Приколист

– Что-то очень жарко, – произнес Клим, похлопывая себя по груди. – А у вас тут есть какая-нибудь речка или озеро?

– Речка? – машинально переспросила Таня, удивляясь тому, какие приземленные желания могут возникнуть у этого необыкновенного человека. – Речка есть, но не очень глубокая. Совсем даже мелкая, там даже гуси лапами до дна достают. Но я вас хотела пригласить к нам в редакцию. Это не займет много времени.

– Нет, в редакцию не хочу, – категорически отказался Клим.

– Я вас очень прошу! – взмолилась Таня, прижимая руки к груди. – Редактор мне сказал: делай что хочешь, но чтобы он был у нас. Весь редакционный коллектив собрался, все ждут вас.

– Давай на «ты» перейдем.

– Хорошо, давайте, только пообещайте мне, что поедете со мной! Всего десять минут езды!

И Таня показала на хорошо отмытый, но старый желтый «жигуль», на ветровом стекле которого стояла картонка со словом «Пресса».

– Уболтала, – согласился Клим, правда, без особого энтузиазма.

Они сели в машину. Таня посоветовала Климу чуть опустить спинку кресла, чтобы ему было удобнее. Они проехали мимо автостанции, и Климу показалось, что он был здесь много-много лет назад. От запыленных автобусов веяло чем-то родным. Клим попытался разглядеть за торговыми прилавками продавщицу яблок, но «жигуль» мчался слишком быстро и уже через минуту выехал на центральную площадь. Рядом с памятником шевелилась небольшая толпа. Клим сначала подумал, что это митинг, но вдруг узнал в толпе свирепое лицо Кабана. Клим понял, что его неминуемо убьют. Он вспомнил, как сам велел аборигенам во главе с Кабаном принести к памятнику заявления о приеме в нефтедобывающую компанию. «Прийти они должны были вчера, – подумал Клим. – Выходит, они ждут меня здесь уже вторые сутки!»

Он попросил Таню остановиться у памятника и вышел из машины. Аборигены узнали его и, не выказывая особой радости, обступили со всех сторон. Не дожидаясь, когда они начнут выяснять у него, почему он опоздал, Клим сразу перешел в наступление. Повернувшись к Кабану, от которого разило бойцовским потом, Клим с возмущением произнес:

– Хоть бы кто-нибудь заступился за меня, когда милиция отбивала мне почки. – И тотчас перешел к делу: – Заявления принесли?

Не поспевая за ходом его мысли, аборигены стали дружно оправдываться, что им тоже пришлось не сладко, но Клим требовательно и жестко повторил:

– Заявления!

Толпа заткнулась. Кабан шмыгнул носом и, шевеля мохнатыми бровями, шагнул к Климу.

– Вот они, – буркнул он, протягивая Климу скрученные в одну трубку разнокалиберные бумажки. – Я тут уже предварительный отсев сделал… В общем, остались только конкретные пацаны…

Клим постучал трубкой по ладони, затем посмотрел в нее, как в телескоп, и сказал:

– Хорошо. Ждите моих дальнейших указаний. А я сейчас еду в редакцию на пресс-конференцию.

Он уже повернулся лицом к машине, как Кабан негромко окликнул его:

– Эй, погоди! Тут люди проверили, поспрашивали… Никто ничего про нефть не знает… И вагончиков никаких в степи нет…

– Это провокационные разговоры! – строго заметил Клим и вернулся в машину.

Глава 5

Редактор районной газеты Иван Михалыч напоминал обнищавшего социал-демократа начала прошлого столетия. Он носил усы и клиновидную бородку, очки с толстыми линзами в пластмассовой, местами перевязанной изолентой оправе, а также потрепанный серый пиджачок, на котором не хватало двух пуговиц. Взгляд его был предельно пронизывающим, как у стоматолога, вооруженного бором. Наверное, этому способствовали линзы очков, которые размазывали глаза едва не по всему лицу.

Когда Клим в сопровождении Тани появился в дверях редакторского кабинета, Иван Михалыч встал из-за стола и, чуть подав сухие плечи вперед, пошел навстречу. Из-под усов выглядывала улыбка, больше похожая на усмешку, по которой можно было судить, что редактор юмор ценит, понимает и сам не прочь иногда пошутить. Остановившись напротив молодого человека, Иван Михалыч некоторое время рассматривал его лицо, как если бы это был подарок, врученный ему на юбилей, потом протянул руку.

