Русский закал

– А вот как вылезешь, так мы тебе и объясним.

– Да что ты с ним треплешься! – крикнул второй, ловким движением вытаскивая из-за пояса пистолет.

Я изо всех сил рванул веревку на себя. Коротко звякнули штыри, вырываясь из щелей, «перила» тугой струной ударили в спины убийц, сталкивая их в пропасть. Темными пятнами они промелькнули перед моими глазами и с протяжным воем унеслись вниз.

Высота этой скалы, если я не ошибаюсь, что-то около пятисот метров над уровнем моря. Я не стал смотреть, что там от них осталось.

Глава 16

– Если бы ты знал, чего я только не насмотрелся за три месяца работы у них, – сказал Глеб, заводя мотор. – Налоговая инспекция их с утра до вечера пасет, а все без толку – кто знает, какой у них доход? Официально казино отчитывается о доходах еженедельно и процентов шестьдесят прибыли вывозит инкассаторской машиной. Инспектора нагрянут в казино, как только к нему бронеавтомобиль подъедет, пошманают, проведут ревизию доходов и на этом успокоятся. А сорок процентов два раза в неделю, обычно по утрам, выносят чемоданами малоприметные ребята, вроде меня… А потом появляется и недвижимость за бугром, и счета в банках.

Мы медленно покатили к набережной.

– Не стоило их, конечно, мочить, но зато теперь ты можешь вздохнуть свободно, – продолжал Глеб.

– Ты думаешь, от меня теперь отстанут?

– А кто тебя еще видел, кроме меня и тех двух охранников? Администрация наймет новых костоломов, благо что уголовников полно вокруг, а про ограбление хозяину ничего не сообщат. Зачем босса тревожить из-за каких-то пятидесяти тысяч баксов?

– Так в кейсе было пятьдесят тысяч баксов?

– Что-то около того, – кивнул Глеб. Он остановил машину. Мы стояли на перекрестке. Одна дорога вела в поселок, другая – на набережную. Глеб посмотрел на меня. – За тобой должок, – напомнил он.

– Завтра утром у гостиницы «Золотой пляж» мы возьмем девушку, которая спрятала кейс, – сказал я.

– Меня интересует только организатор.

– Ты знаешь, кто это? – удивился я.

– Да. Это Валери.

Только сейчас я сообразил, что во всей этой истории не понимаю ровным счетом ничего. Пока я моргал глазами, Глеб повторил:

– Ну так как?

– Хорошо, – ответил я. – Я отдам тебе Валери. Но только после того, как здесь, в машине, будет сидеть Ольга.

Глеб подумал, кивнул, вышел из машины и сделал рукой прощальный жест:

– Тогда до завтра!

Не заводя мотора, я съехал вниз, на набережную, и остановился рядом со спасательной станцией. Посидел немного в кабине, проверил, не следит ли за мной Глеб, и только после этого вышел на пляж. У мангала я купил четыре палочки свиного шашлыка, бутылку сухого вина, помидоры и лепешку.

Борис все так же сидел на деревянных ступеньках у входа в кабинет и выискивал в бинокль утопающих.

– Твоя подруга с самого утра поет песни, – сказал он, не отрываясь от своего занятия. – Признайся, что ты с ней такое сделал?

Я пошел в мастерскую, открыл дверь и сразу увидел гневное лицо Валери.

– Ты думаешь, что я объявила голодовку? – крикнула она с порога. – Дудки! Я требую… А, шашлычки принес! Давай сюда!

Пока я откупоривал вино и нарезал кружочками помидоры, Валери с невероятной скоростью поглощала мясо.

– Если ты… – болтала она, тщательно прожевывая шашлык, – будешь меня исправно кормить, то, так и быть, я согласна пожить здесь еще пару дней… Давай, я из горла! – Она отхлебнула вина. – Помидоры солил?.. Послушай, заключенным полагается прогулка на свежем воздухе. Ты отпустишь меня искупаться?

Я рассматривал ее лицо, по-детски наивное и безвинное выражение глаз и думал о том, что мне сказал Глеб. Ну и девочка! Душа – потемки.

