Страница 69 из 69
– Стойте здесь! – приказал Жан. – Я поднимусь за ключом. Он должен быть у него в комнате.
– Не стоит трудиться!
На верхней ступеньке неожиданно показался маркиз. Он был немного бледен, пошатывался, но все же стоял на ногах и даже держал ружье, нацелив его на Жана. Гортензия вскрикнула от испуга, но маркиз лишь улыбнулся.
– Надо было ему сказать, чтобы бил сильнее, милочка. Тот удар был явно недостоин Лозарга.
– Я же мог вас убить, – пробурчал Жан. – Стоило только посильнее сдавить вам шею. Но ведь…
– Но ведь вы человек принципа. Нечто новое в нашем роду. Пожалели меня, потому что я вам отец?
– Да, – твердо ответил Жан. – Именно потому, что вы мне отец.
– Очень мило! Ну а я, мой дорогой, чужд подобных нежностей!
Он вскинул ружье и выстрелил. Жан вскрикнул от боли, но еще громче, пронзительнее закричала Гортензия и, не помня себя, с ребенком на руках кинулась загородить собой любимого.
– Убирайтесь отсюда, глупая женщина, если не хотите умереть с ним заодно! – крикнул маркиз. – Годивелла, оттащи ее в сторону! Она погубит мне внука.
Но Годивелла и не нуждалась в том, чтобы ее подгоняли. Как старая тигрица, накинулась она на Гортензию, пытаясь вырвать у нее маленького Этьена. Ребенок закричал. Они все боролись, когда маркиз, уверенный в своем превосходстве, стал спускаться с лестницы. Раненый Жан стоял, прижавшись к двери, и не сводил глаз с отца, несущего ему смерть.
– Впервые в жизни промахнулся, – хмыкнул маркиз, – видно, голова еще кружится…
Он снова вскинул ружье. Вырвавшись от Годивеллы, Гортензия кинулась к нему, но вдруг, брошенная чьей-то не дрогнувшей рукой, в голову убийцы полетела деревянная фигура святого, как обычно, стоявшая на сундуке в прихожей. Маркиз рухнул на каменный пол, а из какой-то дыры, как крот из своей норки, весь в земле, вылез Эжен Гарлан. Близорукие глаза сквозь толстые стекла очков оглядывали всех присутствующих.
– Вовремя я успел, ничего не скажешь! А вы собирались отсюда бежать, да, госпожа Гортензия?
Она уже суетилась возле Жана, поддерживала его, ужасаясь крови, закапавшей куртку. Гарлан подошел к ним.
– Что-нибудь серьезное?
– Нет, – ответил Жан. – Не думаю… Но все равно спасибо. Если бы не вы…
– Э, оставьте… Собирались бежать, так бегите! И вы тоже, Годивелла! Вам здесь больше нечего делать.
– Ключ! – вспомнила Гортензия. – Пойду наверх. Он, наверное, там.
Но Гарлан преградил ей путь.
– Снаружи Шапиу с сыном и лакей. Вы что, хотите попасть под их пули, едва вырвавшись из лап маркиза? Нет, идите лучше сюда.
Он отогнул край одного из ковров на стене. За ковром виднелось узкое отверстие.
– Сюда идите, – повторил Гарлан. – Выход у реки. – Вдруг на него напал приступ визгливого, истеричного, будто дьявольского хохота. – Помните, как надо мной потешался маркиз? Из-за этого подземного хода. Так вот, я нашел его, но маркизу-то ничего не сказал. Итак, вперед!
– Я не пойду! – стала сопротивляться Годивелла. – Я не оставлю господина Фулька.
– Вы нужны моему сыну, Годивелла! Пойдемте с нами, умоляю вас! Вот, возьмите его на руки.
Этого оказалось достаточно. Без лишних колебаний Годивелла взяла ребенка, прижала его к груди и, даже ни разу не обернувшись, пошла за Гарланом, указывавшим путь. За нею в проем влезла Гортензия, Жан следом. Ковер на стене снова занял свое обычное место, и теперь в прихожей остался один маркиз. Он лежал распростертый на каменных плитах со скрещенными на груди руками.
Длинная узкая лестница вывела их к подземному ходу. Пройти здесь можно было, лишь пригнув голову, а Жану и вовсе приходилось сгибаться чуть ли не пополам.
– Это я открыл ход, – с гордостью поведал Гарлан. – Недавно кидал в реку комья земли, и вот… Ну все, дальше вы дойдете и одни. Еще двадцать метров – и вы снаружи.
– А вы почему не с нами? – удивилась Гортензия. – Я же говорила: в Комбере будут вам рады…
– Нет. У меня еще тут дела. Этот замок теперь мой. Могу делать с ним все, что пожелаю. А вот вам надо торопиться. И постарайтесь отбежать как можно дальше.
Выйдя наконец из лаза, который и в самом деле кончался у реки, они без труда отыскали Франсуа, ожидавшего с лошадьми наготове. На одну лошадь Франсуа посадил Годивеллу с ребенком, в седло другой уселись Гортензия и Жан, и вся процессия углубилась в сосновый бор по берегу пенящегося водного потока. Слышно было, как у замка суетится и кричит Шапиу, заклиная маркиза отворить ему дверь.
– Что там произошло? – спросил Франсуа.
– Потом расскажу, – сказал Жан. – Маркиз наверняка жив. Надо отъехать как можно дальше, пока он не спустил по нашему следу своих псов. Важно добраться до Комбера – там мы уже будем в безопасности…
Но тут его прервал грохот взрыва. В небе вдруг появилось кровавое зарево, как бывает на закате перед ветреным днем. Беглецы, все как один, бросились ничком на скалистый утес, откуда был виден замок, и застыли, пораженные, не веря своим глазам: Лозарг горел. Из старой башни вырвался сноп искр, а вслед за ним вырос целый столб пламени. Теперь они поняли, почему Эжен Гарлан просил их отойти подальше: из мести старый химик решил взорвать замок, ведь он, безумный, считал себя наследником. А хозяин Лозарга попал прямо в ад…
Обе женщины быстро перекрестились, но слезы выступили только на глазах у Годивеллы.
Уже под утро Гортензия вышла из дома на террасу. Что-то не спалось. Несмотря на усталость и потрясения последних дней, ей не хотелось упускать даже самых первых мгновений новой жизни. Дом еще спал. Жан с перевязанной раной, ожидая прихода доктора Бремона, прикорнул в комнате для гостей. Годивелла с Этьеном расположились в бывшей комнате Гортензии. Франсуа поехал домой: там его ждала Жанетта. Все уладилось, все теперь встало на свои места.
В голубеющем небе еще сверкали яркие звезды. Скоро зима, и из сада доносились запахи опавших листьев. Внезапно где-то вдалеке послышался волчий вой. Но теперь Гортензия, услышав волков, уже не дрожала от страха. Она навечно приросла к древней земле Оверни.
Поднялся ветер, и Гортензия плотнее запахнула белую шерстяную шаль. Но в дом не пошла. Она хотела встретить первую зарю своего долгожданного счастья.