Страница 3 из 20
— Конечно, — завела она свою волынку. — А кто вчера в подъезде песни пел? Вон погляди-ка. До сих пор бутылки ваши валяются.
— А это не моё, Клавдия Степановна. Я пою так, что мне собаки подвывать начинают (на самом деле всё гораздо хуже, но зачем пугать старушку), и я не пью водку, — сказал я, покосившись на бутылки из-под «Привета», валяющиеся на пролёт ниже.
Да-а-а. Кто-то тут вчера хорошо погулял. А почему я ничего не слышал? Даже странно. Я вроде не спал, да и музыка играла у меня негромко (ну… относительно негромко). Определённо, что-то очень странное последнее время творится.
— Так я тебе и поверила, — сказала старушка, спускаясь вниз и подбирая бутылки (сдавать, что ли, пойдёт?), — вот как вызову милицию, она-то во всём разберётся.
Вот что меня всегда удивляло, так это её непоколебимая вера в наши правоохранительные органы. Особенно касательно их способности во всём разобраться. Сколько слышу эту угрозу, столько удивляюсь.
— До свидания, Клавдия Степановна, — с облегчением сказал я, прикрывая за собой дверь.
Что ни говори, а всё же любой устанет изо дня в день выслушивать обвинения в свой адрес. Пусть даже от безвредной старушки. Да ещё при этом умудряться сохранять на лице милую улыбку. Хорошо ещё, что остальные соседи не очень-то верят во все её сказки, а то моя жизнь в этом доме стала бы сплошным кошмаром.
Так. Я отвлёкся от главной проблемы. Выслушивая обвинения в свой адрес, я по инерции отлепил жвачку от звонка и положил за пазуху письмо. Что же в нём? И кто, а главное как узнал, что я и есть этот самый Найт? Да-а-а… День определённо испорчен, хотя он ещё даже толком не начался.
Вернувшись в комнату, я зашторил окна и включил музыку (тихо-тихо, ватт эдак на триста). В последнее время я стал видеть в темноте намного лучше и мог уже даже читать ночью книги, не включая лампочки. Экономия! За зрение я особо не волновался, потому что всё равно дальше его уже портить некуда. Так что полумрак комнаты ни в коей мере не мешал, наоборот, во мраке я отчётливее видел всю обстановку комнаты.
Моя комната — это вообще отдельная история. Три с половиной года назад я жил с родителями в трёхкомнатной квартире и ни о чём не волновался. Всё было замечательно и, в отличие от моих сверстников, я не стремился покинуть родное гнездо и отправиться в вольный полёт. Но в одно прекрасное утро родители меня обрадовали — они разменивают нашу замечательную квартирку на две помельче и поскромнее. Короче говоря, избавились от меня и отправили, помимо моего желания, в самостоятельное плавание по просторам жизненного океана.
Я окинул взглядом свою захламлённую донельзя комнатку и вздохнул. Не хватает женской руки, да и остальные части тела мне определённо бы не помешали.
Всюду валяются книги, даже телевизор едва виден за стопкой полного собрания Роберта Джордана (уже двадцать с лишним томов и конца серии не предвидится). Меня не перестаёт удивлять скорость написания и количество его книг, эдакая фэнтезийная «Санта-Барбара». Именно в стиле фэнтези и были все плакаты, развешанные по моей комнатушке, чтобы прикрыть результаты «евроремонта». Драконы, эльфы, маги, красавица Николь Кидман… ой! Это к делу не относится. Так о чём мы? Ах да…
Взяв конверт в руки, я заметил то, чего раньше заметить попросту не успел. В нём что-то лежало помимо самого письма. На секунду в голове появилась дурацкая мысль, что это бомба или вирус, который, по слухам, рассылают по почте, но потом я усмехнулся своему идиотизму и открыл конверт.
Из него вывалился странный перстень.
— Однако…
Признаюсь, есть за мной одна странность. Я привык иногда рассуждать вслух. Психолога вызывать не надо, это не так страшно, как кажется, бывает довольно редко и никому не мешает. К таким вещам быстро привыкаешь, живя в одиночестве и редко выходя из дому.
