Страница 40 из 55
— Ну что ты, Колетта, твоя мать нашла тебе великолепного жениха.
— Так значит, ты его видела? — с недоверием в голосе спросилаКолетта.
— Нет, дорогая моя, она лишь сказала мне, что он военный и служит в гвардии.
Колетта задумалась. А Констанция подсказала ей:
— Значит он молод и хорош собой, ведь в гвардии не бывает нистариков, ни уродов.
— Боже мой, — воскликнула Колетта, — но почему она не сказала тебе его имени?
— Я ничего больше не могла поделать, — сказала Констанция и направилась вслед за Франсуазой.
Колетта даже немного поплакала, ведь она так рассчитывала узнать имя своего жениха у Констанции. Потом она спустилась вниз ивошла в комнату, где еще совсем недавно пела под присмотром своей служанки.
Александр Шенье стоял возле окна, сжимая под мышкой маленькую арфу.
— Вы еще здесь, шевалье? — изумилась Колетта.
— Да, я ждал вас, мадемуазель.
— Я что-нибудь сделала не так?
— Нет, пели вы великолепно, но я должен вам сказать… — и молодой человек замялся.
Колетта, ни о чем не подозревая, подошла к нему.
— Может вам, шевалье, нужна моя помощь? Вы хотите о чем-то попросить?
— Нет, я хочу сказать.
— Тогда говорите.
Румянец залил щеки Александра и он прикрыл глаза.
— Я даже не знаю, как вам это сказать, мадемуазель…
— Неужели вы хотите, шевалье, сказать мне что-нибудь стыдное? — со всей наивностью, граничащей с глупостью спросила Колетта.
— Нет, я не могу! — воскликнул Александр и поклонившись, покинул комнату.
«Какой он странный»— подумала Колетта, усаживаясь за стол.
Но не успела она закончить эту мысль, как шевалье вновь появился со своей неразлучной арфой под мышкой. Избегая смотреть в глаза Колетте, он положил перед ней на стол запечатанный конверт.
— Почитайте, мадемуазель, здесь все, что я хотел сказать, — и не дожидаясь, пока Колетта извлечет письмо, покинул комнату.
Девушка достала сложенный вчетверо лист и принялась читать. Вначале ее глаза округлились от удивления. Она вновь вернулась к началу письма и перечитала. Затем ее бросило в краску, и она испуганно спрятала письмо под стол. Но оглядевшись, поняла, что никого рядом нет и вновь достала письмо. Строчка за строчкой Колетта вчитывалась в неровный почерк юноши. Такое письмо ей приходилось получать впервые.
Дочитав до конца, она в ужасе, трясущимися руками сложила письмо и спрятала его в вырезе платья. Она подбежала к окну и выглянула на улицу.
Шевалье Шенье с арфой под мышкой быстро удалялся по улице. Еще мгновение — и он исчез за поворотом.
— Боже мой, — воскликнула Колетта, — почему я не остановила его?
Она вновь села за стол и задумалась. Потом лицо ее прояснилось.
— Я должна поговорить с Констанцией, только она может дать дельный совет, — и девушка побежала наверх, туда, где толпились гости.
Она осмотрелась, но так и не увидела Констанцию. Колетта переходила из зала в зал, всматриваясь в лица, но Констанции среди гостей не было.
Наконец, Колетту заметила баронесса Дюамель. Она подошла к дочери и поинтересовалась, кого она ищет.
— А где Констанция, мама? Та пожала плечами.
— Только что была здесь, я совсем недавно с ней говорила. Поищи.
— Я уже искала повсюду.
— А зачем она тебе так срочно понадобилась, — догадалась поинтересоваться Франсуаза.
Колетта испуганно посмотрела на свою мать.
— Я всего лишь хотела узнать у нее, когда мы вновь пойдем в оперу.
— Она тебе обещала?
— Да, — соврала Колетта и выбежала из зала.Франсуаза пожала плечами.
«Все-таки хорошо, что у девочки есть такая покровительница. Констанция не допустит, чтобы с ней случилась неприятность»— ибаронесса снова вернулась к своему собеседнику, которым оказался, конечно, шевалье де Мориво.
А Колетта уже сбегала по лестнице вниз. Она расспросила дворецкого и узнала от него, что Констанция покинула дом совсем недавно. И с удивлением узнала, что она куда-то страшно спешила, была зла и умчалась в своем экипаже, как ветер.
Колетта недоумевала:
«Ну что могло заставить Констанцию так спешно покинуть наш дом, даже как следует и не поговорив со мной?»
