Кто-то другой

— Боюсь, что на этом мне придется остановиться, — закончил он с виноватой улыбкой.

Все, что было в нем плохого и хорошего, вырастало из этого страха непонятно чего. Остальное было обычной болтовней. Он был искренен в своих ответах, насколько возможно, и задумался, будет ли вознаграждена его честность. В глазах Лорен он прочел нечто, что можно было расшифровать как обещание продолжения, и заказал последнюю рюмку.

ТЬЕРИ БЛЕН

— Всегда ищи настоящие мотивы клиента, даже если он сам о них не догадывается, — наставлял Родье. — Например, менеджер высшего звена, скорее красивый, очень элегантный, просит меня последить за женщиной, которая только что от него ушла, ничего не объяснив. Он подозревает, что она встретила кого-то другого, и хочет знать кого. Я хожу за девушкой по пятам, но не нахожу ничего, топчусь на месте, счет приближается к двадцати тысячам без всякого результата. Я пытаюсь образумить парня, что его бывшая живет одна и видится только со своими подружками, но он отказывается верить. Я довожу счет до тридцати пяти тысяч, составляю новый отчет, который как две капли воды похож на предыдущий: по всей видимости, девушка «никого не встретила». Клиент оскорблен, ему кажется, что я мухлюю, эта девушка явно в кого-то влюбилась, он в этом убежден. Но я прекращаю это бессмысленное расследование. Для очистки совести он пошел к этой девушке и спросил ее напрямик. И она подтвердила мои слова — никого у нее нет. Просто ей надоел этот парень, который уверен во всем, а больше всего — в своем шарме. Так что, придя ко мне, он неосознанно задавал вопрос: «Как женщина может бросить меня, менеджера высшего звена с плоским животом, перед которым никто не может устоять?» Единственным возможным ответом для него был: «Ради более богатого, более красивого, более светского».

— И что с ними стало?

— Он зашел рассказать мне продолжение (с ними это часто случается, не удивляйся, когда будешь работать один). Девушка, тронутая тем, что он все еще думает о ней, вернулась к нему, они прожили три месяца, а потом он ее бросил.

Родье посоветовал Тьери заказать мясной рулет и вылизал соус с тарелки, не оставив ни капельки сливок. Была в этом жесте какая-то неизбежность, какое-то виноватое обжорство.

— Будешь заказывать что-нибудь еще, Тьери?

— Фруктовый салат, он входит в комплексный обед.

— В твоем возрасте еще все равно, что есть. Меня только к пятидесяти годам пробило. Никогда бы не подумал, что это станет для меня главным событием дня.

— Если бы я ел столько, сколько вы, я бы весил в три раза больше.

— Это мое единственное достоинство. С самого рождения сжигаю все, что съедаю. Хотя с течением времени может оказаться опасным. Я никогда не толстел, ел все, что попало, а теперь вот мучаюсь с уровнем холестерина и диабетом.

— А как же мясной рулет?

— Не смотри мне в тарелку, хватит с меня жены.

За три месяца Тьери привык выслушивать тирады о его желаниях, страданиях, лото, рыбалке и холестерине. С течением времени между ними возникло нечто вроде обмена, когда каждый получает больше, чем ожидал. Родье вышел на финишную прямую с компаньоном, на которого мог положиться, а внимательный Блен каждый день получал ключ, формулу, сообщение, на расшифровку которых ему бы понадобились годы, будь он один. Когда позволяло время, они обедали «У Патрика», в маленьком, ничем особо не примечательном ресторанчике в восемнадцатом округе, куда, однако, заходили многие частные сыщики, по большей части бывшие полицейские, которых вынудили уйти со службы. Накануне Родье скрепя сердце пригласил одного из них за столик, чтобы представить ему новичка — возведение в сан в надлежащем месте и по всей форме. Тьери был сама любезность и удачно изображал наивного новобранца, чтобы умаслить бывшего полицейского, который, радуясь избавлению от одиночества, стал потчевать их бородатыми историями. Последняя доставила Родье несколько неприятных мгновений. Двадцать лет назад рассказчик с четырьмя коллегами поймали шантажиста, когда он вынимал чемоданчик с деньгами — платой за молчание — в камере хранения на Восточном вокзале. Не задумываясь, Тьери задал вполне резонный вопрос, показавшийся, однако, его собеседникам совершенно нелепым.

— Почему жертва не обратилась в полицию?

— А сам как думаешь?

— Потому что он не мог обратиться в полицию? Мотивы шантажа были серьезными, человек рисковал попасть под суд, если бы обратился в полицию. Поэтому, чтобы избавиться от вымогателя, он нанял бригаду частных детективов, которые согласились без малейших угрызений совести. «Мы были молоды», — оправдывался Родье. Тьери не решился воззвать к их совести: стоит ли вытаскивать одного подлеца из когтей другого? Этот вопрос мучил его весь день, до глубокой ночи. К рассвету он так и не пришел ни к какому выводу, но решил для себя избегать дел такого рода, если когда-нибудь ему их предложат, больше для душевного спокойствия, чем из моральных соображений.

Сегодня они были единственными представителями профессии «У Патрика» и, как обычно, обедали за маленьким столиком на отшибе.

— Фруктовый салат, крем-брюле и два кофе, — заказал Родье.

— Что вы думаете по поводу этого Дамьена Лефора?

— Прохвост.

С недавних пор Родье разрешил Блену присутствовать на встречах с клиентами, и редко кто осмеливался возражать. Он садился в уголок, скрестив руки на груди, внимательно слушал, никогда не вмешиваясь в разговор, и как только мог старался скрыть волнение за легкой усмешкой бывалого профессионала, играя роль привычного ко всему человека, который и не такое видал. Но он никогда не слышал ничего подобного, впервые столкнувшись со странным человеческим материалом, где соседствовали смятение и ярость, алчность и простодушие, мстительность и щедрость. Три дня назад к ним пришел мэтр Вано, адвокат, который время от времени прибегал к услугам Родье, чтобы выяснить надежность людей, собирающихся объединиться с его клиентами. Предусмотрительность мэтра часто вознаграждалась, как, например, в этот раз — это было уже не первое мошенничество вышеупомянутого Дамьена Лефора.

За сорок восемь часов Родье и Блен много чего узнали об этом типе. В шестнадцать лет и один день он был признан «самостоятельным малолетним» и создал свое первое общество «Синенум», ликвидированное пять лет спустя за долги. Его имя фигурировало во множестве более или менее фиктивных обществ, связанных с видео, спонсорством, и в трех модных агентствах, ни одна девушка из которого никогда не получала контракта в мире моды. Его долги по налогам доходили до двух миллионов франков, и чтобы иметь возможность продолжать свою деятельность, он признал себя «недееспособным совершеннолетним». С тех пор он был под опекой, и в бумагах появилось имя его жены. К тому же, плюс к наблюдению агентства Родье за последние два дня, он находился еще под административным контролем. Родье и Блен уже знали номера его счетов, количество и достоинство его акций, все его общества и адреса управляющих и администраторов. Они подозревали также, что у него есть процент от торговли проститутками через Интернет, но это так и осталось на уровне догадок, и Родье не включил этот факт в отчет, который завтра должен был отдать мэтру Вано,

— Этот Лефор прошел путь от «самостоятельного малолетнего» до «недееспособного совершеннолетнего», как будто никогда и не был взрослым.

— В конечном счете, может, это и есть определение жулика.

— В моей мастерской меня скорее клиенты обжуливали, чем я их. И все же налоговая меня подозревала — за избытком честности наверняка что-то кроется. Иногда мне даже хотелось быть кем-то вроде Лефора.

— О чем ты говоришь, он всего лишь мелкий жулик.

— А что вы напишете в отчете? Что он всего лишь мелкий жулик?

Несмотря на всю их близость, ученик никак не мог привыкнуть обращаться к учителю на «ты», равно как и называть его просто по имени. Родье не понимал этого жеманства.

— Я ничего не буду писать в отчете, ты его напишешь.