Страница 66 из 97
— Спросите… мессира де Монсальви. Он… должен… быть в состоянии… сказать вам!
Старейшина находился в нерешительности, но в этот момент в комнату вошли два рыцаря и быстро направились к дыбе. Несмотря на слезы, Катрин узнала в одном из них Ксантрая, но второго она никогда раньше не видела. Это был граф Жан Дюнуа Орлеанский, Бастард и глава войска в осажденном городе. Все присутствующие подошли к нему с уважением, так как наряду с благородной кровью он обладал большим мужеством, преданностью и безграничной добротой. Он взглянул на жертву и сделал знак.
— Освободи эту женщину, палач…
— Сеньор, — начал Люилье, — не думаете ли вы…
Спокойно, но твердо Дюнуа велел ему замолчать:
— Нет, мой друг. У нас есть более достойные занятия, чем пытка невинной женщины. Я принес благие вести.
Арно шагнул из-за колонны, бледный от злости.
— Это я, сеньор, приказал арестовать эту женщину. Я сказал, что она опасна, и это меня вы обидели, отменив мои приказы!
Бастард ответил ему улыбкой, полной нежности, и Катрин, которой палач помогал сесть, заметила необыкновенное обаяние этой улыбки. Дюнуа положил обе руки на плечи Арно.
— Конечно, я не могу отменить ваши приказы, Арно!
Как я могу? Вы мой брат по оружию, и я люблю вас как родного. Если вы считаете, что эта женщина опасна, то поступили совершенно правильно, арестовав ее. Но зачем подвергать ее пыткам? Посланница Небес скоро будет здесь. Она скоро покинет Пуатье, где доктора подтвердили, что она чиста и свята, женщины удостоверили ее девственность и король снабдил ее доспехами, чтобы вести армию в бой. Скоро она направится в Тур, соединится с армией в Блуа и вскоре после этого будет здесь, Она решит судьбу этой заключенной, когда Орлеан будет освобожден. До тех пор держите ее в тюрьме. Стражники, уведите ее!
Арно покорно склонил голову. Пока палач помогал Катрин надеть платье и встать на ноги, она думала, превозмогая боль, мучившую ее, что Арно, вероятно, очень любит Бастарда, если так быстро покорился ему. Она была слишком слаба, чтобы идти. Солдатам пришлось нести ее в камеру под злобными взглядами городских старейшин.
В последние дни на Катрин обращали так мало внимания, что она стала думать, что о ней забыли. Никто больше ни о чем ее не спрашивал и не приходил к ней.
Ее оставили в тюремной камере, и скоро она возблагодарила небо за то, что ей достался такой надзиратель. Характер Питу полностью соответствовал его внешности.
Он был добрым человеком и занялся такой неприглядной работой только потому, что его покойный отчим оставил ему это место. В жизни у Питу было три страсти: его жена Алисон, большая добрая женщина с мощным голосом, которая била его по крайней мере раз в неделю, чтобы показать, кто в доме хозяин, хорошая еда, особенно сосиски, которые принесли имя и славу таверне» Золотые сосиски» на полпути по улице Школяров, и, наконец, всевозможные сплетни и слухи.
Осада города положила конец его кулинарным наслаждениям, так что Питу оставалось довольствоваться Алисон и случайными сплетнями. И хотя сначала он относился к своей новой подопечной с некоторым предубеждением, приписывая ей подозреваемую связь с бургундцами, однако тот факт, что монсеньор Бастард лично заинтересовался ею, весьма умерил его страх. Он не видел причин, почему бы ему не посещать ее время от времени, особенно сейчас, когда она была его единственной заключенной.
Питу рассказывал Катрин обо всех новостях. Надежда росла подобно лихорадке в городе, жители которого дошли до того, что ели котов и собак, а самая маленькая миска муки стоила как золотая. Случалось, какой-нибудь коробейник под покровом ночи проскальзывал в город с продовольствием, но это была лишь капля в море, и доставалась она всегда только богатым. Жителями Орлеана владела одна мысль: во что бы то ни стало продержаться до прихода чудесной Девы. День за днем в городском зале Жан де Дюнуа обращался к ним с пламенной речью, призывая сохранять мужество и спокойствие, и в городе не было мужчины, женщины или ребенка, который бы не следил за сообщениями о продвижении Жанны с большим беспокойством.
