Страница 16 из 40
34.
Ка-128 – единственная машинка, которую мне довелось пилотировать от взлёта до посадки. Это было незадолго до казуса со Скифом и роспуска группы… долго рассказывать, да и ни к чему; в общем, случилось так, что нас надо было вывозить, вывозить срочно, а ждать штатного борта у нас не хватило бы патронов. И я решил – да долбись оно всё конём, не видел я ни одного лётчика, у которого мне хотелось бы чему-нибудь научиться. И вообще: все машины делаются одними и теми же людьми и по одной и той же логике.
В сущности, так и оказалось. Самое сложное было – найти, чем запускается двигатель…
Так что лёгонькая универсальная машинка Ка-128 – это для меня что-то вроде первой и единственной женщины, я к ней не могу быть равнодушен.
Я с удовольствием смотрел, как она танцует над палубой, касается надувными поплавками настила и не замирает, а продолжает покачиваться, а потом – как из салона толстой задницей вперёд выбирается генерал, а за ним копошится тоже что-то очень знакомое, рыжее с макушки.
Хорошая была песенка: «Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались…»
Что-то подобное чуть позже исполнили и высыпавшие на взлётную палубу ребята. То есть они орали погромче, погрубее и с разными выражениями, но было понятно, что им это в кайф – в смысле, прилёт Лисы; вряд ли они имели в виду генерала. Не орал только Скиф.
Он подошёл ко мне и тихо сказал:
– Ну ты и подонок.
– А я что? – ответил я голосом лошади из анекдота про виски с гречневой кашей. – Я и сама охуела.
Он вряд ли поверил, но формальные придирки я отсёк. Не знал и не знал. В конце концов, Лиса – большая девочка и с кем только не спала.
35.
Я потом ещё несколько раз возвращался мысленно к этой теме: ладно, с нами всё понятно, мы трэш, который грех не использовать в последний раз. Но – Лиса? Неужели из-за единственного (подчёркиваю – единственного!) – курса лечения? Всё-таки это тоже отметина нашего гнусного времени, когда наркотиками народ пичкают чуть ли не насильно, а старый добрый алкоголь загоняют куда-то на обочину? И не прав ли старина Соболь, завязавший с любой активной органикой и утверждавший, что именно через лёгкую наркоту в народ внедряют несвойственные народу модусы? Медленно и методично формируют управляемое стадо. Впрочем, говорил тот же Соболь, иначе-то нельзя, иначе-то всё навернётся на первом же повороте…
Я уже не узнаю этого никогда.
Так вот, возвращаясь к Лисе: она ведь не знала, что генерал её уже включил в группу. Значит, она добивалась всего сама. За каких-то пару-тройку часов преодолеть пусть даже видимость сопротивления – дано не каждому.
Рыбка! Таких, как ты, не было, нет – да и не надо бы…
36.
Сели так: генерал – за столиком посередине, док слева от него и немного отдельно, я – справа. Правая рука, десница. Как оно и положено.
Ребята разместились полукругом перед нами. Пока ещё в штатском, только Люба переоделся в камуфло. Думаю, свою охранничью форму он мелко порезал и утопил в унитазе.
У Лисы были мокрые волосы. Она сразу ж, прилетев, попёрлась в душ. Туда же (вот ведь не повезло беднягам) почти вслед за нею попёрлись трое морпехов – ополоснуться после тренировки. Плохо было то, что морпехи оказались хоть поверхностно, но в курсе наших дел: что у них на борту какая-то особая группа, что в составе группы баба – ну и всё такое. Конечно, корабль – это большая деревня, утаить здесь невозможно ничего, – но какое-то подобие дисциплины быть должно? Подобия дисциплины на корабле не оказалось, и голая Лиса легонько, без членовредительства (я имею в виду руки-ноги; а вы что подумали?), напинала всем троим. Тоже голым, естественно. Ситуацию разрядил Скиф, ввалившийся без стука. Что он забыл в душе, сказать не берусь. Наверное, подкарауливал Лису, чтобы поздороваться с ней. Подарить ромашку. А тут, понимаешь, топают мимо него трое голых морпехов, беззащитные совсем… он и забеспокоился. В общем, Лису можно понять: таким просто грех не напинать… ещё, небось, и говорили что-нибудь скабрёзное. Сначала, наверное, Скиф по скифской природной стеснительности своей мялся под дверью, думал: а я сейчас войду и скажу… нет, я просто распахну дверь и с порога…
А тем временем морпехи, хищно матерясь, попытались лишить Лису иллюзий. А Лиса таких вольностей не понимает.
