Страница 24 из 43
– Ты ж говорил, что на том острове (он кивнул головой на восходящее солнце) «нового русского» поселили.
– Говорил, – не совсем уверенно ответил Лагутин. – А зачем к нему плыть?
– В баньке попариться да кабанчика зарезать!! – опять истошным голосом заорал Безымянный. – Не задавай идиотских вопросов!!
Лагутин с ужасом покосился на тесак, торчащий за поясом Безымянного.
– Послушай, – как можно мягче произнес он. – Мы так не договаривались. Я тебе что обещал? Что дам тебе половину выигрыша, если ты будешь меня кормить…
– А я не знал, что ты жрешь так много! – с нечеловеческой ненавистью процедил Безымянный, смял в кулаке ворот Лагутина и, качнув бритой головой, ударил лбом по его переносице. Тот сразу обмяк, схватился руками за лицо. Боль была столь сильной, что ему показалось, будто нос с хрустом вошел в черепную коробку.
Пошатываясь, Лагутин отошел к сосне и прислонился к ее стволу. Он был уверен, что вместо носа у него теперь кровавое месиво.
– Ты хоть убей меня, – прошептал Лагутин. – Но я не смогу… Хочешь, я тебе лучше шестьсот тысяч отдам?
Безымянный тотчас подскочил к Лагутину и приподнял его лицо.
– Слово сказал, назад не воротишь. Шестьсот моих! – торопливо проговорил он, напряженно улыбаясь. – Только я никак не пойму, чего ты испугался, фраерок? Я ж не мочить тебя заставляю. А всего-то полить сухостой бензином да поджечь. При таком ветре ельник вспыхнет от одной спички. Твой «новый русский» тут же штанишки промочит от страха и на помощь позовет.
Лагутин осторожно, боясь боли, пощупал нос, а потом посмотрел на пальцы. Странно, но под носом крови не было.
– Заметят нас, – сказал Лагутин уже без надежды на то, что Безымянный от него отвяжется.
– А кто больше должен беспокоиться, чтоб его не заметили? Если меня хоть одна собака увидит, мне опять за решетку идти. А что с тобой станется? С острова снимут и домой отправят? – Он похлопал Лагутина по плечу с небывалым великодушием и добавил: – Не все же время дармовщинку жрать!
Глава 25
Факел
Ворохтин пробежал по берегу километров пять, прекрасно разогрелся и снял с себя курточку, оставшись в одной борцовке. Бронзовый от турецкого загара и лоснящийся от пота, он уже штамповал свои следы на гладком песке пляжа базы, как ему наперерез, будто под колеса «КамАЗа», кинулась Кира.
– Гвоздев только что сел в джип и куда-то уехал! – крикнула она.
Ворохтин остановился и схватил девушку за плечи.
– Сможешь за ним проследить?
– Конечно!
– Поедешь на моей «десятке»!.. Стой! Я тебе дам ключи и рацию!
Ворохтин изо всех сил рванул к «Скорой», которая все еще служила ему домом. Кира отстала, но, пока он вытряхивал из карманов брюк ключи от машины и настраивал на свою волну радиостанцию Павлова, девушка, высунув язык, подбежала.
– Все время будь со мной на связи! – на ходу инструктировал Ворохтин.
– Хорошо!
– И если он сядет в лодку и поплывет к островам, немедленно сообщи!
– Само собой!
– У тебя хоть права есть?! – крикнул он вдогон удаляющейся машине, которая прыгала на дорожных ямках, словно большая механическая лягушка.
Застегивая куртку на ходу, Ворохтин вбежал в аппаратную. Саркисян был занят, он просматривал какой-то эпизод.
– Где твой помощник? – спросил Ворохтин, раздвигая в стороны монтажеров и садясь на стол напротив Саркисяна.
– Привет! Ты еще здесь? – обрадованно произнес Саркисян, словно повстречал лучшего друга. Но его внимание было рассеянным. – После третьего рекламного блока какой даем остров?
– Четвертый! – отозвался кто-то.
– Какой еще Четвертый? Кто там сошел с ума? – беззлобно заворчал Саркисян. – На Четвертом уже следы Павлова простыли! Третий даем! Наш юный друг покажет зрителям, как готовить жаркое из водяной крысы.
Он снова осчастливил своим вниманием Ворохтина:
– Извини, о чем ты меня спросил?
– Гвоздев где?
– Понятия не имею! Где-то болтается, сукин сын. Может, в столовой?
– Куда ты его отправил?
