Кинжал и яд

Через несколько дней палач обезглавил Су Шуня, который занимал пост Старшего советника, а потому был признан наиболее виновным — его объявили душой заговора. Императрица проявила милосердие, подвергнув своего врага сравнительно легкой казни, ибо первоначально Су Шуня приговорили к ужасной смерти: его должны были заживо разрезать на мелкие кусочки. Что касается Чжэна и И, то они получили любезное разрешение покончить с собой — им обоим прислали по шелковому шнурку и проследили за тем, чтобы они не отказались от столь поразительной милости.

За карами последовали награды. Жон Люй был осыпан почестями и дарами и назначен Старшим советником к великому смятению всего двора, а Ли Лиен Ин стал по приказу императрицы Главным евнухом. Так началось истинное царствование Цы Си. Хотя Сакота сохранила титул правящей императрицы, никто не сомневался в том, кому принадлежит реальная власть.

Однако первый урок, преподнесенный властью, оказался горьким. Цы Си всегда думала, что будет жить в свое удовольствие, когда станет настоящей правительницей, а жизни без Жон Люя она не мыслила. Ночь в горах оставила глубокий след в ее душе, и она жаждала, чтобы за той памятной ночью последовали другие. Но вскоре обнаружилось, что в качестве вдовствующей императрицы и регентши она не может себе этого позволить. Ли Лиен Ин, на правах старой дружбы, взялся открыть ей эту неприятную истину.

— Со злыми языками бороться бесполезно, Высокочтимая, — сказал он. — Ты никогда не заставишь их умолкнуть, ибо они коварны, лживы, хитры и всесильны. Влияние Старшего советника Жон Люя растет с каждым днем, но вместе с ним растет и число твоих врагов.

— Неужели эти низкие люди не способны понять, что я должна по заслугам вознаградить человека, который спас меня и императора? — вознегодовала Цы Си. — Разве подданные так мало меня любят, что пост Старшего советника кажется им слишком дорогой платой за мою жизнь?

— Ты не понимаешь. Подданные твои думают совсем о другом. Ты можешь осыпать Жон Люя золотом и почестями… но не держи его постоянно при себе! Перестань опираться на него, как ты делаешь сейчас, опровергни клеветнические слухи, иначе…

— Иначе?

— Иначе некоторые выдумки получат подтверждение.

— Что за выдумки? Говори же! Ты сам начал этот разговор…

— Прости… но я боюсь тебя разгневать.

— Ты разгневаешь меня гораздо больше, если промолчишь!

Главный евнух опустил голову, чтобы не видеть горящих яростью глаз императрицы, и опустился на колени, словно заранее испрашивая прощение за то, что собирался сказать.

— Люди шепчутся, что юный император не может быть сыном Хиен Фона. Он слишком красив и силен, тогда как отец его был хилым и больным.

— Но это ведь и мой сын! — вскричала императрица. — Разве я хилая и больная?

Ли Аиен Ин нагнулся еще ниже, почти распростершись на ступеньках трона, и выдохнул еле слышно:

— Некоторые уверяют даже, будто он… похож на Старшего советника!

Воцарилось молчание, тяжелое и угрожающее. Встревоженный Ли Лиен Ин осмелился поднять голову и увидел, что Цы Си смертельно побледнела. Грудь ее бурно вздымалась, в черных глазах сверкали молнии, выражение лица стало таким ужасным, что Главному евнуху захотелось спрятаться под ковер: за верность иногда приходится дорого платить… Но постепенно императрица сумела овладеть собой, и взгляд ее упал на слугу, буквально раздавленного страхом.

— Встань! — мягко произнесла она. — Ты правильно сделал, что предупредил меня, и я благодарна тебе за это. Но что ты мне посоветуешь?

Ли Лиен Ин вздохнул с облегчением.

— Есть только одно средство, Высокочтимая, которое сразу заставит умолкнуть всех. Тебе нужно женить Жон Люя.

Цы Си ничего не ответила, и на ее лице застыло привычное бесстрастное выражение: даже этому верному слуге она не желала признаваться в своих чувствах. Удар был жесток, но другого выхода она не видела… Легким движением веера императрица отпустила евнуха со словами:

— Я должна это обдумать.

