Страница 3 из 4
Мила восприняла это решение едва ли не как безоговорочное желание Юдина расторгнуть брак. Она даже всплакнула в ванной, там же умылась, просушила феном ресницы и накрасила их заново.
– Ты хочешь поехать на море с любовницей? – не то спрашивая, не то утверждая, сказала она.
– Что ты, динозаврик мой! – снисходительно ответил Юдин, целуя женин кончик уха. – Ты навсегда отбила у меня интерес к женскому полу.
Она с испугом взглянула на него:
– Ты что ж, теперь интересуешься мальчиками?
Дура дурой! Он так ей и сказал. Мила, частично соглашаясь с этим утверждением, глупо хихикнула и стала подбирать с паркета листочки фикуса. Зеленое лохматое чудовище, вымахавшее почти до потолка, вдруг стало осыпаться. То ли лето выдалось очень жарким, то ли разросшимся корням стало тесно в глиняном греческом горшке. Юдин смотрел, как жена ползает по полу, складывает в пакет жесткие глянцевитые листья, словно рассыпанные доллары, и думал о том, что отправлять жену на курорт и при этом не испытывать страхов и сомнений – редкое и ценное явление, которое надо лелеять и холить.
– Я дам тебе триста… нет, даже четыреста долларов, – сказал он, удивляясь своей необыкновенной щедрости. – И можешь выбирать страну.
– Я буду по тебе скучать, – пообещала Мила, протягивая ему рекламный буклет, на обложке которого был запечатлен загорелый парень с впалым животом и серфингом под мышкой.
Едва Мила понесла очередной урожай фикусных листьев в мусоропровод, Юдин измерил портняжным сантиметром объем своего живота. «Надо худеть!» – твердо решил он. Месяц назад было на два деления меньше. Потом Юдин, разумеется, пошел на кухню, чтобы повысить настроение естественными морфинами, в большом количестве находящимися в копченой грудинке и жирной рыбе. «Мила уедет, – клятвенно заверял себя он, – и я возьмусь за себя. Никаких разносолов! Спартанский режим. Экстремальный спорт. И много-много женщин. Говорят, от них быстро худеют».
На последней странице рекламного буклета наседали друг на дружку объявления об экстремальных развлечениях. Юдин читал их и мысленно прикладывал к себе, словно одежду в примерочной. Сплав по горным рекам, восхождения, полеты на парапланах, рафтинг, а также походы по местам боевой славы он отмел сразу. Почти все эти удовольствия он испытал в годы комсомольской юности, когда вес его тела с трудом мог расшевелить стрелку весов. Подавляя зевок, Юдин опустил взгляд в самый низ страницы и нашел там следующее предложение от некоего экстрим-агентства «Сламбер»: «Испытайте себя в роли великого полководца, террориста, захватчика или гангстера. Впечатляющий размах! Предельное эмоциональное напряжение!» Жизнь научила его с опаской относиться с рекламным объявлениям, тем не менее он очертил объявление коричневым косметическим карандашом.
– Нашел что-нибудь? – спросила Мила, вернувшись.
Она долго рассматривала то, что Юдин поместил внутрь коричневой окружности. В экстрим-агентство «Сламбер» он поехал немедленно, потому как Мила, действуя ему на нервы, демонстративно обвела толстым черным маркером фотографию мускулистого серфингиста и взялась за телефон… Чертовски приятно распоряжаться своими деньгами, не согласовывая это с женой! Юдин вел машину необыкновенно плавно, словно скоростной катер по гладкой поверхности моря. Хилое чувство жалости он без усилий подавил воспоминаниями. Как она вместе с мамашей унижала его! Но время – чудесный судья. Оно все расставило по местам, каждому определило свою нишу в иерархической лестнице жизни. Теперь Мила – ничтожество, пустое место, бледная тень, за плечами которой нет ничего, кроме двух высших образований. В былые времена она при любом удобном случае напоминала ему о своих дипломах и учености. Юдин завидовал, мечтал поступить в какой-нибудь вуз и стать полноценным человеком. Вовремя одумался. Ну что такое высшее образование? Что это образование дает Миле? А он, Юдин, и без образования личность. Он делает бабло. У него крутая тачка. У него штаны свалились бы под тяжестью денег, которыми набиты карманы, если бы не пузо. Он может позволить себе многое!
