Гордая американка

– Понимаю. А теперь давайте поподробнее. Можете не сомневаться, что я сохраню все в тайне, чтобы не нанести вам никакого ущерба.

– Не сомневаюсь… Итак, господин де Фонсом устроил все так, чтобы никто, за исключением проводника, не знал, что он едет Средиземноморским экспрессом. Должна признаться, что на протяжении последних недель нас с ним нередко видели вместе и мне… нравилось его общество.

– Всего лишь нравилось… или что-то большее?

– Если вы знаете его, то вы должны представлять себе, насколько он привлекателен и насколько его внимание льстит женскому самолюбию. Однако должна сознаться, что он внушал мне несколько больше… нежели просто симпатию. Он же со своей стороны сделал из этого чересчур далеко идущие выводы.

И она четко, с предельной откровенностью, вызвавшей у Ланжевена одобрение, поведала обо всем, что произошло между ней и Жаном сначала в Версале, а потом в Средиземноморском экспрессе.

– После этой сцены, ставшей для меня серьезным испытанием, меня охватило желание немедленно покинуть поезд. Не зная, что герцог сошел еще в Дижоне, я опасалась за свою безопасность, поэтому, говоря, что задыхалась, я ничуть не грешу против истины. Я должна была покинуть поезд любой ценой.

Ланжевен позволил себе улыбнуться.

– Цена оказалась, наверное, высоковата? Остановка экспресса стоит недешево…

– Какое это имеет значение по сравнению с чувством свободы и безопасности, которое я испытала! Кроме того, я познакомилась с восхитительным городком.

– Я сам родился всего в нескольких километрах от Бона и просто счастлив, что вы оценили его по достоинству. А теперь вернемся к краже драгоценностей: от своего друга Риво я узнал, что вы не теряли свою шкатулку из виду все время, за исключением ужина сперва в обществе Лоррена, а потом престарелой леди?

– Именно так. Это я утверждаю со всей определенностью. Ночью в Боне я хорошо заперлась у себя в номере, а когда отправилась на прогулку по городу, как и во время еды, шкатулка была при мне. Это не слишком тяжелая ноша. – Так.. Из ваших слов вытекает, что на Средиземноморском экспрессе находилось всего двое людей, способных совершить кражу. Первый из них проводник; впрочем, не стану скрывать, что меня сильно удивило бы, если бы вором оказался он, потому что я его давно знаю, и…

– Меня тоже. Я познакомилась с ним в Китае, где он работал переводчиком французского посольства. Он был одним из тех, кто спас мне жизнь… Кто же второй?

– Ответ ясен: герцог де Фонсом.

– Вы полагаете? Но ведь это же абсурд, комиссар! Говорят, герцог сказочно богат.

– Верно, к тому же трудно себе представить, чтобы он позволил себе поступить таким образом с женщиной, которой предлагал руку и сердце. Тогда займемся пассажирами двух других поездов, которыми вы воспользовались, добираясь сюда. Будьте так добры, опишите мне как можно подробнее ваших попутчиков, а также припомните, где находилась шкатулка. Наверное, у вас на коленях?

– Нет. Она лежала в сетке у меня над головой, вместе с моей ночной сумкой.

– Вы спали?

– Да. Сначала между Маконом и Лионом, потом после Марселя; но шкатулкой никто бы не сумел завладеть, не разбудив меня.

– Для опытного вора не существует препятствий.

– Вплоть до того, чтобы открыть шкатулку, не повредив замка?

– Представьте себе! Неужели Америка – настолько добродетельная страна, что там не появляется способных грабителей?

– У нас слишком много богатых людей, чтобы возбуждать зависть. Но и у нас хватает прохвостов. Однако я пытаюсь вспомнить своих попутчиков, и ни один не напоминает мне первоклассного вора.

– А как должен выглядеть, по-вашему, первоклассный вор? – с улыбкой осведомился комиссар.

Немного поразмыслив, Александра признала себя побежденной.

– По правде говоря, понятия не имею! Я их видела только на сцене.

– Поэтому я и прошу вас с максимальной тщательностью описать мне людей, ехавших бок о бок с вами.

Она добросовестно выполнила это требование, стараясь, как маленькая девочка, которой поручили сложное задание. Обладая превосходной памятью, она никогда не забывала один раз увиденное лицо. Ланжевен внимательно слушал, делая пометки в блокноте.