Было известно, что она отправилась из Пуатье в Шинон, а затем в Тур, где король собирал отряды для нее и вручил ей знамя.
— Ей дали оруженосца, двух пажей, двух герольдов и капеллана, — сообщил удивленный Питу. — Прямо как большому начальнику. А теперь она направляется в Блуа, храни ее Господь, где капитаны должны с ней объединиться.
Постепенно в измученном мозгу Катрин стал складываться странный образ деревенской девушки, ставшей военачальником. От того, что она ненавидела ее, еще не увидев, от того, что ее собственная судьба зависела от этой девушки, та представлялась ей невыразимо хитрым созданием, одаренным такой силой обольщения, что могла околдовывать людей на расстоянии, а те, кто видел ее, были мгновенно ею покорены, даже люди высокого звания, такие, как Жан де Дюнуа. Должно быть, Арно тоже скоро подпадет под ее влияние, как и другие.
Мало-помалу Катрин стала считать Деву виноватой во всех своих несчастьях. Она была уверена, что если бы Арно не стремился увидеть Деву, как и остальные, то он бы никогда не стал обращаться с ней так жестоко. Девушка, которую он ждал, была посланницей Небес и так высоко стояла над остальными женщинами, что одно это могло уничтожить увлечение, которое он еще мог питать к ней. В любом случае он был убежден, что она порочное создание, дитя дьявола, опасная и вредная… поэтому она с печалью, смешанной со злостью, слушала мнение Питу об успехах Девы. Тем не менее Катрин прощала ему это, ведь он никогда не забывал приносить кувшин воды для мытья и к тому же отдал ей старое платье своей жены.
Однажды во вторник, в начале последней недели апреля, Питу, как обычно, вошел в камеру к Катрин. Он нес кувшин воды и миску с жидкой похлебкой из репы и заплесневевшей муки. Он весь сиял.
— Вы получаете здесь немного еды, — сказал он, ставя миску на стул, — но многие солдаты сражаются, получая еще меньше. Ничего, скоро мы наедимся до отвала.
— Почему? Англичане ушли?
— О Боже, нет! Но в Блуа ждет конвой с едой, и Дева сама будет сопровождать его…
Он нагнулся к Катрин и прошептал, заслонившись рукой так, будто боялся, что стены услышат:
— Сегодня вечером Бастард, мессир Гокур и почти все капитаны отправились встречать Жанну. Возможно, завтра она будет здесь, и мы будем спасены…
— Они уехали? — закричала пораженная Катрин. — Но кто остался охранять город?
— Старейшины, конечно, и кое-кто из капитанов. Они не все уехали. Мессир де Монсальви все еще здесь, например…
Но Катрин уже не слушала. Прошло больше месяца, как она была заперта в подземелье, и все это время у нее была только одна мысль — сбежать и вернуть свою свободу любой ценой. К несчастью, эту мечту почти невозможно было осуществить в столь хорошо охраняемом юроде. Поэтому новость об отъезде большинства военачальников представляла большую ценность: было бы легче ускользнуть во время их отсутствия. Пока Питу продолжал говорить, она смотрела на него с легкой улыбкой. У нее в голове зрел план…
Питу любил проводить с ней несколько минут каждый вечер, отчасти потому, что она так хорошо его слушала, и особенно потому, что его приводило в трепет сознание того, что у него в заключении находится такая важная дама. В эти минуты достойный Питу полностью доверял ей, к тому же он вообще никогда не был слишком подозрителен к милой печальной госпоже с золотыми волосами и мягкими манерами, так что Катрин чувствовала, что ей не составит труда оглушить Питу табуретом, взять его одежду и скрыться под покровом ночи. Но сначала ей надо было лучше узнать об обычаях и устройстве самой крепости. Она решила поболтать с Питу в тот вечер и на следующее утро заставить ею разговориться, чтобы составить подробный план бегства, готовый к любому моменту осуществиться.
Важно было вырваться из города до того, как появится Дева. Катрин не имела ни малейшего желания предстать перед судом этой девушки…