Красные курганы

Уже через несколько лет после окончания строительства островная твердыня выдержала первую осаду. Ливы, враждебно встретившие нового епископа Альберта, по своей глупости и невежеству не понимали, почему они должны платить дань этим дурно пахнущим пришельцам в странных женских одеждах, и попытались захватить божьего слугу в плен.

Если бы не рыцари, прибывшие с епископом, то как знать, как знать. Не исключено, что Христос лишился бы одного из самых преданных своих слуг, который столь оригинально трактовал учение небесного наставника.

А спустя еще пять лет, в 1203 году, немногочисленные обитатели крепости успешно выдержали и вторую осаду, на сей раз отбившись от дружин полоцкого князя. Была и третья, в 1205 году, и вновь замок удалось защитить, одолев плохо вооруженное и необученное войско ливов.

Именно под Гольмом нашел свой конец самый главный ненавистник рыцарей, старейшина ливов Ако, чью окровавленную голову один из рыцарей торжествующе швырнул в рижской церкви к ногам епископа.

Четвертая осада приключилась всего через несколько месяцев. И вновь гарнизон замка проявил себя во всей красе. Одиннадцать дней сражались рыцари против полчищ схизматиков, ведомых окаянным князем Владимиром, а на двенадцатый тот несолоно хлебавши отплыл назад.

С того времени много воды унесла полноводная Западная Двина в Варяжское море. Нет в живых строителя замка епископа Мейнгарда, затерялись где-то на Руси неспокойные братья – князья Вячко и Всеволод, чьи владения Кукейнос и Гернике отошли в пользу Альберта и ордена меченосцев.

Да и сам Гольм успел поменять своих владельцев. Погиб в бою с упорными язычниками прежний его хозяин, славный рыцарь Иоганн Альвеслебен. Случайная стрела, выпущенная проклятым русским схизматиком, нашла щель в его доспехах, и он рухнул прямо в ров с крепостной стены бурга Оденпе, прозываемого еще Медвежьей головой.

И полетела его душа сразу в райские чертоги, чтобы с гордостью отчитаться перед Христом, сколько поганых язычников он самолично поразил могучей рукой, какое число упорствующих пинками загнал в церковь, дабы окрестили их там во славу всевышнего.

Впрочем, насчет чертогов – вопрос спорный. Если послушать одну сторону, так он должен пребывать там и только там, а вот если другую, то к ночи лучше это место и не поминать, равно как и его обитателей.

Теперь епископскими ленниками в Гольме стали братья Иоганна – Конрад и Карл. А сегодня вот у них приключилась нечаянная радость. Прибыл Герхард – последний из братьев Альвеслебенов, привез приветы от родни, материнское благословение и подарки – ладанки с изображением соответствующих святых. Каждому отдельно, чтобы у святого голова кругом не пошла, кого из братьев в первую очередь защищать, если что.

Впрочем, теперь небесному заступнику можно было и отдохнуть. Не те времена нынче, далеко не те. Поутихли полоцкие князья после смерти Вальдемара, которого господь вовремя поразил за гонения, учиненные им против истинной веры.[26] Наследники же его грызлись между собой аж до прошлого года, деля останки княжества. А год назад они и вовсе, как сказывали сведущие купцы, торговавшие в тех краях, сложили свои буйны головы под далеким градом Ростиславлем, что в Рязанском княжестве. Там же вроде бы погибли и бывшие князья Кукейноса и Гернике. Одолел их всех рязанский князь Константин, чьи наместники сейчас правят в Полоцке.

И если десять лет назад постоянный гарнизон Гольма насчитывал с сотню рыцарей, из коих всегда проживало в замке не меньше половины, то теперь таких предосторожностей уже не предпринимали. А зачем? После того как остров отгородился от неспокойного юга и русских соседей не только Икскулем, но еще и Леневарденом, после того как на месте сгоревших деревянных крепостей Кукейноса и Гернике выросли крепкие каменные замки, от силы два-три рыцаря несли сторожевую службу на смотровой площадке высоченного донжона. Да и они больше любовались речными просторами, нежели напряженно взирали вдаль – не плывут ли русские ладьи.

Правда, нынче в замке было многолюдно. С братом Герхардом прибыли чуть ли не два десятка доблестных рыцарей во главе с епископом Ливонии Альбертом и его братьями – Теодорихом и Ротмаром. А если к ним прибавить тех, кто приплыл с верховьев реки – из Гернике, Кукейноса, Леневардена и Икскуля, то счет им и вовсе доходил до полусотни.