– Вы надеетесь извлечь из моего рассказа что-то полезное? – спросила она иссякнув.

– О, да! Все это очень познавательно. Кажется, я уже могу утверждать, что кража произошла до Лиона. Потом у вас в купе было слишком много народу, если только не предположить, что вы угодили в лапы организованной банды…

– Перед Лионом? Не хотите ли вы сказать, что злодей – тот самый галантный и милый господин в картузе с ушами?

– Именно! Он назвался Муано?

– Действительно…

– Что ж, попробуем его разыскать. Данное вами описание разбудило кое-какие старые воспоминания… Я вам очень благодарен. Вы свободны. Ваши муки позади.

– Вы вели себя так, что я и не заметила, что меня мучили. Скорее это я должна вас благодарить.

Обед получился веселым. Александра настояла, чтобы все познакомились со статейкой Жана Лоррена, которая вызвала дружное возмущение. Один лишь Риво отнесся к этому серьезно.

– Этот тип сказал вам, что едет в Ниццу?

– Да. Не знаю, надолго ли. У его матери свой дом на авеню Императрицы. – Великолепно! Сегодня же нанесу ему визит.

– Никола! – вскричала мисс Форбс, которая заливалась краской всякий раз, когда ей приходилось называть жениха по имени. – Не опасно ли это?

– Опасно? – возразила мадемуазель Матильда. – Побои грозят не моему брату, а совсем другому человеку.

Картина, представшая благодаря ее реплике перед мысленным взором обедающих, развеселила всех без исключения. Все с энтузиазмом выпили за счастье будущих супругов, за арест грабителя и за наказание обладателя ядовитого пера.

Не зная, чем заняться в ожидании поезда, которым он должен был возвратиться в Париж, комиссар Ланжевен решил сопроводить друга в его карательной экспедиции. Обе американки вернулись в отель. Тетушке Эмити не терпелось письменно уведомить свое семейство о предстоящей свадьбе.

– Интересно, как они прореагируют? – веселилась Александра. – Вы не опасаетесь, что дядя Стекли опять явится в сопровождении полицейского, чтобы вырвать вас из лап соблазнителя?

– По-моему, Александра, этот намек на достойное сожаления прошлое свидетельствует о дурном вкусе, – буркнула тетя Эмити. – На сей раз мне как будто нечего бояться, и я не сомневаюсь, что твоя мать будет в восторге. Что касается старшего из твоих дядьев, Роберта, то я заранее знаю, что он скажет: «Я всегда говорил, что Эмити не в своем уме, поэтому можно только радоваться, что нашелся отважный человек, который возьмет ее на свое попечение. Да благословит его Бог!»

Александра от души посмеялась, а потом сказала, что тоже напишет в Филадельфию, чтобы сообщить родне, что за славный человек Никола Риво. Ведь он был так любезен, что занялся отстаиванием интересов будущей племянницы! К тому же она надеялась, что супружеская пара – бракосочетание должно была состояться в Париже спустя три недели – составит ей компанию, когда она в начале августа отправится назад в США.

Ей также захотелось сообщить новость Джонатану. Присутствие на свадьбе у тети было более чем уважительной причиной для того, чтобы продлить пребывание во Франции; однако, поразмыслив, она решила не прибегать к этому средству. Письмо-приказ судьи Каррингтона слишком ее огорчило, и она решила отмалчиваться, пока Джонатан сам не сообразит, как дурно поступил. Для него будет неплохим уроком, если о браке тети Эмити он узнает не от собственной жены, а от постороннего лица.

Не желая долго думать о супруге, к которому она теперь не испытывала никакой нежности, Александра, покончив с письмами, вернулась в сад, где в этот час неспешно прогуливалась всего одна пожилая пара. Ее манил заброшенный замок и призрак женщины, когда-то в нем обитавшей, которую все называли просто «герцогиней». Она медленно обошла его кругом, испытывая странную грусть при виде стен, трещины в которых зияли даже сквозь заросли вьющихся растений. Это покинутое людьми жилище медленно приближалось к неминуемой гибели. Скоро настанет день, когда оно превратится в романтические руины, подле которых станут мечтать о счастье молодые пары, приезжающие сюда в свадебное путешествие…