Ведь теперь мадемуазель Аламбер была нужна ей как воздух. Ей требовался совет, а открыться кому-нибудь, кроме Констанции, Колетта не решалась. Мать только рассердится на нее. Колетту уже не радовал даже прием в ее честь, она забыла, каким успехом сопровождалось ее первое выступление. Она помнила только о письме, оставленном ей шевалье Александром.
Колетта вернулась в зал, где стояла арфа, прикоснулась к струнам. Грустные звуки поплыли над пустыми креслами и стульями, и ей показалось, что вместе со звуками арфы возник образ Александра, словно он стоит у нее за спиной и, улыбаясь, смотрит, как ее пальцы касаются струн.
— Я и в самом деле глупая, — с грустью произнесла Колетта, прикладывая ладонь к звучащим струнам, — и те сразу же смолкли.
Девушка приложила руку к груди, ощутив под тугим корсажем шелестящий конверт с письмом учителя музыки.
«Что мне ему ответить? — задумалась девушка. — Как жаль, что рядом со мной нет сейчас Констанции!»
А Констанция Аламбер тем временем уже неслась в своем экипаже по улицам Парижа. Масляные фонари мелькали за окнами, а она то и дело постукивала в переднюю стенку и торопила кучера:
— Скорее! Скорее!
Но ее экипаж остановился не у ее дома, а возле крыльца дома виконта Лабрюйера. В окнах было темно и сколько ни стучал лакей в закрытые ставнями окна, никто ей так и не ответил.
— Мадемуазель, — развел он руками, — виконта нет дома.
— Разузнай, где он! — прикрикнула Констанция, но тут же остановила его. — Погоди, я знаю, он же сам говорил, что уехал к своей бабушке, графине Лабрюйер.
И только тут Констанция вздохнула с облегчением.
— Завтра же я отправлюсь туда, мне нужно его видеть.
Экипаж развернулся и уже не спеша покатил к дому. Оставшись одна, Констанция долго сидела перед зеркалом. Шарлотта то и дело выглядывала из своей комнатки, ожидая, когда же госпожа позовет ее. Но Констанция медлила.
Наконец, девушка решилась напомнить о себе. Она тихонько кашлянула, войдя в спальню. Констанция даже не повернула к ней головы.
— Вы чем-то обеспокоены, мадемуазель? Констанция сидела, какокаменевшая.
— Я думаю, Шарлотта.
— Можно узнать, что вас беспокоит?
— Ты все равно мне не поможешь советом. Единственное, ты только разбудишь во мне жалость, а мне бы этого не хотелось.
— Я знаю, о чем вы грустите, — призналась эфиопка.
— Откуда?
— Ведь все говорят, что мужем Колетты будет месье де Мориво.
— Может, еще говорят, что он мой любовник? — усмехнулась Констанция.
— Нет, мадемуазель, я умею хранить тайны и никто не знает о ваших встречах.
— Хоть это-то хорошо, — Констанция провела ладонью по лбу, словно смахивая с себя усталость. — И чего я только переживаю? — воскликнула она.
— Вы, наверное, любите его?
— Не-ет, — растягивая звуки, произнесла Констанция. — Теперь яего ненавижу и если он еще появится в моем доме, гони его.
— Вы не хотите сами сказать ему об этом? — спросила Шарлотта.
— Нет, я уже сказала ему все, что о нем думаю и вряд ли онотважится появиться здесь. Но если все же его нахальство дойдет дотаких пределов, ты, Шарлотта, сама скажешь ему, что я его ненавижу.
— Слушаюсь, мадемуазель, — абсолютно спокойно произнеслаШарлотта, и ее темные руки принялись убирать со столика баночки спарфюмерией.
— Я ненавижу его, — глядя на свое отражение, говорила Констанция, — я ненавижу Эмиля де Мориво, потому что он предал меня.
Ночь, сгустившаяся за окном, наполнялась звуками. Грохотали экипажи, слышались голоса запоздалых прохожих.
«Почему я забыла распорядиться подостлать соломы перед окнами на мостовой? Теперь мне не уснуть».
— Я буду спать, — сказала Констанция, поднимаясь из кресла.
Шарлотта стала раздевать ее.
Наконец, оказавшись в одной ночной сорочке, Констанция, выслушав пожелания доброй ночи своей служанки, осталась одна.Она не стала ложиться, а подойдя к окну, подняла раму.Огромная луна вставала над крышами соседних домов. Ее кровавый диск заливал своим неверным светом потемневшую от времени черепицу. Нагромождение труб, щипцов, скульптурных украшений казались в ночи скалами, а шум большого города напоминал океанский прибой.