Любовь и замки

Жюльетта Бенцони

Любовь и замки

ЕЛИСЕЙСКИЙ ДВОРЕЦ. Безумства во всех жанрах

Этого слишком холодного здания не коснулись игры Истории. Слишком мало исторических событий! Слишком мало знаменитых людей!

Париж… Мы откроем вереницу французских замков с рассказа о сложной судьбе знаменитого Елисейского дворца. Ведь был же он дворцом, прежде чем превратиться в хлев! Будем надеяться на лучшую долю для этого красивого здания в центре Парижа.

Итак, история…

Бесполезно добавлять, что генерал не любил Элизе. Он находил этот дом фривольным и мало приспособленным для требований власти. Говорят, что он сто раз предпочел бы Венсенн, не удобный и суровый, но благородный. Однако же он сумел и здесь устроиться, не мечтая о времени, которое принесло бы в обиталище причудливых вещей то величие, которого ему не хватало и которое вряд ли можно где-либо заимствовать. Теперь же углубимся в историю. Постройка Елисейского дворца — нынешней парижской резиденции президента Республики, имела две первопричины, совершенно различные и в то же время связанные между собой: женитьбу, по сути, неравный брак, и приказ Регента. Одно предшествовало другому.

В первые годы XVIII века любезный Луи-Генрих де Латур д'Овернь, граф д'Эвре, генерал — полковник кавалерии внезапно обнаружил, что служба его безденежна и к тому же очень обременительна. Крупная нехватка денег привела к тому, что его родители, герцог де Буйон и Мария-Анна Манчини, бывшая последней племянницей кардинала Мазарини, мгновенно путем различных безумств исчерпали все то немалое состояние, что досталось им от дорогого дядюшки.

Конечно, герцогиня, очаровательная, но сварливая и развратная, никогда не умела беречь деньги. В довершение всех несчастий она позволила себя скомпрометировать вместе с сестрой Олимпией, графиней де Суассон, в опасном деле об отравлениях и была вынуждена скрыться. Так что ее супруг не мог похвастаться счастливой и безоблачной жизнью, к тому же судьба снабдила его братом, служителем Церкви, однако должность главного священника Франции не заглушила в нем известного вкуса к детям из хора.

Благодаря этому соревнованию неприятных обстоятельств, наследник одного из лучших имен Франции по достижении тридцати лет оказался вынужденным прибегнуть к помощи интриг.

Для улаживания всех этих дел граф де Тулуз, узаконенный сын Людовика XIV и мадам де Монтеспан, и предложил однажды нашему герою богатую женитьбу, женитьбу фантастическую, на том условии, что он найдет в себе достаточно здравого смысла, чтобы породниться с тестем низкого происхождения. Каким же тестем? Богатым Кроза, имевшим Младшего брата Бедного Кроза, который впрочем тоже уже имел приличный капитал.

Со всей очевидностью это имя должно было вызвать гримасу юного графа д'Эвре, который наверняка не прочел у Сен-Симона: «Родиной Кроза был Лангедок, где он устроился в Пеннотье, чуть ли не лакеем. Будучи незаметным служащим, Кроза дослужился до кассира. Положив деньги в судостроительный банк, этот человек стал первым богачом Парижа. Сам король пожелал сделать его управляющим герцога Вандомского. Слава следовала за богатством».

На самом деле Кроза, будучи ловким финансистом и воспользовавшись удачным случаем, добился привилегий в торговле с Луизианой. Тут он превратился в мецената и наполнил только что построенный особняк на площади Людовика Великого (теперь Вандомская площадь) коллекциями, в которых были вещи кисти Тициана, Тинторетто, Ван Дейка и других важных господ, — все, что потом было куплено Екатериной II.

Королевским секретарем его сделал маркиз де Шастель, так что Кроза мог поспорить с тенью роскошного суперинтенданта Фуке. К сожалению, он оказался не столь утончен и был непозволительным снобом, К тому же он безумно хотел найти свое место в свете, хотя последний не выказывал особого рвения принять его.