Потом мы лежали на горячем песке, и Валери рассказывала мне о том, что она обожает всякие захламленные склады или мастерские, потому что они напоминают ей детство. Когда-то давно она жила с мамой в Вильнюсе, и огромный старый коммунальный дом с подвалом и чердаком казался ей сказочной страной, в которой обитали и колдуньи, и кощеи бессмертные, и ведьмы, и бабы-яги, но все же добрые, потому что каждый старичок всегда с радостью принимал Валери у себя в комнате, угощал чаем и удивительно вкусными баранками с маком.

– А потом я увидела, что кощеи бессмертные – очень даже смертные, – сказала Валери с грустью, – и они часто болеют, и у них не бывает сил, чтобы спуститься в магазин за молоком, и не всегда находятся деньги на то, чтобы вызвать слесаря… Потом и мама умерла, и сказочной страны не стало.

– А что же осталось?

Валери села, насыпала мне на грудь горсть горячего песка.

– Ты хоть и благородный капитан, но, боюсь, не поймешь меня… Какое тебе дело до полуразрушенного дома, где еще пока живут старухи? Зимой они мерзнут, потому как в доме давно отключено отопление и горячая вода. А летом ходят как тени по двору и собирают ветки и щепки, чтобы зимой топить печи. Весной я была там, представляешь, высохшие старики – все голубоглазые – за обе руки тянут, каждый в свою конуру, и умоляют меня: «Валери, милая, зайди ко мне, ты же так любила мое варенье, а у меня еще полбаночки осталось и чаек есть»… День побыла там – вся изревелась.

Если бы я мог поверить тебе, с грустью подумал я, разглядывая ее глаза, похожие на спелые вишни. Как же ты красиво научилась лгать…

Глава 17

Глеб, как мы и условились, ждал меня на перекрестке у автостанции в шесть тридцать. Он закинул на заднее сиденье увесистую сумку, сел рядом со мной, и мы помчали по пустынной автостраде к интуристовскому отелю.

– Похоже, ты далеко собрался? – спросил я.

– Да, нашел работу в Таджикистане.

– По профилю? – усмехнулся я.

Глеб сегодня не был склонен к разговорам, и до отеля мы ехали молча.

На стоянке я заблаговременно развернулся, но ждать долго не пришлось. Ольга, по всей видимости, уже ждала меня в вестибюле и сразу выскочила на улицу. Без косметики, в каких-то легкомысленных домашних тапочках она выглядела комично, и по этому поводу Глеб отпустил соленую шуточку.

Ольга нырнула в машину, села на заднее сиденье, рядом с сумкой Глеба, перевела дух. Мы тронулись. Глеб не смог отказать себе в удовольствии поиздеваться над девушкой. Он обернулся, и она его тотчас узнала.

– Ну что, попалась, красотка?

Ольга зачем-то стала дергать ручки на двери, словно собиралась выпрыгнуть из машины на скорости восемьдесят кэмэ в час. Дверь не поддалась, и она жалобным голосом сказала:

– Я могу предложить вам на двоих тридцать процентов.

– Триста тридцать! – рявкнул Глеб и нацелил ей в глаза два своих крепких пальца.

Ольга стала толкать меня в плечо, прося защиты.

– Ну что же ты! – причитала она, едва не плача. – Пообещал помочь, а сам!..

Глеб удовлетворился и до набережной ехал молча. Рядом со спасательной станцией он попросил меня остановить.

Мы оба вышли из машины. Глеб повесил сумку на плечо.

– Ну что, – сказал он, – Ольга твоя, а Валери – моя.

В его голосе мне послышался жестокий намек. Я подошел к нему вплотную и негромко спросил:

– Глеб, что ты намерен с ней делать?

– Это уже моя забота.

Я пожалел о том, что пообещал ему отдать Валери.

– Понимаешь, я не хотел бы… – начал я, но Глеб протянул мне руку и коротко сказал:

– Ключ!

– Глеб, мне нужны гарантии, что ты не сделаешь с ней ничего плохого.

– Какие еще могут быть гарантии? – Он усмехнулся. – Она моя сестра.