Кто-то другой

— Тьери, забудьте то, что я сейчас сделаю, — попросил он, стараясь сохранять спокойствие.

Он обернулся к центру и заорал:

— ТООООМАААА!

Стены завибрировали, крик Родье отозвался эхом, с десяток студентов оглянулись на них. Но не тот парень — он спокойно исчез из их поля зрения, вероятно, направившись в аудиторию.

— Ну, теперь у нас совесть чиста, — облегченно вздохнул Родье.

Родье хотел снова наведаться на улицу Ренн, чтобы посмотреть, что там происходит, и попросил Тьери из соображений безопасности подождать внизу. Но велел ему постоянно набирать номер Тома, чтобы определить нужную комнату по телефонному звонку. Тьери несколько раз позвонил, Родье вернулся довольно быстро, перекинулся парой слов с консьержем и сел в машину.

— Он точно не был здесь этой ночью, бесполезно терять время, лучше вернемся в агентство.

— Извините, мне действительно показалось, что это именно он.

— Это не ваша вина, я сомневался, а вы были уверены. Зато теперь вы поняли, насколько можно доверять интуиции.

По дороге в агентство они болтали о пустяках, и Блена немного отпустило. Что-то произошло, невероятное событие, которое он мог назвать своей первой слежкой, даже несмотря на то что она закончилась пшиком. Он чувствовал себя так, будто потерял невинность и был готов к тысяче новых свершений. Первый шаг сделан, и он поинтересовался, что говорить клиенту, если ничего не произошло, как сегодня утром.

— В таких случаях надо составить отчет, засчитать три часа и договориться о следующем дне расследования. Тома подождет до выходных.

В самой большой комнате агентства Блен уселся в кресло для клиентов и наблюдал, как Родье прослушивает сообщения на автоответчике и просматривает факсы, одновременно заваривая кофе.

— Вот это я люблю — спокойненько заниматься составлением планов у себя в кабинете. А как я ненавидел это занятие двадцать лет назад! Сегодня из меня вышел бы прекрасный бюрократ, который только и думает, как бы поскорее сбежать с работы домой.

— Вы всегда знаете накануне, что будете делать завтра?

— Более или менее. Если дело Тома откладывается, я запланировал набить отчет и после обеда заняться другим делом. Мужик жалуется, что платит своей бывшей жене сногсшибательные суммы, но подозревает, что она уже давно нашла полулегальную работу. Если мне удается доказать, что она работает, он сможет раз и навсегда избавиться от этих алиментов, которые, кажется, его сильно напрягают. Но, честно говоря, я до сих пор сомневаюсь.

— Почему?

— У меня ощущение, что этот парень не говорит мне и половины того, что мне было бы полезно знать. Но все равно стоит пойти взглянуть.

— А мне пока что делать?

— Я вам покажу, как составляются отчеты, вы можете порыться в старых документах, пока я печатаю.

Его симпатия к Родье росла с каждой минутой. Он разговаривал слегка манерно, что придавало ему вид волка в овечьей шкуре. Тьери не мог взять в толк, как Родье умудряется сохранять спокойствие перед возбужденными клиентами. Как можно постоянно вникать в чужие проблемы, не скатываясь в депрессию или цинизм, и при этом сохранять благодушное настроение? Пока Родье разговаривал по телефону, Блен прохаживался по комнате, смотрел в окно — во дворике играли голосистые дети. Ему пришло в голову, что стоило бы позвонить, прослушать автоответчик в мастерской, но у него еще много времени. Бессонница практически забыта, и что-то подсказывало ему, что сегодня вечером она ему не грозит, настолько он будет измотан.

— Изменения в программе, — объявил Родье, кладя трубку. — У нас появилось небольшое дельце. Поедем на машине.

И, не добавив ни слова, схватил куртку, поигрывая ключом от входной двери. Если энтузиазма у него и поубавилось, то рефлексы пока не притупились. Спускаясь за ним по лестнице, Блен пытался представить себе, как начинал Родье.

— Эта женщина звонила мне в воскресенье. Она живет в Рамбуйе с мужем, коммивояжером, он уже полгода как на пенсии. Ее беспокоит, что он делает каждую неделю по полдня в Париже. Он только что вышел из дому, направляясь в пенсионный фонд, и вернется только вечером.

