Страница 6 из 11
– Опять, что ли, руки распускает?
– А ты думал! Вчера как вляпала, аж зачесалось…
– За что?
– Мы с Дрюшкой подрались. Помнишь, толстый такой…
Федя всех в Степкиной группе помнил. Андрюшка Сотин был тихий, добродушный человек. И к тому же Степкин приятель.
– Ненормальные, да? Чего не поделили-то?
– А чего он… Услыхал где-то считалку дурацкую и целый день, как магнитофон… – Степка сердито, но с выражением прочитал:
И, покосившись на дверь, Степка полным словом назвал то, что ободрал в лесу.
– А потом еще:
Федя хихикнул:
– Подумаешь. Это же детское народное творчество. С давних лет. Во всех садиках такие дразнилки. Даже интересно.
– Это если про других – интересно. А когда про себя…
– Без этого в детсаду не проживешь, – философски разъяснил Федя. – Сам небось знаешь, не первый год там…
– А тебя тоже дразнили?
– Естественно… "Дядя Федя съел медведя…"
Степка обрадованно подскочил у него на животе, и Федя опять охнул:
– Тихо ты, аппендикс выскочит…
– А ты вырежь, как у меня. – Степка потер на животе светлый рубец со следами-точками от ниток. Он гордился, что год назад перенес настоящую хирургическую операцию…
– Чтобы я свой родной аппендикс отдал добровольно? – возмутился Федя. – Брысь умываться!
– Счас… А Бориса тоже дразнили?
– Еще как! Хуже всех…
– Мы с ним тогда и подружились первый раз, – вспомнил о раннем детстве Федя. – В средней группе. Я за него заступился, и мы двое… против толпы…
– А когда он приедет? Скоро?
– Через неделю, наверно. Если в Москве не задержится…
– Я про Бориса тоже стихи сочинил, – сообщил Степка.
Федя не пощадил автора:
– Это ведь не твои стихи. Такие уже есть, только не про Бориса, а про киску…
– Ну и что! Я же переделал!
– Так нельзя. Настоящим поэтам за такие дела знаешь как попадает!..
– Я ведь еще не настоящий, – опять надул губы Степка.
– "Еще"… – усмехнулся Федя. Степкина склонность к рифмотворчеству была всем известна.
– А какие ты еще дразнилки знаешь? – ушел Степка от неприятной темы.
– Да такие же, наверно, как и вы там…
– Это все знают.
– А еще:
– Ой, эту я не слыхал! – обрадовался Степка. – Игорешка у нас как раз есть!..
– Да ты что! – спохватился Федя. – Я тебе для этого, что ли, рассказываю? Чтобы ты людей изводил, да?
– Я же для запаса! Если они первые полезут!..
Ксения сунула голову в дверь:
– Да это что за лодыри! Еще и не думали одеваться!..
Федя дотянулся, взял со стула заряженный водяной пистолет и пустил в сестрицу струю. Ксения пообещала из-за двери:
– Подожди, попросишь еще нашивку…
– Ну Ксю-уша!.. – Федя вскочил, свалив на пол Степку. – Мы хорошие!..
Этот день с утра до вечера…
Красивый ярлык от иностранных шмоток нужен был, чтобы рассчитаться с Гугой.
Гуга – Федин одноклассник. Кличку свою он получил благодаря географичке Анне Григорьевне. Что-то ехидное сказал на уроке, и Аннушка не выдержала:
– Ох и змея ты, Куприянов!
До этого Гошка Куприянов был просто Купер. Но тут кто-то из девчонок находчиво хихикнул:
– Не змея, а Большой Змей. Из романа Ку-пера.
Ну и пошло: Большой Змей – Чингачгук – Гук – Гуга…
Было это еще в начале пятого класса. С той поры Гуга крепко повзрослел, обогнал многих одноклассников не только в росте, но и, как говорится, в "жизненных интересах". Имел касательство к компании некоего Герцога, что тусовалась в большом дворе на улице Мира. Завел себе в классе двух приятелей-адъютантов, на остальных же "пионерчиков" глядел снисходительно. Впрочем, агрессивности не проявлял, на прозвище не обижался, учился прилично и ни на каких "учетах" не состоял.
В конце мая Гуга спас Федю от большой беды. Учитель немецкого языка Артур Яковлевич – сухой, язвительный, но, надо сказать, справедливый – долго вытягивал из стоявшего у доски Федора Кроева путаные ответы и наконец сообщил:
– Сударь мой, ваша годовая оценка – в состоянии шаткого балансирования между спасительной тройкой и… вы сами понимаете чем. Поэтому – последний шанс. Если переведете предложение, можете гулять с ощущением спасшегося грешника. Если же нет – нас ожидают частые встречи на летних занятиях… – И начертал на доске немецкую фразу, в которой Феде был знаком лишь глагол "sterben", что означает "умирать". Ну, Федя и начал помирать от безнадежности. Старый Артур с подчеркнутым терпением смотрел на семиклассника Кроева, а тот – с тоской на класс… Тут-то Гуга вдруг и поднял тетрадный лист с крупными буквами перевода. На две секунды. Феде хватило.
Он опустил глаза, почесал для видимости в затылке, потом без излишней торопливости и вроде бы даже с некоторым сомнением написал русские слова на доске: "Я смотрел фильм "Никто не хотел умирать".
– Фортуна оказалась благосклонна к вам, – заметил Артур Яковлевич. – Однако ежели вы и в следующем классе станете демонстрировать столь прохладное отношение к языку Гете и Шиллера… Впрочем, нотация – не лучший вид напутствия перед каникулами. Ступайте с миром…
После урока Федя выдохнул с искренним чувством:
– Ну, спасибо тебе, Купер…
Гуга, однако, не воспринял прочувствованного тона:
– "Спасибо" – это чересчур. А вот троячок – в самый раз.
– Че-во? – изумился Федя.
– А что? Разве дорого?
Федя сперва не поверил. Потом понял.
– А как насчет совести?
– Насчет чего? А-а… – Гуга был малость толстоват, но в общем-то симпатичный. И улыбался славно. – Вопрос этот неоднозначный. Пойди тогда к Артуру и расскажи, как ты перевел фразу про шедевр советского кино. Раз уж речь о совести… Я, между прочим, рисковал, а за риск в наше время платят.
Логика была убийственной. И Федя пообещал, что, раз такое дело, трояк он выплатит. Сейчас не может, в кармане пусто, но принесет на летнюю практику, где они все равно встретятся.
– Ну, гляди, – сказал Гуга. – Я проценты не начисляю, будь и ты джентльменом.
Удивляться в общем-то было нечему. "Рыночные отношения" в седьмом "А", как и во всей школе номер четыре, давали себя знать. Девчонки, например, торговали косметикой. Алка Щепахина – та вообще притащила однажды целую коробку всяких заграничных тюбиков, пенальчиков и баночек. Одноклассницы налетели и завизжали: сперва от восторга, потом – узнав цены. Однако платили, у кого было чем. Кончилось, правда, скандалом. Алку поволокли к завучу, товар учительницы изъяли в свою пользу. Впрочем, Алка хвасталась, что заплатили честно…
В июле полагалось отработать две недели на ремонте школы, если не хочешь ехать в ЛТО. Федя не хотел… Но на практике Гуга не появлялся, и Федя забыл про долг.
А вчера Гуга вдруг осчастливил школу своим посещением. И даже взялся таскать с Федей на свалку носилки со строительным мусором. А перед тем сказал: