Черный тюльпан

– А вы наглец, – неожиданно сказала она и плеснула мне в лицо водой.

– Должен сказать, – ответил я, отворачиваясь и протирая глаза, – что вы сами запрыгнули в поле моего зрения. Но я успел заметить, что фигура у вас как у богини, – слицемерил я. – Десять лет живу в поселке, но такой ни у кого не видел.

Даже понимая, что это всего лишь беззастенчивая лесть, Ирина не смогла сдержать улыбки.

– Благодарю за сладкие слова, но вы, конечно, говорите неправду. Я лучше вас знаю, какие достоинства и недостатки у моей фигуры.

– Всякая неправда, как и правда, относительна. Я считаю, что ваша фигура совершенна, и мое мнение имеет право на жизнь. Вы говорите, что Анна уехала к тете в Джанкой, и, должно быть, в этой лжи тоже есть свой смысл.

– Вы опять за свое? Я вам сказала то, что знаю.

– И вы сами в это верите?

– Верю!

– В то, что Анна уехала к родственникам, собравшись как по тревоге и даже не взяв с собой косметичку?

Ирина молчала. Мимо промчалась моторка, и нас качнуло на волне. Я осторожно повернул голову. Она смотрела на меня.

– Откуда вы знаете?

– Что знаю? – не понял я.

– Что она не взяла с собой косметичку?

– Потому что видел ее на крыше.

– Анну?

– Да косметичку, черт возьми! Неужели я так путано объясняю?

– Вы мне надоели, – вдруг изменившимся голосом сказала Ирина и отвернулась от меня. – Оставьте меня в покое, – добавила она. – Я вам все сказала, и нам больше не о чем разговаривать.

– Очень жаль, – ответил я и, опустив лицо в воду, поплыл к берегу. Вдох из-под правой руки, выдох в воду, вдох из-под левой, выдох… На вдохе, поворачивая голову, я видел Ирину. Она, все так же лежа на матраце, следила за мной.

Я выбрался на берег не в том месте, где вошел в воду. Нас отнесло течением в сторону, и я не сразу нашел одежду. Джинсы и майку, сложенные на камне на манер подстилки, облюбовала рыжая такса. Ее хозяева – парень с девушкой – отдыхали в стороне, в тени скалы, и коротколапая собачонка, предоставленная самой себе, облаяла меня до хрипоты, пока я стряхивал с майки шерсть и одевался.

Ирина – я хорошо видел ее из-за камня – медленно плыла вдоль берега, наблюдая за мной. Заправляя майку на ходу, я вышел на тропу, но повернул не в сторону поселка, а влево, к Новому Свету. Ирина не могла этого не заметить. Бодрым шагом я поднимался все выше и выше, пока меня не скрыли заросли можжевелового дерева.

Тут я остановился и сел на землю. Моя безумно оранжевая майка, из которой давно пора было сделать половую тряпку, сразу вспыхнет кричащим пятном, и меня будет видно из Турции, как только я поднимусь на шоссе. Пришлось ее стаскивать и подставлять голые спину и грудь колючим веткам и надоедливой мошкаре.

Пригнувшись, я побежал по склону к огромному белому камню, с которого наверняка весь пляж был виден как на ладони. Последние пять метров мне пришлось преодолевать на корточках, так как там не было ни одного деревца. За камнем я выпрямился во весь рост, осторожно заглянул за него, но видеть пляж мешала разлапистая коряга. Я попятился назад, отыскивая более удобное место, как вдруг почувствовал, что коснулся плечом чего-то мягкого.

Ойкнув, от меня отпрянул гражданин в голубой рубашке навыпуск, белой кепке и сандалиях поверх синих носков. В руках он держал бинокль.

– Простите, – сказал он, смущенно пряча бинокль в кожаный футляр. – А я здесь за дельфинчиками… Г-м-м-м… Удобное место, правда? А вы тут, простите, отдыхаете? В пансионате или так, дикарем?

Я заглянул за камень. Гражданин был прав: место очень удобное, не меньше дюжины бронзовых ягодиц как на ладони. Поверхность моря, отсвечивая на солнце, ослепительным светом резала глаза, но я все же разглядел, что Ирины на матраце уже нет.

– Дайте-ка мне бинокль, – попросил я гражданина, и он, приняв меня за единомышленника, с охотой выполнил просьбу. Я приник к окулярам, навел резкость и «поплыл» над камнями и телами.

– Вон там, немножечко левее, – близко над ухом заговорил гражданин. – Великолепный экземпляр. Гляньте, какие роскошные бедра! А бюст!.. И еще правее, на красной подстилочке. Нашли? Как вам это нравится?

Гражданин, наверстывая упущенное в молодости, в которой, как утверждали по телевизору, секса не было, слегка отвлекал меня, но тем не менее я быстро нашел Ирину. Она, уже одетая в купальник и майку, стояла на коленях и давила обеими руками обмякший матрац, выжимая из него остатки воздуха. Она торопилась и время от времени кидала взгляды в ту сторону, куда я ушел.

– Я жалею, что не взял с собой телескоп, – чмокнув губами, сказал гражданин. – У меня в Козельске есть свой телескоп. «Белый карлик» называется, очень удобный для домашних условий, а стократное увеличение, знаете ли, это что-то. А этот бинокль – так, игрушка, память о службе на флоте…

Ирина уже скрутила матрац в рулон, перевязала его бечевками и, сунув под мышку, стала подниматься по тропе. Она то пропадала, то появлялась опять, с каждой минутой все ближе и ближе.

Я отдал бинокль гражданину и бегом рванул на шоссе.

– Приходите завтра часикам к десяти! – крикнул он вдогонку. – Я покажу вам еще один наблюдательный пункт!

Обливаясь потом, я выбежал на шоссе и, вытирая майкой лицо и грудь, стал искать какой-нибудь выступ в скалах, откуда мог бы незаметно проследить за Ириной, но как только я сделал первый шаг, чтобы перебежать на другую сторону дороги, из-за поворота выскочил хорошо знакомый мне «Москвич» и пошел мне наперерез. Только его здесь не хватало!

Машина остановилась рядом как вкопанная.

– Что ты носишься как чумной? – крикнул Клим, высунувшись из окошка.

– Давай рули дальше! – махнул я рукой. – Не до тебя!

– А я видел твою кралю, – сказал он.

– Какую кралю, черт тебя возьми? – Я обернулся. Ирина вот-вот поднимется на шоссе.

– Ну эту, как ее? Анютку!

Я просунул руку в окошко и схватил Клима за плечо.

– Где?!

– Ишь ты, как всполошился! А ведь я предупреждал, что ее уведут.

– Да не трави душу, говори, где ты ее видел?

– Ну, не так чтобы лично Анюту видел, – поправил себя Клим, – А «Вольво», на которой ее хахаль катал. В Новом Свете на стоянке у бывшего мидовского санатория жарится. Только что мимо проезжал… Так-то, братишка.