Оставшись одна, она долго сидела в полной неподвижности, с закрытыми глазами. Впервые цена, заплаченная за престол, показалась ей непомерной. Ли Лиен Ин ничего не знал о ее глубочайшей страсти к Жон Люю, он не догадывался, какие муки испытывает она при мысли, что ей придется отдать любимого другой женщине. Цы Си внезапно почувствовала себя очень одинокой и жалкой. Последняя крестьянка в империи была счастливее ее — ведь ей не приходилось делать такой страшный выбор. В первый раз за всю свою жизнь она ощутила желание умереть…

Однако эта неукротимая женщина не привыкла поддаваться отчаянию. Постепенно ей удалось загнать страдание в глубь души и она смогла прислушаться к голосу разума. Ли Лиен Ин был мудрым человеком, и императрица понимала, что советом его нельзя пренебрегать. Нужно раз и навсегда пресечь гнусные слухи, которыми могут воспользоваться ее враги. Средство было жестоким, но Цы Си сознавала, что нет другого способа оградить Престол Дракона…

И тогда возник еще один вопрос: на ком женить Жон Люя? Вполне понятный женский инстинкт подталкивал ее к тому, чтобы подобрать ему супругу немолодую и уродливую. Но разве это кого-нибудь обманет? Нет, здесь нужна была женщина красивая и юная… Решение пришло само собой — такое простое, что Цы Си даже улыбнулась от радости. Ну, разумеется, надо женить Жон Люя на Мэй… преданной Мэй, которая слепо исполнит любую просьбу своей обожаемой императрицы!

Однако для начала следовало спросить, что думает об этом сам Жон Люй. Оставшись с ним наедине, императрица передала ему совет Ли Лиен Ина, но Старший советник, забыв об уважении к повелительнице, наотрез отказался жениться.

— Я никогда не женюсь, потому что люблю только одну женщину! — воскликнул он. — Любая другая будет мне безразлична, а это противно супружескому долгу.

— Но ты должен жениться! От этого зависит спасение мое и юного императора. Я прошу тебя оказать мне услугу, Жон Люй! Это решение мне очень дорого далось, — с грустью добавила она.

— Почему ты не можешь заткнуть глотку клеветникам?

— Слишком много крови пришлось бы пролить. Кроме того, клевету нельзя убить ценой нескольких отрубленных голов. Ее нужно истребить в корне. К несчастью, другого способа я не вижу.

Жон Люй ответил не сразу. Устремив взгляд в пол, он долго размышлял, но когда поднял голову, на лице его читалась решимость.

— Хорошо, — сказал он просто, — я подчинюсь тебе.

Поклонившись, Жон Люй хотел было уйти, но императрица удержала его.

— Подожди… Ты даже не спросил, кого я прочу тебе в жены!

— Зачем мне спрашивать? Это меня не интересует.

И он удалился, слегка утешив Цы Си своими словами. Императрица решила, что ей нечего опасаться этого брачного союза: лишь она одна будет по-прежнему безраздельно царить в сердце Жон Люя, а робкая и кроткая Мэй никогда не осмелится стать ее соперницей…

Однако именно с этой стороны Цы Си подстерегал неприятный сюрприз. Когда она объявила девушке о своем намерении выдать ее замуж за Старшего советника, то ожидала встретить покорное и равнодушное согласие. Вместо этого, к ее великому изумлению, Мэй бросилась ей в ноги и стала покрывать их поцелуями, прерывающимся от волнения голосом благодаря ненаглядную повелительницу.

— О Высокочтимая и Добрейшая! Как разгадала ты тайну моего сердца? Только богиням дано проникать в души смертных, но ты лучше всех богинь, потому что даруешь мне счастье…

Девушка еще долго изливала свою признательность, а Цы Си, словно пораженная ударом молнии, молчала, не в силах прервать этот поток благодарностей. Как могла она проявить такую слепоту?! Но кто бы разглядел в этой тихой девочке страсть, равную ее собственному чувству? Однако отступать было уже поздно.

В тот день, когда Мэй вошла во дворец Жон Люя в красном платье новобрачной, Цы Си не приняла ни единого человека. До поздней ночи просидела она в библиотеке, читая древние поэмы о любви и с изумительным мастерством раскрашивая хрупкие лепестки цветов.