В человеческих джунглях

Латур сдвинул свою белую шляпу на затылок и подумал, почему это все несчастия валятся на его голову. Было совершенно очевидно, что эта девушка была не в состоянии вести машину. Если ей удастся свезти машину с тротуара, то все равно не проедет она и ста метров, как произойдет какое-нибудь столкновение... Он просунул руку через открытое окно дверцы и выключил зажигание.

– Ладно, – сказал он. – Прошу вас, подождите минутку. Я найду свою машину и провожу вас обоих.

Один из зрителей закричал ему:

– Позабавься хорошенько, Энди!

Латур открыл рот, чтобы возразить, но не сказал ничего. То, что он делал, в какой-то степени относилось к его работе. Для рыженькой девочки он не представляя никакого интереса. И, видит бог, могла ли она интересовать его! У него и без этого было достаточно неприятностей!

Давно взошедшая луна начала закатываться. Тот небольшой ветерок, который подул, совершенно замер. По дороге, по краям которой была стоячая вода и заросли тростника, было душно, тяжело и сыро. Латур ехал быстрее обычного. Его мало беспокоило то, что могло случиться с Лакостой, который мирно похрапывал на заднем сидении. Возможно, тряска по дороге поможет ему немного протрезветь, чтобы быть в состоянии немного поговорить, когда он вернется к себе домой.

– Как вас зовут? – спросил Латур у малышки.

Все еще плача, она ответила:

– Рита.

– Вы замужем за Лакостой?

– Я не горжусь этим.

– Я спросил вас не об этом.

– Да. Четыре месяца назад мы поженились в Пончатуло.

– Почему?

– Этот вопрос я задаю себе каждый день.

– Сколько вам лет?

– В прошлом месяце мне исполнилось семнадцать лет.

Латур уже перестал сердиться и ему было жаль малышку. Молодая, красивая, хорошо сложена, она могла сделать лучшую партию, чем выйти за этого старого бурдюка с вином – Лакосту.

Как будто догадываясь о его мыслях, она сказала:

– Мои родители умерли, когда я была совсем маленькой. И я была служанкой в обжорке и хлебнула там достаточно. – Она пожала своими голыми плечами. – В то время он путешествовал с королевским цирком Роберта, и он обещал мне, что я тоже буду выступать.

– Да, понимаю. А когда вы оба приехали на Френч Байу? – Сразу же после полудня. Думаю, что около часу дня. – Его машина стоит там же, где обычно стояла до сих пор?

– Этого я не знаю. Это на маленькой лужайке перед старым домом, по этой дороге.

– Это как раз то направление, – сказал Латур, проезжая мимо большого эвкалипта, – когда стреляли из зарослей тростника. А что, вы и Джек находились дома в начале вечера, скажем в семь с половиной часов?

Девушка немного подумала.

– Это было, примерно, время ужина.

– Мы выехали сюда только ночью.

– А вы случайно не слышали двух выстрелов?

– Да, я их слышала. И сразу же после этого двое мужчин проехали в машине по направлению к Френч Байу.

– А вы их не видели?

– Не особенно ясно. Но мне кажется, что один из них был черным. Но почему вы спрашиваете?

Латур пропустил мимо ушей этот вопрос.

– А вы не видели и не слышали другую машину, или кого-нибудь идущего вскоре после выстрелов?

Рита вытерла последние слезы подолом юбки.

– Нет, я никого не видела.

– А Джек был вместе с вами тогда, когда раздались эти выстрелы?

– Нет. Он был на лужайке. Он возился с карбюратором машины. – Рита сделала жест руками. – Это просто удивительно, что машина еще ходит. Я думаю, что она так же стара, как и он сам.

Латур предложил ей сигарету и воспользовался зажигалкой от доски с приборами.

– Теперь скажите мне, когда вернулся домой Джек, он не говорил о выстрелах или о ком-нибудь, кого он видел?

Девушка затянулась и тихонько свистнула:

– Послушайте, мистер, к чему ведут все эти вопросы? Что, Джек, сделал что-нибудь плохое сегодня днем?

Латур честно ответил:

– О, нет! Я этого не думаю. Я спрашиваю только потому, что вы и он были тут, когда раздались выстрелы. Я надеялся, что он сможет мне кое-что объяснить, то, что мне необходимо выяснить.