Словом, несчастные слуги только успевали крутиться, чтобы до вечера успеть приготовить праздничный ужин и оборудовать комнаты для ночлега. Конечно, суета началась еще с позавчерашнего дня и о многом позаботились заранее, но то тут, то там непременно отыскивалась какая-нибудь мелочь, про которую забыли. Да что говорить, каждый из нас в своей жизни хоть раз да принимал гостей, так что знает, каково оно – вроде бы все приготовлено, ан глядь, а что-то непременно упустил.

Дабы не ударить в грязь лицом перед дорогими гостями, старший из братьев еще за три дня собрал слуг из числа ливов-туземцев и клятвенно всем им пообещал, что ежели кто из прибывших выкажет недовольство, то виновных он самолично вздернет на самом высоком дубу, сколько бы их ни было. А чтобы никто не сомневался в серьезности его слов, он в том торжественно поклялся именем девы Марии, которая покровительствовала всему роду Альвеслебенов.

Хотя клятва была не обязательна. Слуги и без того знали, что Конрад и его брат Карл всегда свято выполняли обещания такого рода, так что летали они по замку в эти дни как угорелые. Впрочем, гости, надменно взирающие на туземцев в тех редких случаях, когда они их вообще замечали, остались довольны всем – и приемом, и ночлегом.

Важничать им было с чего. Как-никак, именно они – хозяева этой земли. Конечно, почва здесь не ахти какая, но каждый из пилигримов помнил и о том, что в Германии она немногим лучше, зато жизнь там гораздо тяжелее.

Это ведь название одно, что ты из древнего рыцарского рода, что гербу твоему лет сто, не меньше, а спишь ты не в крестьянской лачуге, а в собственном родовом замке. Так-то оно так, но если начинать разбираться как следует, то все это не более чем мишура.

А ты лучше встань с кровати да пошлепай по каменному настывшему полу, от которого даже в знойный летний день веет ледяным холодом. Согреть эти мрачные камни – никаких дров не напасешься. Ход от камина наружу прямой, так что большая часть тепла уходит не в дом – в трубу. Перенимать же всякие коленца с хитрыми изгибами, как в печках на Руси, вроде бы зазорно. Получится, что тем самым как бы признаешь, что варвары-русичи будут поумнее.

Ночные колпаки, пижамы, халаты да шлепанцы не зря ввела в обиход именно немецкая знать. Походи босиком пару-тройку минут, и так каждый день, да из месяца в месяц, и все – ревматизм или воспаление легких обеспечены. Это при условии, если ты вообще отдерешь от подушки примерзшие к ней волосы.

На Руси хорошо – там мехов видимо-невидимо. Можно хоть голым под меховое одеяло залезть, а попробуй уснуть под обычным, сшитым из двух кусков грубой шерстяной ткани. Тут хоть калачиком, хоть вовсе в колесо сворачивайся – ничто не поможет.

А еда какая? Даже туземцы небось реже ели вчерашний суп, да еще вприкуску с холодной бараниной, покрытой желтым застывшим жиром. И хорошо, что она вообще еще есть, а то придется с унылым видом наворачивать пустую луковую похлебку в несбыточной надежде, что удастся выудить со дна кусочек мясца.

И при всем том не забывай ежечасно благодарить бога, что ты – старший сын. Тогда именно тебе, когда вырастешь, достанется скудное отцовское наследство. Впрочем, если ты родился вторым – тоже не пропадешь. Духовные лица зачастую питаются гораздо лучше, чем благородные рыцари, а уж если получишь приход, то тебе не раз позавидует и старший брат. Тут тебе и хорошая еда, и вышколенные слуги, и любая прихожанка к твоим услугам, дабы усладить страждущую плоть.

По настоящему худо, когда ты третий или четвертый по счету. Тогда с детства готовься к тому, что, войдя в возраст, получишь ты еще дедовский – отцовский отдадут старшему – зазубренный меч с пятнами ржавчины, нахлобучат тебе на голову шлем со вмятинами и оттого очень сильно похожий на шутовской колпак, помогут надеть латаную-перелатаную кольчугу, которую прямо на тебе стянут полусгнившими ремнями, посадят на хромоногого жеребца со съеденными от старости зубами и, может быть, дадут еще пару серебряных монет на первое время.

26

Владимир Полоцкий внезапно скончался в 1216 г., когда, собрав большое войско из латышей и русичей, собрался идти Двиной прямо на Ригу. Смерть настигла его, когда он уже садился в ладью.