Тёмный мир

Мой дядя кивнул головой. После минуты молчания он заговорил.

– Врачи, что они говорят? – спросил он.

– Я знаю, что они скажут, если я обращусь к ним, – угрюмо ответил я. – Полное сумасшествие. Если бы я в этом был уверен, мне было бы легче. Прошлой ночью убили одну собаку, ты знаешь об этом?

– Конечно. Старого Герцога. Его видно загрызла собака с соседней фермы.

– Или волк. Тот самый волк, который проник ко мне в комнату прошлой ночью и стоял надо мной, как человек, и отрезал клок моих волос.

За окном, далеко, что-то вспыхнуло и вновь ушло в темноту. Огонь Нужды.

Мой дядя поднялся со своего места и стоял, глядя на меня в сумерках. Он положил свою большую руку мне на плечо.

– Думаю, что ты болен, Эд.

– Ты думаешь, что я сумасшедший. Что ж, может быть и так. Но у меня предчувствие, что скоро я это узнаю – так или иначе.

Я поднял шпагу в ножнах и положил ее себе на колени. Мой дядя опять сел, и долгое время мы сидели в молчании.

В лесу на севере ровно горел Огонь Нужды. Я не мог его видеть. Но его пламя кипело в моей крови – опасно, злобно.

2. Зов рыжей ведьмы

Я не мог заснуть. Нечем было дышать – жаркая духота летнего вечера накрыла меня, как одеялом. В конце концов я не выдержал, встал и отправился в гостиную, беспомощно ища сигареты. Из открытой двери до меня донесся голос дяди:

– Все в порядке, Эд?

– Да. Не могу заснуть. Может быть, почитаю на ночь.

Я взял первую попавшуюся книгу, откинулся в удобном кресле и зажег настольную лампу. Стояла мертвая тишина. Я не слышал даже плеска волн на пляже озера.

Мне чего-то не хватало.

Рука снайпера в трудную минуту всегда будет искать гладкую металлическую или деревянную поверхность несуществующего оружия. Точно так же и моей руке хотелось почувствовать что-то, мне казалось, что ни ружье, ни шпагу. Я не мог вспомнить, что это за оружие, которым я пользовался раньше.

Мой взгляд упал на кочергу, лежащую у камина, и я совсем было подумал, что это то, что нужно, но чувство это промелькнуло и сразу же пропало.

Книга оказалась популярным романом. Я быстро пролистал страницы, просматривая ее. Смутное, далекое биение моего пульса не исчезало. Оно, напротив, нарастало, поднимаясь из подсознания. Далекое возбуждение, казалось, нарастало в моей душе.

Скривив лицо, я поднялся и поставил книгу на место. На мгновение я остановился перед полкой, пробегая глазами по корешкам книг. Повинуясь безотчетному чувству, я вытащил том, которым не пользовался уже много лет – молитвенник.

Он открылся в моих руках. На глаза мне попалось предложение: "И я пришел, и чудовища окружили меня".

Я поставил книгу на место и вернулся в кресло. Настольная лампа раздражала меня, и я нажал на выключатель. Тут же лунный свет залил комнату, и тут же странное чувство ожидания чего-то вернулось ко мне с удвоенной силой, как будто опустился неведомый барьер.

Вложенная в ножны шпага все еще лежала на подоконнике. Я посмотрел мимо нее на небо в легких облачках, среди которых светила луна, сверкая серебристым светом. Далеко-далеко виднелось слабое сияние – Огонь Нужды, он все еще горел на болотах.

И он звал.

Золотистый квадрат окна притягивал с гипнотической силой. Я откинулся на спинку кресла, полузакрыв глаза, и чувство опасности холодной волной обдало мой мозг. Несколько раз я слышал этот зов, влекущий меня, но всегда я находил в себе силы сопротивляться ему.

На этот раз я заколебался.

Локон, отрезанный с моей головы – может быть, это он придал моим врагам новые силы? Суеверие. Логика подсказала мне эту мысль, но глубокое внутреннее убеждение говорило, что старинное колдовство с волосами не было просто болтовней. С тех пор, как я побывал на Суматре, я стал куда менее скептичным. И с тех пор я занялся изучением.

Это были странные книги, начиная от белой магии и кончая сказками о вызывании духов и демонов. Но я прочел все очень быстро.