– Понимаю, – сказала Рита. – Нет, Джек ни о чем мне не говорил, но я слышала, или мне показалось, что я слышу, что он как бы разговаривает с кем-то. – Оборот, который принял их разговор, пробудил в ней воспоминания. – Я только ошиблась, когда сказала, что не слышала никакой другой машины. Я услышала одну. Теперь я вспоминаю. Это было приблизительно пять минут спустя после выстрелов.

– Спасибо, – сказал Латур, – большое спасибо.

Темный домишко Лакосты находился в сотне метров от дороги, под большой магнолией. Латур повернул по узкой дорожке и остановился насколько было можно поближе к дому.

– Я помогу вам внести его в дом.

Девушка потеряла все свои иллюзии, которые у нее были, пока она считала Лакосту способным создать ей определенный уют и положение в обществе. Все исчезло после первого взгляда на дом. Теперь она казалась совершенно безразличной.

– Если вы хотите, чтобы он вернулся в дом, надо помочь ему. Я бы оставила его там, где он есть. – Она открыла дверцу машины. – Подождите, я зажгу лампу.

Латур остался там, сражаясь с москитами, пока желтый свет керосиновой лампы старого фасона не осветил металлическую кровлю, окна и вход в домик. Потом он подобрал инертное тело Лакосты и понес его внутрь помещения в то время, как Рита держала дверь.

Девушка извинялась за плохое освещение.

– У нас есть еще одна угольная лампа, но Джек ее разбил в первую неделю после свадьбы. – Она головой указала направление вглубь домика. – Он спит вон там.

Латур понес старого мошенника в маленькую комнату в конце домика и бросил его на большую кровать. Старик продолжал храпеть. Его, безусловно, нельзя было расспрашивать до завтрашнего утра.

Латур расстегнул ему рубашку, снял с него ботинки и пиджак. Когда он вернулся в другую половину домика в комнату, служащую гостиной, Рита из ведра наливала воду в кофеварку. Ей было очень трудно поворачиваться в этой комнате в своем кринолине.

– Если вы благосклонно примите мое приглашение, – сказала она, – и если у вас есть время, я буду рада, если вы останетесь и выпьете чашку кофе. Это самое меньшее, что могу вам предложить за то, что вы сделали для меня.

У нее был очень приятный вид. Латур не захотел обидеть ее.

– Спасибо, – сказал он. – Чашечка кофе доставит мне удовольствие.

Риту очень смущал ее кринолин.

– Вот эта штука просто невозможна! Я не понимаю, как это женщины могли выносить такое!

Латур снял свою большую шляпу и сел на табуретку около маленького столика, который, вероятно, сколотил сам Лакоста.

– Я тоже часто задавал себе вопрос об этом, – ответил он.

У Риты теперь были зеленые глаза, отливающие серым. На этот раз, когда у него было больше времени, Латур лучше разглядел ее и увидел, что ее носик покрыт веснушками. Она была молода и даже моложе того возраста, за который выдавала себя, и она не была тем, о чем думал Лакоста в своих пьяных рассуждениях, она не была шлюхой. Она спросила его:

– Френч Байу совсем свободный город, не правда ли?

– Свобода – это не то слово.

Рита зажгла горелку под кофеваркой.

– Вы думаете, что женщина сможет здесь найти работу? Работу служанки или может быть, продавщицы?

– Я уверен в этом.

– Тогда, если вы не возражаете, я хотела бы поговорить с вами. – Она провела пальцами по своей рыжей шевелюре и пальцы ее стали совсем потными. – Да, мне хотелось поговорить с вами. – Вытащив из комода ящик, она вынула оттуда шорты и лифчик. – Совершенно очевидно, что с Лакоста я ничего здесь не достигну, а в настоящий момент, я надеюсь, вы меня простите, если я покину вас и переоденусь во что-нибудь не такое жаркое.

Что она собиралась сделать, мало интересовало Латура. Он обмахивался своей шляпой.

– Пожалуйста, ведь вы у себя дома.

Не без усилий, Рита прошла со своим кринолином в другую комнату.

– Я нахожусь у него. Но с этим покончено. Я достаточно насмотрелась на него и не хочу больше иметь ничего общего с Лакостой.