Бездна

Александр Авраменко, Александр Афанасьев

БЕЗДНА

Часть первая

«После прошедшего дня не всегда наступает вечер…»

Пролог

Утром 23 августа 1939 года с Берлинского аэродрома стартовал личный самолёт Фюрера Германии «Фокке-Вульф-200». Огромная машина, украшенная на хвосте свастикой, взревев всеми четырьмя моторами, быстро промчалась по бетонным плитам Темпельхофа и взмыла в воздух. Главными пассажирами на его борту были двое: министр иностранных дел Третьего Рейха Йоахим фон Риббентроп и юридический советник этого же ведомства Гаусс. Следом поднялся в воздух второй такой же самолёт…

Глядя в квадратный иллюминатор на убегающие под крылья белоснежные облака, невысокий седоватый мужчина в кресле вспоминал:

— Фон Риббентроп! Мне нужно обезопасить Германию от удара в спину со стороны большевиков. Запомните — у вас две недели на всё. Ровно через четырнадцать дней у меня должны быть гарантии, что Сталин не двинет свои орды навстречу моим войскам, штурмующим Варшаву. Вы всё поняли?

— Да, мой Фюрер!

Министр преданным взором впился в синие глаза Гитлера. Тот, неожиданно успокоившись, как и все холерики, уже другим тоном закончил:

— Мне нужен этот Пакт. Или план «Вайс» будет сорван, и Великая Германия больше никогда не поднимется с колен…

24 августа 1939 года, в полдень, посол САСШ в СССР Штейнгард дал телеграмму, в которой сообщал о достигнутой договорённости между Россией и Германией по поводу территориальных изменений в Восточной Европе. А конкретно — Эстонии, Латвии, восточной части Польши, Бессарабии, отходящих по Договору Молотова-Риббентропа к сфере интересов СССР. Кроме того, посол сообщил, что переговоры вёл лично И. В. Сталин, который никогда не скрывал своих симпатий к Германии и был давним сторонником советско-германской дружбы.

А уже 1 сентября 1939 года, в 4 часа 45 минут первые германские войска пересекли границу Польши, ибо «…Данциг, совершенно не является предметом спора. Основным является вопрос расширения нашего жизненного пространства на Востоке. Поэтому не может быть и речи о том, чтобы пощадить Польшу…»

Говорят, что Черчилль, узнав про подписание Договора о ненападении, швырялся пепельницами и катался по ковру в своём кабинете. Люто ненавидящий Советскую Россию, не останавливающийся ни перед чем, лишь бы Британия была на первых позициях в мире сказал: «День подписания Пакта — это начало судного Дня для Империи. Теперь мы просто обязаны уничтожить этих ублюдков, посмевших вообразить себе, что их примут за людей». И точно — как гласит английская поговорка: настоящий джентльмен хозяин своего слова — может его дать, но может и взять обратно…

Казалось, что всё подтверждает правоту «бульдога», так как уже 17-ого сентября бронированные орды грязных славян ринулись добивать труп, оставшийся от некогда грозной Польши. Искусственно созданная,[1] запятнавшая себя массовыми убийствами украинцев и евреев на территории Советской Украины, резнёй фольксдойче в Бромберге,[2] сгоном с земли крестьян непольского происхождения и настоящим геноцидом по отношению к русинам, украинцам, валахам, венграм, имевшим несчастье оказаться на её территории, по большому счёту ничего другого это «государство» и не заслуживало…

Глава 1

Майнила

— Давайте быстрее, горячие финские парни!

— Эх, чёртова матушка!

Офицер финской армии торопливо понукал замешкавшихся артиллеристов, но в этом не было особой нужды — они и так спешили изо всех сил. Ещё минута, и на пригорок выкатилось кургузое орудие, а сошники загнаны в землю до упора. Негромко лязгнул затвор, заперев в тускло сияющей глубине ствола маслянистый снаряд.

— Готово, господин капитан!

Командир расчёта, унтер-офицер Похъялайнен прильнул к панораме.

— Ну, где же эти большевики?!

В чётком перекрестии виккерсовского прицела виднелись одни вековые ели, под которыми по натоптанному пути ходили советские пограничники. Капитан Виролайнен поднёс к холодным зелёным глазам бинокль. Никого. Проклятье! Надо же им задерживаться! Всегда точно, а именно сегодня… Идут! Показался старший смены, за ним гуськом двигались остальные бойцы. Финский офицер раздражённо потёр внезапно застывшие руки.