— Что мы делаем?

— Едем туда и ждем, это в двух шагах отсюда. Меньше чем через десять минут они были на месте — улица Берн в седьмом округе. Родье притормозил перед зданием в поисках места для парковки.

— У нас куча времени. Эти пенсионеры обычно берегут свои старые развалюхи и никогда не паркуются вторым рядом.

— А если он не приедет?

— Тогда сомнения его жены подтвердятся. И надо будет договориться, чтобы начать слежку от их дома.

Родье припарковался метрах в десяти от входа в пенсионный фонд, снова началась игра в терпение, но на этот раз на солнце, в самый разгар обеденного перерыва. И хотя их присутствие здесь казалось Блену менее подозрительным, чем утром, он не мог не думать, на кого похожи двое мужчин, сидящих в припаркованной машине. Только один ответ приходил ему в голову: на детективов за работой.

— Если я буду примерным, внимательным учеником, как вы думаете, сколько времени мне понадобится, чтобы я смог работать самостоятельно?

— Ну, как сказать… Все зависит от вашей впечатлительности и способности противостоять стрессу.

— Понятия не имею…

— Ну, скажем, за год вы получите от шестидесяти до семидесяти процентов знаний о том, что надо знать в этой профессии. Чтобы достичь девяноста, потребуется гораздо больше времени. Мне, например, понадобилось пять лет.

Никогда еще Блен не задавал такого расплывчатого вопроса и не получал такого четкого ответа. Ему трудно было представить себе, что всего через какой-то год он будет стоять на собственных ногах, однако же уверенность росла — он чувствовал себя прилежным учеником, и если он должен будет изменить свои планы, единственное, что не ослабеет, так это сумасшедшее желание учиться.

— В каком-то смысле вам повезло, что вы наткнулись на меня. Самые опытные из моих коллег очень любят напустить таинственности и не любят ни с кем возиться. Если вы готовы играть в эту игру, я ничего от вас не скрою и вы научитесь быстрее, чем кто-либо другой. Речь идет не о таланте или шестом чувстве (в конце концов, ни один из нас не родился с даром узнавать секреты незнакомых людей), тут, как в любом другом деле, достаточно быть внимательным и заинтересованным. Я не спрашиваю, есть ли у вас личный интерес, меня это не касается.

Изящно дал понять, что и сам не собирается отвечать на подобные вопросы.

— Может, по сандвичу? — предложил Родье.

— Вы не можете так поступить со мной дважды за день. Я сам пойду все куплю.

— Мне что-нибудь с ветчиной и пиво.

Тьери воспользовался моментом, чтобы позвонить Надин, если вдруг она его искала, как оно и было. Он отговорился тем, что мотался по поставщикам, и просил не ждать его к ужину. Перед тем как повесить трубку, он не мог не сказать ей: «Люблю», хотя простого «Целую» было бы достаточно. Перспектива бросить ее — точнее, заставить ее бросить его — делала его сентиментальным.

— Дожили! Нигде больше не делают нормальных сандвичей, и это в городе с несколькими миллионами жителей! Вам не кажется, что хлеб с тефлоновой сковородки, завернутый в целлофан, с размокшей ветчиной — это гадость. Знаете, Тьери, все эти мелочи побуждают меня уехать жить в деревню. Я слишком стар для слежки, я слишком стар, чтобы жрать неизвестно что, и что еще хуже, я слишком стар, чтобы возмущаться тем, что раньше было лучше.

Тьери жевал со скептическим видом:

— Только не пытайтесь меня убедить, что эта работа вам так обрыдла, что вы больше ничего не чувствуете, даже легкой дрожи возбуждения время от времени?

Родье ответил не сразу. Он хотел помочь стажеру найти собственные ориентиры, не выдавая сразу всех своих секретов.

— Дрожь, возбуждение, восторг — об этих эмоциях лучше забыть. Всегда приятно получить подтверждение того, что ты не ошибся, что интуиция быстрее привела тебя к результату. Но за три минуты удовлетворения сколько неприятностей, сколько приходится париться в машине!