Откровенно говоря, последний месяц я вовсе из квартиры не выходил, а продукты только по телефону заказывал. Когда я стал вампиром, я просто опасался выходить на улицу. Сначала я боялся, что на кого-нибудь брошусь или просто сгорю от лучей солнца, а потом (когда понял, что с солнцем у меня остались дружеские отношения) просто стал себя чувствовать не таким, как все… чужим, что ли… Сейчас это уже почти прошло, но всё равно чувствуешь себя неуютно.
Осмотрев перстень, я заметил, что он не похож на обычные побрякушки, коих я насмотрелся, гуляя по рынкам с очередной девушкой. Перстень отливал зелёным цветом и, хотя он и не светился, мне показалось, что если на него долго смотреть, то немного режет глаза. На нём красовался странный рисунок в виде глаза с голубым зрачком и совершенно красным белком, как бы странно это ни звучало.
— Всё страньше и страньше, — пробормотал я, отложив перстень и достав из конверта лист всего с несколькими строчками рукописного текста на ветхой (старой?) бумаге.
Текст был написан на латыни удивительно красивым почерком. Так писали в давние времена: куча всяких закорючек, чуть не руны какие-то. Неужели тот, кто писал это письмо, знал о моём увлечении латынью? Хотя они просто могли читать мои статьи или переводы. Или всё же это случайность?
Письмо составляли три коротких предложения:
«Non fit sine periculo facinus magnum. Omne initium difficile est. Fac et spera».
Я сел в кресло и достал латинский словарь. Конечно, я знаю латынь совсем неплохо, но со словарём спокойнее. Перевести текст не составило труда:
«Великих дел, не сопряжённых с опасностью, не бывает. Всякое начало трудно. Действуй и надейся».
Я задумался над тем, что же означают эти слова, при этом по привычке начав вертеться в кресле. Я просто обожаю это дело. Кресло — моя единственная серьёзная покупка. Остальное досталось при дележе имущества с родителями и от старых жильцов. Я увидел кресло в магазине и понял, что это любовь с первого взгляда. С тех пор я писал свои заметки, статьи и делал переводы исключительно в нём.
Повернувшись к зашторенному окну, я задумчиво спросил у этого самого окна:
— К чему бы это? Или я чего-то не догоняю?
Ответом мне было лишь завывание «Арии». Кстати, хорошая песня — «Вампир». Не очень соответствует истине, но мне нравится. Глупо, наверно, но недавно я составил целый сборник песен о вампирах. Интересно послушать, хотя настроение, конечно, портится.
— Стоп. А это что? — Я перевернул лист и только сейчас заметил ещё одну надпись в виде какого-то особо заковыристого узора.
Взяв увеличительное стекло, я прочёл: «Gens una sumus». Это я перевёл и без словаря: «Мы — одно племя».
Вот те раз. Уж не от «родственников» ли письмецо? Может, это они меня и вычислили? В последнее время я нарочно лазил по страничкам разных культов и верований, оставляя прозрачные намёки, надеясь найти кого-нибудь из «кровопийц». Но всё было зря… До этого дня. Может, они наконец прольют свет на то, что со мной произошло? Но почему тогда они не оставили своего адреса? Что за странные слова? И перстень зачем? Слишком много вопросов и ни одного ответа. Хотя…
Стоило бы осмотреть конверт.
Я взял в руки странную посылку и ничего интересного, естественно, ни внутри, ни снаружи больше не обнаружил. Обычный белый конверт без всяких рисунков, самый стандартный, продаётся на любом почтамте, и кроме надписи «Найт» на нём больше ничего не написано. Ну что ж, придётся прибегнуть к помощи современных технологий.
Я включил компьютер и вылез в Интернет. Заглянув в свой почтовый ящик, выяснил, что выиграл какую-то путёвку (чего только не присылают), прочитал пару писем от знакомых из чата… Вот одно интересное послание: одна знакомая предлагает встретиться. Может, не отказываться? Я уже устал от одиночества (да, даже за один месяц можно устать). Пора бы развеяться. Так почему бы не развеяться с девушкой, с которой меня ничто не связывает, кроме удалённой дружбы? Я посмотрел на дату письма, и все надежды рухнули. Да это же письмо недельной давности! Давненько я почту не проверял. Боюсь, что ей не понравится то, что я отвечаю лишь через неделю, так что лучше вообще отвечать не буду. Остальные письма были из разных Интернет-рассылок и никакой полезной информации в себе не несли (только не спрашивайте, зачем я тогда на них подписался, сам не знаю).