Ты, Марианна

— В этом еще надо убедиться, — пробурчал гигант. — Разве ты не говорила, что она — кузина султанши? Это должно заставить тебя быть поосторожней, княгиня.

Застигнутая врасплох этим титулом, адресованным, видимо, ее спутнице, Марианна обратила на нее удивленный взгляд, вызвавший улыбку у поклонницы Афродиты.

— Я принадлежу к одному из древнейших родов Греции, и мое имя Мелина Кориатис, — сказала она с не лишенной гордости простотой. — Я говорю это, потому что доверяю тебе. Что касается тебя, Теодорос, ты заставляешь нас терять драгоценное время. Как будто ты не знаешь, что Нахшидиль — француженка, когда-то похищенная берберийцами, проданная в рабство, а затем подаренная старому Абдул Гамиду!..

Поскольку гигант продолжал упорствовать, Марианна решила, что она достаточно хранила молчание и пора и ей подать голос.

— Я не знаю, — начала она, — чего вы хотите добиться от меня, но прежде чем спорить, не проще ли сказать, в чем дело? Или я должна слепо, безоговорочно согласиться? Я обязана вам жизнью, пусть так!.. Но вы могли бы подумать, что у меня есть собственные планы, не совпадающие с вашими.

— Я уже сказал, какой у тебя выбор! — рявкнул Теодорос.

— Она права, — вмешался игумен, — и также верно, что мы теряем время. Раз ты согласился впустить ее сюда, Теодорос, ты обязан выслушать ее. Что касается тебя, женщина, слушай, что мы тебе предлагаем. Затем ты выскажешь свое мнение, но не спеши с ответом: мы находимся в церкви, под присмотром самого Бога! Если твой язык готовится произнести ложь, лучше заранее откажись! — Ты не кажешься особенно расположенной помочь нам…

— Я не привыкла ни лгать, ни скрытничать, — заявила молодая женщина. — И я знаю одно: если вы нуждаетесь во мне, я, в свою очередь, тоже нуждаюсь в вас. Говорите!

Игумен, похоже, никак не мог собраться с мыслями. Он опустил голову на грудь, закрыл на время глаза, затем повернулся к серебряной иконе Святого Элии, словно в поисках совета или вдохновения. Только после этого он начал:

— В странах Запада вы не знаете, что такое Греция, или, скорее, вы забыли о ней, потому что уже прошли века, как она не имеет больше права жить свободно и оставаться самой собой…

Странно звучащим, приглушенным голосом игумен Данилос бегло изложил трагическую историю его страны. Он рассказал, как землю, где родился самый чистый свет цивилизации, последовательно опустошали вестготы, вандалы, остготы, болгары, славяне, норманны и, наконец, крестоносцы Запада, приведенные дожем Анри Дандоло, которые после взятия Византии разделили всю страну на многочисленные феоды. А турки постепенно захватили эти феоды, и на протяжении почти двухсот лет Греция перестала дышать. Отданная деспотизму оттоманских чиновников, она попала в рабство под бичи пашей и сераскиров, около которых места палачей никогда не пустовали. Единственная свобода, которая ей была оставлена, — это свобода религии, ибо Коран по этому поводу проявляет большую терпимость, и единственным ответственным перед Высокой Портой за поведение покоренных греков был константинопольский патриарх Грегориос.

— Но мы никогда не переставали надеяться, — продолжал игумен, — и не раз доказывали это. Уже лет пятьдесят, как труп Греции зашевелился и пытается встать. Черногорцы восстали в 1766 — м, маниоты — в 1769 — м, сулиоты совсем недавно. В 1804 — м Али-Тебелин, эта паршивая собака, утопил их в крови, как другие делали перед ним, но кровь мучеников дает новую жатву. И мы более чем когда-либо готовы сбросить его. Посмотри на эту женщину…

Его сухая рука с блестящим перстнем ласково коснулась плеча мнимой Сафо.

— Она принадлежит к одной из самых богатых семей Фанара, греческого квартала Константинополя. Уже целый век ее родня, став на службу туркам, посвятила себя высокой цели. Многие из них были господарями Молдавии, но более молодые выбрали свободу, добрались до России, нашей сестры по религии, и сейчас сражаются с врагом в ее рядах. Мелина богата и могущественна.