Идея выдать дочь за одного из де Латур д'Овернь, королевского кузена, вскружила Кроза голову и вызвала со стороны его супруги сцену, достойную Мольера. Ибо верная примеру умной мадам Журден, мадам Кроза, принадлежавшая к хорошему семейству буржуа, не поддерживала ни дворянских претензий мужа, ни расходов, на которые тот беспрекословно шел, чтобы «умаслить» людей, которые желали только воспользоваться его деньгами.

Положительно, мадам Кроза не желала становиться тещей графа д'Эвре. Но хотя в то время и злословили уже об успехах феминисток, закон был полностью на стороне отца семейства, и весной 1706 года двенадцатилетняя Анна-Мария Кроза стала супругой Луи-Генриха, которому было чуть больше двадцати.

Этот брак, отмеченный роскошной свадьбой в отцовском особняке, на деле оказался фиктивным: в обмен на полученное им королевское приданое граф д'Эвре удостоил супругу лишь сомнительной радости называться графиней. Он рассудил, что ей нечего делать в этой денежной истории. Вечером молодой супруг одарил ту, которую прозвал про себя «мой маленький золотой слиток», светским приветствием и отправился провести ночь со своей прежней любовницей.

Можно возразить, что молодая супруга была еще слишком мала, но все же возраст здесь не столь важен. Кроме того, Анна-Мария вовсе не была уродкой. Это была красивая брюнетка с роскошными черными глазами, которая с возрастом должна была еще более похорошеть. Она обладала умением воспитывать свой ум и свои манеры в надежде, что супруг, которого она втихую обожала, когда-нибудь обратит на нее внимание. И вот, к двадцати годам Анна-Мария стала не просто красивой женщиной, но и светской дамой.

Вопреки обыкновению подобных супругов граф д'Эвре, будучи ветреным и дурным мужем, не был расточителен. Напротив. Оценив свою удачу, он принялся увеличивать ее дары, и, дабы избежать трат, поселился в особняке тестя, чтобы не платить за содержание собственного дома. Кроме того, он добивался королевской службы в надежде пополнить свой кошелек. Для чего и надоедал Регенту просьбами зачислить его в охотничий королевский округ Монсо.

Со своей стороны Филипп Орлеанский, будучи тонким психологом, однажды исповедал молодую графиню д'Эвре и к огромному своему удивлению обнаружил, что муж ее ни разу не исполнил своего супружеского долга. Великодушная Анна-Мария приписывала такое пренебрежение тому, что они продолжали жить в доме отца-финансиста, что постоянно указывало на ее плебейское происхождение.

Ободренный такой Откровенностью Регент, призвав упрямого мужа, обратился к нему с такими примерно словами: «Вы получите должность, которой добиваетесь, более того, я сам вручу вам подтверждающую это бумагу после того, как вы поселитесь в собственном особняке».

Это звучало как приказание. Эвре тут же отправился в пригород и купил у финансиста Лоу за 77 090 ливров тысячу двести туазов земли на месте бывшего «болота Гурдов». Ныне эти болота представляют собой красивую площадку, расположенную между Большим Двором-будущими Елисейскими полями — и деревней Руль.

Стараниями архитектора Молле к концу 1718 года на этом месте возник особняк Эвре. В залах нижнего этажа был устроен праздник. Никому не пришло в голову подняться выше и никто не обнаружил, что верный своей скупости хозяин не нашел нужным отделать второй этаж. Желанная бумага оказалась в его руках, а в дверь своей жены он так и не постучал.

Зато она в тот памятный день смогла осознать, сколь когда-то ошибалась: она увидела, наконец, любовницу своего супруга, герцогиню Ледигьер; а впрочем, та и не думала скрываться. Теперь она не только узнала, что никогда не сможет стать женой своего законного мужа, но и поняла, что больше об этом не мечтает.

Через несколько месяцев, потребовав раздела имущества, Анна-Мария вернулась в дом своего отца, где и умерла в возрасте тридцати пяти лет, в 1729 году. Ее изнуренного развратом мужа добил апоплексический удар, однако он, впав в детство, ухитрился протянуть еще очень долго в том же особняке, предаваясь по-прежнему своей скупости. Смерть пришла за ним в 1753 году. Несколькими месяцами позже особняк д'Эвре перешел во владение маркизы Помпадур.