Зверь из бездны

Хотя были и изменения. В третьей передаче океан был почти спокоен, светило солнце, ложбины были перечеркнуты тенями скал, и в разных местах на поверхности каменных исполинов сверкали россыпи каких-то минералов.

Всего мы увидели четыре передачи, главным героем которых являлся Лайош Ковач.

Патрис Бохарт молчал, скреб бритую голову, дергал себя за усы и все больше мрачнел. И только когда катер Лайоша Ковача в четвертый раз устремился от острова к горизонту и изображение на экране компа исчезло, он деревянным голосом спросил:

– Рон, это все? А другие объекты остров не посещали?

Выслушав ответ, он отсутствующим взглядом посмотрел на меня и медленно, взвешивая свои слова, сказал:

– За четыре месяца остров, кроме катера Ковача, не посетило ни одно судно, вообще ни одно средство доставки сырья – будь то хоть авиакар, хоть авто, хоть саланганский космический челнок, хоть субмарина – ее бы и под водой засекли. В туннели под океанским дном верится слабовато. Значит, что? – Он спять посмотрел на меня; теперь его взгляд был более жизнерадостным. – Первое: запасов сырья для производства транквилизатора хватает больше, чем на четыре месяца, и необходимости в его подвозе не было. Если мы просмотрим данные мониторинга не за четыре месяца, а за год, то обнаружим прибытие транспорта.

– Возможно, обнаружим, – вставил Стан. – А возможно, и не обнаружим. По причине отсутствия предполагаемого скрытого предприятия.

– Согласен, – неожиданно легко уступил Бохарт. – Но не исключен и такой вариант, что предприятие работает на местном сырье. Без персонала, при дистационном управлении с материка. Или по долгосрочной программе. Это второе. Может ли быть что-то третье?

– Может, – сказал Деннис Платт. – Если предположить, что остров все-таки не производственная база, а место передачи товара.

– А товар приносят птицы? – с иронией спросил Бохарт. – Что-то я не видел там птиц.

– Нет, не птицы, – спокойно ответил Ден, не реагируя на иронию. – Нуль-переброска. Кто-то осуществляет нуль-переброску.

– Ты хочешь сказать, что там, на плато, смонтирована приемная аппаратура? – В голосе Бохарта вновь звучала легкая ирония. – Насколько я разбираюсь в механизме обеспечения нуль-перехода, размещенная на острове приемная аппаратура была бы видна издалека. И уж тем более со спутника. А утечку энергии просто нельзя было бы не заметить.

– Наука не топчется на месте, зто факт общеизвестный, – возразил Ден. – Старинные компы занимали чуть ли не целый дом. А сейчас?

Бохарт хлопнул себя по коленям:

– Хорошо! Сколько людей – столько версий. Господа, – обратился он ко мне и Стану, – вы что-нибудь добавите?

Стан пожал плечами:

– Я уже сказал. Идея о нуль-переброске, по-моему, неплоха. А вообще лучше всего разобраться на месте. – Он на мгновение посмотрел в мою сторону и тут же опустил голову.

Бохарт удовлетворенно хмыкнул и перевел взгляд на меня. Глаза его возбужденно блестели.

Никаких идей в дополнение к уже высказанным я предложить не мог. Меня не покидало видение пещеры. Что находилось там, в ее темной глубине? Неведомая пещера почему-то и страшила меня, и влекла к себе. Влекла к себе!

И внезапно вспомнилось то ли прочитанное, то ли услышанное когда-то древнее изречение: «Любопытство – хорошая штука, но немало антилоп погибло, остановившись поглядеть на шляпу охотника»…

И тут я разозлился. Дрожать от страха за собственную жизнь? Нет, не дождется этого никто, кем бы он ни был: человеком, светлым духом или самим Дьяволом!

«Ты ведь считаешь себя мужчиной, Леонардо-Валентин, – сказал я себе, – так будь же им. Конец цепочки совсем близко».

Еще я подумал о тех, кто покончил с собой. Но они работали на фронтире и по ту сторону фронтира довольно долго, а нам предстоял всего лишь осмотр небольшого плато. Это не должно было занять много времени. Конечно, можно было для страховки оснаститься какими-нибудь самоходными скафандрами из карьеров Салангана, но я был убежден, что если действительно существует зависимость между пребыванием на фронтире и последующими самоубийствами, то не помогут и не защитят никакие скафандры. И никакие силовые поля. Нечто воздействовало на психику (если вообще было это «нечто»), а не на телесную оболочку человека. Я был уверен в том, что краткосрочное пребывание на острове не принесет нам вреда; эта уверенность, как и ранее, рождалась не в глубинах моего существа, а словно бы шла откуда-то извне и никогда еще меня не подводила. Подлететь к тому плато, опуститься, быстро отыскать пещеру…

– Пещера, – внезапно сказал я. – Там должна быть пещера под скалой, я видел. Еще в Кремсе. У себя дома.

Патрис Бохарт некоторое время с изумлением и уважением смотрел на меня, потом медленно покивал:

– Экстрасенсорное восприятие. Интересно… Мне приходилось сталкиваться. Что ж, господа, – он привычно уже для меня с силой хлопнул себя по коленям, – все мы сходимся на одном: нужно лететь на остров и все установить на месте. Найдем пещеру, прощупаем аппаратурой и тогда определятся наши дальнейшие действия. Возражений не будет?

Никто из нас не возражал.

– Рон, давай сюда, – сказал Патрис Бохарт в транс, потом повернулся к оператору и застывшему в кресле Лайошу Ковачу. – Андрей, можешь отдыхать до нашего возвращения. Ковача – в камеру.

На экране вновь метались по рингу огромные дерущиеся псы, а вокруг бесновалась толпа. Потом изображение резко исчезло и бородатый паренек-оператор, вскочив из-за пульта, принялся возиться с колпаком сканирующего устройства, нависшим над головой Лайоша Ковача.

Патрис Бохарт тоже встал и деловито поддернул рукава свитера:

– Предлагаю вылетать прямо сейчас. Думаю, впятером мы вполне управимся.

– И что мы там будем делать ночью? Любоваться звездным небом и слушать музыку прибоя? – спросил Деннис Платт с таким же оттенком иронии, который недавно звучал в голосе Патриса Бохарта.

Дубль-офицер непонимающе посмотрел на него, потом с досадой дернул себя за ус:

– Ладно, побездельничаем немного, но на рассвете мы уже должны быть там!