Страница 93 из 93
Скорее, кричал Бог, скорее, истекали последние секунды, он держал в руках маленькое и все тускнеющее волшебное зеркало, оно умирало вместе с волшебством мира, вместе с волшебниками мира, к зеркалу подбегали и бросались в него, хоть и маленькое, оно принимало и пропускало сквозь себя людей, прыгай, прыгай, Венедим буквально как котенка забросил туда Живану, а потом кто-то толкнул его самого в спину... Алексей и Аски успели последними – в последний миг. За ними торопливо шагнул Бог, и тут померкло все...
Зеркало остро и звонко разлетелось за ними. То, висевшее в зале...
Домнин дважды велел разбить его, а Алексей – забыл...
Эпилог
Зима на острове Еликониды скучна и сурова. Но дом был вместителен, запасов в кладовых, как это ни удивительно, оказалось немало, хотя разнообразия никакого... топленое масло, мука, лесные орехи и сухая рыба. Вряд ли Домнин рассчитывал всерьез принимать гостей, да вот запасся – и пригодилось, чтобы кормить четырнадцать человек не досыта, но в меру...
Живана, а с нею и другие уцелевшие славы, хоть и не сохранившие луки в минувшей катавасии, но нашедшие их здесь, в этом бездонном доме, охотились на морских гусей. Гуси были жестки, пованивали рыбой, но есть их было можно вполне.
Рыба плохо шла на крючок, но – мелкая – охотно набивалась в вентеря.
В день зимнего солнцеворота кесаревна Отрада стала законной женой Алексея Пактовия. Государь-монах Светозар сам обвенчал их.
Венедим принял известие о том, что событие это неизбежно, стоически – а может быть, и с легкостью. Он кивнул и продолжал тесать киль заложенной лoдьи.
Левая рука у него так и осталась бесполезной. Живана наслушалась разговоров и вдруг решила, что это из-за нее, и все время старалась как-то помочь или хотя бы извиниться... Иногда из бесконечных низких туч падал серый снег, но все реже.
Бог проводил много времени с Валей и Аски. Может быть, он просто утешал их. Может быть, и сам верил, что потеряно еще не все. Но однажды Валя ушла в лес и не вернулась. Ее искали три дня и нашли – повесившуюся. Это было так больно, что все натужно старались осмеять самою смерть. Постепенно, однако, боль притупилась...
Весна запаздывала. Еще в марте ночи были морозны. Серые волны били в берег, создавая там, куда долетали брызги, узорные ледяные стены.
Долгими вечерами разговаривали о главном. Государь-монах Светозар иногда читал вслух мудрые книги, а иногда говорил от себя.
Ничто не кончилось, говорил он, потому что ничто никогда не кончается.
Река, пропадая в пустыне, всего лишь возвращается к истокам. Человек, потеряв надежду, обретает мужество. И только тогда обретает настоящую надежду.
Не надо думать, говорил он еще, что все чародейство ушло из мира и все волшебство... запасены они в тысячах предметов, и долго еще предметы эти будут отдавать его в людей, пока не истратят все. Да и бродит где-то Мардонотавр...
Ни один человек ни разу даже не заговаривал о том, что делается сейчас на берегу. По молчаливому согласию – это была запретная тема.
Алексей однажды попытался поджечь гвоздь. Гвоздь не загорелся. И он пожалел о забытой в машине винтовке.
Интересно, а если бы он тогда разбил зеркало? Пошло бы все иначе?..
Он пытался думать об этом и с испугом отшатывался.
Как я тебя люблю, шептала Отрада, упершись ему острыми кулачками в грудь и отчаянно зажмурив глаза, я не вынесу этой любви, мое сердце разрывается от отчаяния, потому что я не в силах охватить ее целиком...
Бог уверял, что он тут ни при чем – но в один день... закончили лoдью – и показалось солнце.
Далекий берег Мелиоры еле угадывался вдали темной полоской.
1996-98