Как будто я повторил курс, освежив в памяти то, что давным-давно знал. Только одно тревожило меня – что бы я ни читал, я непременно натыкался на ссылки на темную силу.

Этой силой была сама вечность, которая в фольклоре была известна под многими именами: Черный человек, Сатана, Люцифер, Кутчи, австралийский Диерис, Тунья у эскимосов, Абонсам в Африке, Страттели в Швейцарии.

Я не занимался изучением Дьявола – у меня и не было в этом нужды. Мне все время снился один сон, который не мог быть ничем иным, как какой-то черной силой, которая представляла собой зло. Я стоял перед золотистым квадратом окна, очень испуганный, но стремящийся к какому-то совершенству, которого желал всеми силами. И глубоко внутри светящегося квадрата начиналось какое-то движение. Я знал, что следует сделать определенное церемониальное движение, прежде чем начнется ритуал, но невыносимо трудно было избавиться от ощущения, парализовавшего все мои члены.

Квадрат, похожий на залитое лунным светом окно передо мной, похожий, но не такой же.

Потому что сейчас меня не охватывал холодный страх. Скорее тот напев, который я слышал, был мягким, успокаивающим, как женский баюкающий голос.

Золотистый квадрат заколебался, затуманился, и маленькие змейки света сверкнули мне в глаза. Низкое пение очаровывало, лишало сил.

Золотые змейки бегали взад и вперед, как будто в удивлении. Они дотронулись до лампы, стола, ковра и отступили. Потом они дотронулись и до меня. И сразу зазмеились еще быстрее! Я даже не успел испугаться, а они уже окружили меня, сжали в своих объятиях, окутывая золотистым покрывалом сна. Напев стал громче, и я поддался ему.

Мое тело дрожало, как тело сатира Марсия при звуках его родных фригийских мелодий! Я знал этот напев… Я знал это… заклинание!

Сквозь золотистый свет исчезающего окна прокралась – нечеловеческая – с янтарными глазами и лохматой рукой – тень волка.

Она заколебалась, вопросительно посмотрела через плечо и сразу же появилась еще одна фигура, в плаще с капюшоном, так что не было видно ни лица ее, ни тела. И была она маленькой – маленькой как ребенок.

Волк и фигура в капюшоне висели в золотом тумане, наблюдая и ожидая. Можно было различить звуки и слова, издаваемые ими. Слова, ни на одном из земных языков не звучавшие, но я их знал.

– Ганелон! Я зову тебя, Ганелон! Печатью, скрепляющей твою кровь – заклинаю – услышь меня!

Ганелон. Ну конечно же, это было мое имя. Я так хорошо знал его.

Но кто меня называл так?

– Я звала тебя раньше, но путь был закрыт. Сейчас через пропасть перекинут мост. Приди ко мне, Ганелон!

Вздох.

Волк оглянулся через худое плечо, оскалил клыки. Фигура в капюшоне склонилась надо мной. Я почувствовал пронзительный взгляд из темноты капюшона, и леденящее дыхание коснулось моего лица.

– Он позабыл, Медея, – сказал нежный тоненький голос, похожий на голос ребенка.

Опять вздох.

– Так он забыл меня? Ганелон, Ганелон! Неужели ты забыл руки Медеи, губы Медеи?

Я заворочался, убаюканный золотым туманом.

– Он забыл, – сказала фигура в капюшоне.

– Пусть, все равно он придет ко мне. Ганелон! Огонь Нужды горит. Врата в Темный Мир открыты. Огнем и водой, воздухом и землей заклинаю тебя! Ганелон!

– Он позабыл!

– Несите его. Теперь у нас есть власть.

Золотая пелена стала плотнее. Волк с горящими глазами и фигура в капюшоне подплыли по воздуху ко мне. Я почувствовал, как меня подняли и понесли вопреки моей воле.

Окно широко распахнулось. Я увидел шпагу в ножнах, готовую к битве. Я схватился за нее, но не смог противиться тому стремительному отливу, который уносил меня вдаль. Волк и напевающая тень плыли вместе со мной.

– Огонь. Несите его к Огню.

– Он все позабыл, Медея.

– К Огню, Эйдерн, к Огню.

Искривленные деревья проплывали мимо меня. Далеко впереди я увидел сверкание. Оно становилось все больше и больше. Это полыхал Огонь Нужды.