2
У сотрудницы турагентства были накладные ресницы, причем такие огромные, что, когда она хлопала ими, от ветра шевелились странички перекидного календаря.
– Меня зовут Гертруда Армаисовна, – медленно говорила она, откинувшись на спинку крутящегося кресла и посасывая пухлыми губами кончик авторучки. – Наше агентство работает по контракту с актерами, декораторами, пиротехниками и каскадерами «Мосфильма». Вы либо сами придумываете тему игры – но это будет стоить дороже, либо выбираете ее из наших заготовок и определяете свою роль. Сценарист пишет сценарий. Два дня на подготовку площадки – и начинается действо!
Юдин с первого раза ничего не понял, потому как его внимание было сосредоточено не на словах сотрудницы, а на ее груди. Два полушария томились в тесном платье и выглядывали из-за него, словно полированные лысины солдат, сидящих в окопе. Юдин думал, переспал бы он с ней или нет, а если да, то сколько бабла отвалил бы за эту радость. Сотрудница была сложена непропорционально, все детали в ней были словно сняты с других людей: грудь несоизмеримо больше плеч; голова маленькая, сплюснутая, зато нос большой, словно клюв у вороны; ноги крепкие, мясистые, бройлерные, а вот бедра узкие, и попка как резиновая грелка без воды. Издали ей можно было дать двадцать пять, а вблизи – тридцать пять. Тяни-толкай какой-то, а не сотрудница экстрим-агентства. Но тем не менее была в ней некая извращенная сексапильность.
– Действо? – переспросил Юдин, переключив внимание на большой плакат, висящий над девушкой. Актер Юрий Яковлев, одетый в костюм царя Ивана Грозного, сердито замахивался мечом.
– Вы любите историю? – Гертруда Армаисовна тотчас перехватила взгляд Юдина. – Древний мир? Средние века? Или новое время?
Она поднялась из-за стола и стала медленно наступать на Юдина.
– Новое время, – ответил Юдин.
– Я так и думала, – с тихим волнительным присвистом произнесла Гертруда Армаисовна. – У вас хороший вкус. Хотите стать знаменитым гангстером Аль Капоне? Или испытать все то, что испытывал Пугачев, сидя в подвале Бутырки? Или прочувствовать на себе последние часы жизни Гитлера?
Юдин представил, как Гертруда Армаисовна взмахивает рукой и все вокруг неузнаваемо меняется, откуда-то доносятся тяжелые гулы взрывов, с потолка сыплется штукатурка, мимо носятся испуганные люди в гестаповской форме и Ева Браун по-паучьи подкрадывается к нему со смертельным шприцем в руке…
– Я предпочел бы прочувствовать на себе лучшие часы жизни турецкого султана, – ответил Юдин.
– Прекрасно, – легко согласилась Гертруда Армаисовна и вернулась к столу. Достала откуда-то пухлый скоросшиватель и принялась листать страницы. – Султан… султан… А не желаете стать монгольским ханом? Это почти то же самое. Заявок много, но есть свободное окно на послезавтра.
– Я не совсем понял, – признался Юдин, прижимаясь спиной к стене, – что значит стать монгольским ханом? Это как? Какой-то наркотический препарат?
– Что вы! Что вы! – с негодованием замахала руками Гертруда Армаисовна. – Какие наркотики?! Только реальность! Я же вам объясняла: актеры, декорации… Допустим, вы пожелали стать монгольским ханом. И вот словно на машине времени вы попадаете в Древнюю Русь. Со своей ордой врываетесь в деревню. А там – хаты, крытые соломой, девушки в длинных белых сорочках, седобородые старцы с большими ендовами…
– С чем, простите?
– Неважно! – отмахнулась Гертруда Армаисовна. Она уже наполовину ушла в мир воображения, и ее широко раскрытые глаза сверкали как бриллианты. – А вы – жестокий и беспощадный завоеватель. Вы приказываете своим воинам сжечь деревню. Соломенные крыши вспыхивают, как факелы. Черный дым коптит небо, заволакивает солнце. Повсюду беснуется пламя. Девушки, подхватив подолы рубах, в ужасе бегут к лесу, но вы настигаете их на своем вороном коне и начинаете насиловать…