– Очень рад, – сказал редактор на удивление высоким и молодым голосом, который никак не вязался с его сединой. – А я представлял тебя несколько другим… Впрочем, я, как всегда, оказался максималистом, а гениальность природы как раз в тонкой сбалансированности. Да ладно! Это все в порядке бреда. Присаживайся!

Таня кинулась выдвигать стул для Клима. Обратив внимание на этот порыв, Иван Михалыч попросил ее:

– Э-э-э, Танюша, голубушка! Оставь нас, пожалуйста!

Таня кивнула, хоть и не без сожаления, и вышла, тихо прикрыв за собой дверь.

– Как самочувствие? – спросил редактор. – Может, чаю?

Клим по своему опыту знал, что, когда человек задает два вопроса сразу, это значит, что ответ на первый вопрос его мало интересует. В отместку Клим послал редактору ответный снаряд:

– А что в этом помещении было до революции? Кстати, а какой тираж вашей газеты?

Иван Михалыч, проявляя мудрость, тоже не стал отвечать и некоторое время с интересом рассматривал Клима. Было похоже, что на лице редактора ничего не осталось, кроме огромных насмешливых глаз.

– Танюша – очень талантливый журналист, хотя и чрезмерно впечатлительный, – заговорил он на неожиданную тему. – У нее очень ранимая, очень доверчивая душа, и чужую беду она всегда воспринимает, как личную трагедию. Тебе исключительно повезло, что судьба свела тебя с Таней…

Договорить ему помешал телефонный звонок. Иван Михалыч взял трубку быстрым и нервным движением, как если бы знал, что звонит некий малоприятный зануда или недоброжелатель.

– Слушаю!.. Нет, пока не знаю! Следите за рекламой в нашей газете… Хорошо, я постараюсь… Через час или два… Извините, у меня сейчас совещание…

Он опустил трубку и с отеческим укором взглянул на Клима.

– И вот так весь день, – сказал он, жуя усмешку. – Читателей до глубины души затронула твоя история.

– Если бы они знали, как она меня затронула! – вздохнул Клим.

– Народ спрашивает, где достать твои романы, – как бы не заметив реплики Клима, продолжал Иван Михалыч. Он встал из-за стола и, глядя на пол, словно обронил какую-то важную вещицу, подошел к подоконнику, где пылились заросли кактусов и алоэ. Там же стояли фарфоровый заварник с отбитым носиком и две чашки из разных сервизов. Редактор, придерживая крышку на заварнике, налил черной, как деготь, заварки и разбавил ее кипятком из чайника. Клим, глядя на него, раздумывал о том, где бы достать романы, которые хотят купить читатели. Думал он очень напряженно, и к тому моменту, когда Иван Михалыч поставил чашку с чаем перед ним, ответ был готов.

– Ну? Так где мы будем доставать твои романы для наших читателей? – повторил редактор вопрос, возвращаясь на свое место.

– В России мои романы вышли очень маленьким тиражом, – ответил Клим, кончиком мизинца вылавливая из чашки плавающую там мусоринку. – В основном они издавались за границей. В Бельгии, Панаме, Чили, Японии…

– Даже в Японии? – удивился Иван Михалыч.

– Сам диву даюсь, – признался Клим.

Телефон опять зазвонил. Редактор, прежде чем поднять трубку, выразительно посмотрел на Клима.

– Нет, – устало сказал он в трубку. – Пока не планируем… Кое-какие отрывки мы, возможно, дадим в газете… Покупайте каждый номер, а лучше оформите годовую подписку…

Опустив трубку, он снял очки и стал протирать носовым платком огромные линзы.

– Вот так. Отступать некуда.

– Да, я понимаю, – согласился с утверждением редактора Клим и отхлебнул чая. – А у вас печенья нет?

– Вафли сойдут? – спросил Иван Михалыч и достал из стола начатую пачку.

Некоторое время редактор наблюдал за тем, как гость пьет чай и грызет вафли. Кажется, он готовился к серьезному разговору, так как на очередной звонок не ответил, а лишь приподнял и снова опустил трубку.

– Клим Нелипов, – медленно, как бы смакуя слова и звуки, произнес он. – Неплохое сочетание. Не хуже, чем Клим Самгин… А какая у тебя настоящая фамилия?

Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.