрелил себе в сердце.
87.
– Сукин сын! – кричал Фест. – Сбежал? Сбежал, да? Сбежал?
Он тряс дока за грудки, но тот уже был не здесь.
88.
Что ещё?.. Да, была безобразная сцена. Недолго, но была. Но я не хочу об этом рассказывать. Имею право. Почему-то считается, что следует вываливать о людях все гадости и совершённые ими глупости – тогда, дескать, мы вам поверим, поймём: вот так оно и было на самом деле, вот так себя ведут живые люди!.. Хрен вам, и ничего-то вы не понимаете в живых людях. Впрочем, и я не понимаю. И никто не понимает.
Я, конечно, ожидал, что кто-то начнёт истерить. Такие вещи неизбежны. Но дело в том, что начали истерить вовсе не те, от кого я этого ожидал. И развивалась вспышка не так, как я мог себе представить. И уж никак я не ожидал того, кто и как положит конец истерике.
В общем, довольно скоро всё кончилось…
Стоп. Не совсем так – или даже совсем не так. Это тот Гудвин, который был раньше, был вот только что – не смог предвидеть, представить и ожидать. А тот Гудвин, который получился несколько минут назад, видел и эту схему происшествия, и другую схему, которая реализовалась бы, произнеси имярек не те слова, а чуть-чуть другие, – и третью схему, и четвёртую…
Могло случиться почти всё, что можно себе представить. Почти всё. Ну да: на этот раз случилось вот так, а не иначе. (Странноватые слова «случай», «случайность», «случка»… в общем, сведение лучей, пересечение параллельных…) Единственно, чего не могло быть, – чтобы не случилось ничего.
К чему это я? Да к тому, что нет смысла рассказывать про конкретные слова и конкретные действия. Ну да, кто-то нёс чушь, кто-то потерял контроль над собой. Кто-то наоборот – был спокоен, как удав. Кто-то даже сделал то, что полагалось бы по идее сделать мне, но я медлил, не желая тратить заряд авторитета перед решающим шагом…
Могу взамен рассказать забавную историю про Спама. Это было примерно через год после того, как нашу группу разогнали. Спам через «Альянс» нанялся охранять алмазные рудники в Анголе, а Люба должен был присоединиться к нему месяца через три – когда освобождалась следующая вакансия. И там в него с ходу втрескалась по уши жена начальника охраны, полуяпонка-полунегритянка (можете себе это представить?! – я смог, но не сразу). Ну, а что такое пост охраны в пустыне – объяснять не надо, наверное; все на виду, как мыши на блюде. И нравы классические: на чужую бабу даже не смотри, не то чтобы что. Хитрожопая эта японка раза два ухитрилась Спаму дать, и он в неё влип, как муха в кисель. После чего стал искать надёжный способ бывать с ней наедине почаще. И она навела его на способ: хитро запустить червя в охранную систему рудника, чтобы изредка она показывала как будто бы проникновение через периметр. Естественно, вся охрана неслась искать нарушителя, вся, кроме Спама, у которого вдруг выпал мениск, и он хромал с лубком на колене. Поэтому, когда раздавался сигнал тревоги, его сажали за пульт, жена начальника прибегала туда же, в дежурку, и он драл её прямо на столе, сдвинув в сторону шахматы, карты и журналы. Так произошло три раза, и пять, и семь, и Спам начал беспокоиться, что «правило пастушка» почему-то не срабатывает. Оно должно было начать срабатывать, но тем не менее охрана на каждый ложный сигнал тревоги дружно собиралась и шла обшаривать местность. Правда, раза с пятнадцатого она стала делать это медленнее, потом ещё медленнее… А потом Спам догадался посчитать тревоги, сгенерированные его червём, и общее их количество. Получалось так, что с некоторого времени на две червяковые тревоги приходилась одна непонятно какая. И Спам всё понял и про японку, и про тревоги. «Правило пастушка» таки сработало, хотя и в обратную сторону – если можно так выразиться. Более того, Спам понял, что когда воровство откроется (а он не сомневался, что это банальное воровство) – виноват будет Спам, один только Спам, и никто, кроме Спама.
(Морда у него такая располагающая, что ли? – его регулярно подставляют и ждут, когда он явит собой полного лоха, всосавшего сосиску и полностью готового получить удовольствие; Спам же изображает собой ещё более полного лоха и как-то невзначай проскальзывает мимо удовольствия, и все, кто терпеливо и долго ждал и готовился ему засадить, остаются в недоумении и с дряблыми обвисшими концами… Так длилось, пока он не хлебнул приправленного вискаря, но тут уж не его вина.)
1
Билли Миллиган – один из самых известных в истории мировой психиатрии больных с синдромом множественной личности. В его сознании «жили» одновременно четырнадцать совершенно разных людей.