Кузина патриарха, она могла бы беззаботно проводить время в своих роскошных дворцах на Босфоре или Черном море. Однако она предпочитает жить здесь под видом сумасшедшей, в полуразрушенном доме, на этом забытом небом острове, который оно периодически обрекает на испытание огнем, именно потому, что Санторин, под которым вулкан всегда спит только одним глазом, среди других островов менее всего охраняется турками. Он не интересует их, и они даже рассматривают как немилость службу на нем.

— Какой цели ты добиваешься? — спросила Марианна, оборачиваясь к своей удивительной спутнице. — На что ты надеешься, ведя такую странную жизнь?

Мелина Кориатис с улыбкой, сразу показавшей, насколько она молода, пожала плечами.

— Я являюсь почтовой станцией и агентом по связи между Архипелагом, Критом, Родосом и древними городами Малой Азии.

Здесь встречаются и отсюда расходятся новости. Здесь также могут безбоязненно появляться те, кто нуждается в помощи. Ты видела девушек, которые живут со мной? Нет, конечно, ты была слишком истощена и обеспокоена своей собственной судьбой. Так вот, когда ты лучше к ним приглядишься, ты заметишь, что, за исключением четырех или пяти, которые из самопожертвования последовали за мной, большинство из них — парни!

— Парни? — поразилась Марианна, сразу же вспомнив необычную силу девушек, которые несли ее, и твердость мускулов поддержавшей ее недавно соседки по процессии. — Но что ты делаешь с ними?

— Я делаю из них солдат для Греции! — сурово отпарировала княгиня. — Одни — это сыновья убитых или казненных патриотов, и я собираю их здесь, чтобы их силой не забрали в ряды янычар.

Другие, похищенные пиратами Архипелага, — ибо мы также страдаем и от этой проклятой чумы, предателей, которые действуют на свой риск, как Али-Тебелин. Эти выкупаются для меня или мной на рынках Смирны или Канди. У меня они вновь становятся самими собой: они забывают пережитый позор, но не ненависть. В пещерах острова я учу их воевать, как это делали некогда воины Спарты или атлеты Олимпии, затем, когда они готовы, Иоргос или его брат Ставрос отвозят их туда, где есть необходимость в хороших бойцах… и привозят мне новых. Я никогда не ощущаю недостатка в них: турки не ленятся ни рубить головы, ни продавать их за золото!

Охваченная чувством ужаса и сострадания при новом соприкосновении с подлостью работорговли, Марианна широко открыла глаза. Дерзость этой женщины ошеломила ее. Разве не находился турецкий пост всего в нескольких туазах от созданного ею убежища? В первый раз она по-настоящему почувствовала привязанность к бесстрашной женщине и улыбнулась ей от всей души.

— Я могу только восхищаться тобой, — искренне сказала она, — и если я в состоянии помочь тебе, я сделаю это охотно, но как? Этот человек уже упомянул, что мой господин послал меня к султанше, чтобы попытаться восстановить ослабевшие дружеские связи…

— Но он также дает убежище лучшим представителям нашей интеллигенции. Один из самых известных писателей, Кораис, посвятивший все свои силы нашему возрождению, живет во Франции, в Монпелье, а Ригас, наш поэт, был казнен турками за попытку присоединиться к Бонапарту и обеспечить нам его поддержку!..

Мужчина, которого звали Теодорос, вмешался. Видимо, этот экскурс в историю раздражал его, и он торопился перейти непосредственно к действительности.

— Наполеон желает, чтобы война между Турцией и Россией продолжалась, — бросил он внезапно, — но скажи нам почему?

Мы тоже желаем полного поражения Порты, но мы хотели бы знать намерения твоего императора.

— Точно я их не знаю, — после легкого колебания сказала Марианна. (Она подумала, что не имеет никакого права раскрывать тайные планы Наполеона.) — Но мне кажется, что он желает ослабить английское влияние на султана.

Теодорос согласно кивнул. Он всматривался в Марианну, словно хотел проникнуть в самые сокровенные уголки ее души, затем, очевидно, удовлетворенный, он повернулся к игумену.

— Скажи ей все, отец. Она кажется искренней, и я готов попытаться рискнуть. В любом случае, если она предаст меня, она долго не проживет! Наши ее подкараулят.