– Да господь с тобой! – отмахнулся Саркисян. – У меня не хватает ни власти, ни денег, чтобы им управлять… Ну-ка, ребятушки, кто даст мне хронометраж смонтированного куска?
– Семнадцать минут, Арам Иванович.
– А-я-яй! Как всегда, перебор!.. Голубчик, может быть, ты слезешь со стола?
– Имей в виду, – сказал Ворохтин, ткнув пальцем в грудь Саркисяну. – Если сегодня что-нибудь случится, то это будет явный перебор и ты уже не отвертишься!
– О чем он? – часто моргая, спросил Саркисян, вращая толстой короткой шеей во все стороны. Чтобы увидеть спину Ворохтина, который уже выходил через тамбур наружу, ему пришлось сделать пол-оборота на крутящемся стульчике. – Наверное, он сошел с ума! Милиция завела на него уголовное дело, и у него от этого поехала крыша!
Ворохтин отошел подальше от генераторов, которые оглушительно трещали, вынул из кармана радиостанцию и надавил кнопку вызова.
Девушка ответила не сразу. Наверное, ей понадобилось время, чтобы пристроить наушник, а сделать это, управляя автомобилем на лесной дороге, было не так-то просто.
– Да… Слушаю! – наконец отозвалась она.
– Кира, ты где?
– Я у него на «хвосте»! – сквозь гул и треск помех раздался ее голос. – Он едет в поселок!
– Он тебя не видит?
– Вряд ли… Очень плохая дорога, а у него скорость будь здоров… Как у вас омыватель включается? Стекло в пыли…
– Кира, будь осторожна! – кричал Ворохтин, кидая взгляды во все стороны. – Не приближайся к нему слишком близко! Этот тип на все способен!
– Хорошо, не беспокойтесь… Ах, черт возьми!
– Что там у тебя?
– Он не доехал до поселка и свернул в лес! По-моему, эта дорога ведет в детский лагерь!
Ворохтин торопливо ходил по опушке леса и места себе не находил. Как жаль, что он не может разорваться на две части! И за островами следить надо, и Гвоздеву на «хвост» не мешало бы сесть, чтобы потом взять его с поличным и как следует намылить ему морду!
– Кира, держись от него на приличном расстоянии! – пуще прежнего забеспокоился Ворохтин – мало ли что этот подонок на безлюдной лесной дороге может выкинуть! – Если он вдруг остановится, сразу же давай задний ход и уходи!
– Поняла, поняла, – процедила Кира. – Что ж вы так кричите… У меня уже в ухе звенит… Ай! Так и знала…
– Что? Он опять свернул?
– Да нет же… Вы меня, наверное, убьете!
– Говори, не трави душу!
– Я передним колесом в яму села.
– И не можешь выехать?
– Пока не получается. Попробую враскачку…
Ворохтин сплюнул и опустил руку с радиостанцией, которая от напряжения уже начала неметь. Доверил девчонке такое опасное дело! Не дай бог с ней какая-нибудь скверная история случится!
– Как ты там, Кира? – спросил Ворохтин, снова прижимая радиостанцию к губам.
– Да вот подкладываю под колесо ветки… Понимаете, тут передок на грунт лег, потому так тяжело выходит…
– Джип где?
– Да его уже не видно. Скрылся за деревьями.
– А ты уверена, что эта дорога ведет в детский лагерь?
– Конечно, уверена! Вон слева видно, как вода блестит.
– Хорошо, – произнес Ворохтин. – Не суетись. Все, в общем-то, уже понятно… Прислать кого-нибудь на помощь?
– Вы что, опозорить меня хотите? – громко возмутилась Кира. – Сама справлюсь, не маленькая! Веток только надо побольше собрать и под колесо сунуть. А если не получится, я с домкрата попробую…
– Ну давай, пробуй!
Ворохтин отключил радиостанцию и посмотрел на часы. Без четверти шесть! Пятнадцать минут до начала связи с островами.
Он кинулся на спасательную вышку, поднялся наверх и взял у наблюдателя бинокль.
– Что это ты так запыхался? – спросил наблюдатель. – Голую женщину увидел?
Ворохтин молча рассматривал призрачные из-за тумана очертания островов. Мощная оптика стерла объем, и казалось, что острова, словно лодки у причала, прижимаются друг к другу и с Первого острова совсем не трудно дотянуться до сосновых веток Пятого… Вот опустевший Первый. После того как на нем погибла Лена, он стал казаться Ворохтину темным и мрачным. Этакий Летучий Голландец, дрейфующий по озеру без экипажа, но с тенью мертвеца.