— Готовы?

— Так точно, господин капитан.

— Огонь по свиньям!

Короткий ствол гаубицы дёрнулся, и первый снаряд с переливчатым журчанием ушёл в цель…

— Товарищ командарм второго ранга! Только что получено экстренное донесение с границы: белофинны обстреляли пограничный наряд возле деревни Майнила!

Мерецков поднял воспалённые красные глаза на адъютанта и глухо спросил:

— Жертвы есть?

— Так точно, товарищ командующий Округом. Четверо убито, девять ранено.

— Сволочи! Совсем обнаглели. Соедините меня с товарищем Сталиным.

— Слушаюсь!

Капитан торопливо закрутил ручку аппарата, затем, проговорив несколько дежурных фраз, протянул трубку Константину Андреевичу. В трубке уже рокотал знакомый голос с известным каждому советскому человеку акцентом:

— Слушаю вас, товарищ Мерецков. Сталин у аппарата.

— Товарищ Сталин! Докладывает командующий Ленинградским Округом Мерецков! Только что мне сообщили, что возле населённого пункта Майнила белофинны обстреляли из артиллерийского орудия наших пограничников. Четверо убито, девять ранено.[3]

В трубке помолчали, затем Сталин бросил:

— Поднимайте войска, товарищ Мерецков. Наше терпение лопнуло.

В мембране лязгнуло. Это Вождь бросил трубку на держатели. Командующий неожиданно для себя полез в карман галифе и вытащил платок. Затем в свою очередь протянул трубку адъютанту и смахнул обильно выступивший на лбу пот.

— Передать всем командирам дивизий, отдельных полков, соединений. Тревога! На провокации не отвечать до официального объявления войны…

Пушка покоилась на дне болота. Финские артиллеристы возбуждённо галдя торопились домой. Ещё бы, и большевикам всыпали, и идти налегке. Это не то, что тащить на руках тяжеленное орудие, надрываться, толкая его сквозь заросли и мох. Никто из солдат не заметил, что их командир отстал, и уже идёт последним. Наконец все вышли на равнину, откуда по дороге можно было спокойно добраться до расположения. На грунтовке стоял мотоцикл с коляской, в которой сидел одетый в кожаный плащ человек. При виде группы солдат, вышедших из леса, он чуть пошевелился.

— Эй, ребята, смотрите, а что тут делает этот гражданский?

Ответом спросившему были автоматные очереди с двух сторон. Сзади из тупорылого «Суоми»[4] стрелял его командир Виролайнен, спереди, из крупнокалиберного «Томми-гана»[5] — неизвестный. Через несколько мгновений всё было кончено. Пока капитан нервно курил, неизвестный аккуратно перерезал длинным ножом горла всем убитым. Окурок отлетел в сторону и, ударившись о случайный камень, выбросил кучу искр.

— Это обязательно, мистер Дженкинс?

— Конечно. А как мы потом свалим всё на русских? И вообще, господин Виролайнен, вы здесь человек маленький. Получите свои три тысячи фунтов, и довольны. А нам ещё работать и работать.

При виде холодных, каких то мёртвых глаз говорившего Анти Виролайнену спорить расхотелось сразу, в горле неожиданно пересохло и он сглотнул. Кадык шариком вспух на шее, за секунду до того, как широкое лезвие ножа, которым только что добивали его солдат, рассекло ему трахею и он повалился на стылую землю, зажимая руками страшную рану. Перед глазами появилось по-прежнему неподвижное лицо:

1

Как самостоятельное государство Польша была создана по договорённостям Версальского Договора. До этого она входила в состав Российской империи.

2

В самом начале Второй Мировой войны польские солдаты зверски замучили свыше 300 жителей г. Бромберга (ныне — Быдгощь) немецкого происхождения. В том числе женщин, детей, стариков.

3

Авторская версия печально известного повода к «Зимней Войне» (советско-финская 1939–1940 гг).

4

Марка финского пистолета-пулемёта.

5

Автомат Томсона. На вооружение в то время не состоял, но печально прославился как излюбленное оружие мафии.