Но, в общем, инцидент удалось замять без последствий. Морпехам сказали, что это не голое женское тело, а маскировочно-боевой комбинезон специальной конструкции, проходящий испытания, и хорошо, что получилось именно так, как получилось. А не иначе. В смысле, легко отделались, пацаны.
Браслеты оставались у меня, у Лисы и у дока. Теперь их с нас сняли хитрым недокументированным способом, чтобы информация о снятии не попала в глобальную базу позиционирования; это такая специальная русская сметка. Согласно данным, с этого момента поступающим в базу, мы шлялись по кораблю, спали-бодрствовали, ели-пили… и температура тела у нас была нормальная, и пульс.
Вообще мы вывалили на столы всю электронику, включая карандаши и контактные линзы; как сказал генерал, малая толика здоровой паранойи никому не повредит.
Взамен мы получили горсть жетонов на плетёных шёлковых шнурках; удавить таким шнурком невозможно, расползётся, зато все прочие положенные ему функции он выполняет исправно. На жетонах, формой напоминающих таблетку алказельцера, с одной стороны нанесены были цифры от единицы до восьмёрки, а с другой – угадывался выдавленный штрих-код.
– Итак, – сказал генерал, озирая наше воинство, – с этой минуты считаю вас на службе.
– Господа офицеры… смирр-на, – сказал я.
Группа подпружиненно вскочила.
– Вольно, – сказал генерал.
– Группа, воллль-на, – перевёл я на общедоступный.
– Садитесь, – сказал генерал. – Итак, даю вводную. Времени на подробности у нас нет. Три года назад вступил в действие многосторонний договор, запрещающий любые исследования в области оружия массового уничтожения. Все это знают…
Фест что-то шепнул Лисе, она хмыкнула.
– Как мы установили, договор этот нашими друзьями соблюдается весьма неохотно. Не стану скрывать, что нами – тоже. Все ищут способ тем или другим способом обойти условия. И все, разумеется, любыми доступными способами пытаются проконтролировать друг друга. И если удаётся прихватить партнёра на жульничестве, то это даёт большие преимущества прихватившему…
Ну, такие-то элементарные вещи можно не объяснять.
– Два дня назад с одной из наших баз, которой по документам просто не существует, стали поступать непонятные радиосигналы. Объединённый штаб пока что просто потребовал от нас разобраться в проблеме и дать ответ. Но если ответ поступит слишком поздно или будет неудовлетворительным, друзья предпримут свою инспекцию, и вряд ли нам это понравится. Итак, в первую по времени очередь вы должны найти и отключить передатчик. В первую по важности – полностью демилитаризовать находящуюся там законсервированную пусковую установку ракет «Булава-С»…
– Ё-о!.. – сказала Лиса.
– Далее: уже после консервации ракетной платформы на базе была развёрнута научная бактериологическая лаборатория. Вам надлежит эвакуировать персонал лаборатории и снять банки информации. После чего база должна быть уничтожена. Документация по уничтожению базы будет вам предоставлена. Вопросы есть?
– Э-э… – Фестиваль поднял руку. – Неприличное слово из девятнадцати букв, первая «Ю»?
– Отлично, – сказал генерал. – Если это все вопросы, то сейчас прививки, потом обед – и вылет сразу по погоде.
– Какие прививки?! – подпрыгнул Люба.
– Прививки, – повторил генерал. – Вон, доктор вам всё объяснит.
Он тяжело поднялся, и тут же вскочил я:
– Господа офицеры!..