Страница 29 из 78
Князь повернулся к Лютомеру, глядя в лицо своему наследнику при свете звезд, и продолжал:
– Я все думал, ты парень молодой, успеешь еще. А тут мать приходила, сказала, что тебе двадцать шестой год идет – а я и не заметил! Вон, Братога на шесть лет тебя моложе, а у него сын трехлетний! Если ты так и намерен навек в лесу остаться – скажи, я буду знать, что… – Он запнулся, потому что в этом случае дела запутывались. – Буду знать, что у меня наследника… Чего ты ждешь? Сынок, скажи, не томи! – вдруг взмолился он.
– Я жду… – вымолвил Лютомер. Он нередко чувствовал себя и много старше, и мудрее собственного отца, но все-таки это был его отец, старший в роду. А к тому же Лютомер видел в его душе искреннюю тревогу и настоящее желание понять его, и не мог уклониться от ответа. – Я жду, пока Лютава найдет свою судьбу. А пока она не найдет, я не могу ее оставить.
– Но чем она-то тебе ме… – начал князь, которому в свое время наличие незамужних сестер ничуть не мешало взять и одну жену, и вторую, и третью.
Но тут он кое-что понял. Вспомнились уклончивые намеки сродников, какие-то мелочи из собственных наблюдений, на которые он никогда не обращал внимания. А еще вспомнилась первая жена, Семилада. Это была загадочная женщина, которую он и тогда, живя с ней, плохо понимал и втайне опасался. И дети, рожденные от нее, были такими же странными, загадочными существами – если не больше. Эти двое жили не здесь и не сейчас, а в том загадочном пространстве Леса Дремучего, Леса Праведного – страны, где обитают боги и предки. Там все не так. И там между этими двумя, детьми одного отца и одной матери, существовала связь гораздо глубже и полнее, чем обычная родственная близость. Там «брат» и «сестра» были друг для друга просто мужчиной и женщиной своего рода, своей крови, а значит – ближе всех, единственными друг для друга настоящими людьми. Когда-то очень давно братья и сестры были друг для друга мужьями и женами – потому что чужую кровь тогда не признавали настоящей. Сам Велес взял в жены свою сестру Марену, потому что тогда других невест для него не имелось. И эти двое, которых родила воплощенная богиня, Лада угренской земли, продолжали жить в том Лесу Дремучем. При этом понимая, что он существует только для них двоих.
– Когда дух-покровитель укажет ей мужа и она уйдет к нему, я выйду из леса, вернусь в род и возьму жену, – продолжал Лютомер, и Вершина понял то, о чем он умолчал: потому что без сестры даже ему будет нечего делать в том лесу. – А пока ее срок не пришел, я не могу ее бросить.
Князь промолчал. Его подмывало задать еще один вопрос: а когда она уйдет, ты без нее сможешь? Но он не хотел вмешиваться в их дела больше, чем необходимо: эти дела принадлежали к тому загадочному и опасному миру, в который простым смертным, пусть и князьям, лучше не заглядывать.
Глава 6
Даже мысли не возникало о том, чтобы Лютаве остаться дома, дожидаясь возвращения брата из поездки на Рессу, но неожиданно заодно с Лютавой собралась в путь и Далянка, средняя дочь боярина Немиги. На Рессе у Мешковичей имелись родичи – туда вышла замуж Немигина старшая дочь, Милема. Пару месяцев назад она должна была родить, и Далянку мать снарядила на родинные трапезы, которые проводятся через три месяца после родов, когда ребенка уже можно показывать людям. Ей предписывалось отвезти подарки сестре и родичам, а потом рассказать дома, как там дела.
Напоследок Лютомер и Лютава вдвоем заглянули к Просиму. О том, что волновало всех троих, сказать было особенно нечего. Старый бортник держался неприветливо и неразговорчиво, но Лютомер знал, что тому просто жаль с ними расставаться, – лишившись сыновей, Просим невольно начал привязываться к Лютомеру, в котором видел надежду на месть.
В четверг, легкий день для дороги, целый обоз ладей тронулся на веслах вверх по Угре. Хазарские всадники сопровождали их берегом. Дорога по Угре и по Рессе была хорошо известна и освоена, и трудностей от предстоящего пути никто не ждал. С давних времен здесь жила голядь, и через каждые пять верст или около того попадались их городки – укрепления на мысах и холмах, огражденные рвами и валами с частоколом поверху. Те пять или больше городков, что умещались на пути дневного перехода, образовывали маленькое племя. Многие из них были заброшены хозяевами давным-давно, иные даже – несколько веков назад, а на многих в последние десятилетия появились поселения пришлых славян, кривичей или даже вятичей. Укрепления за ненадобностью почти не подновлялись и обветшали, вокруг городков бродили стада.
Ехали шесть дней. Лютомер уже многократно проделывал это путь, сопровождая отца в полюдье, и даже Лютава не раз ездила с ними, поэтому новыми эти земли были только для хазар. На каждом ночлеге те подробно расспрашивали местных, какая дичь тут имеется, сколько бьют бобров, куниц, лис и соболей. Местные отвечали уклончиво: побаивались, что князь Вершина задумал увеличить подати.
Ресса – не слишком большая река, и на ее протяжении уместилось три волости. Сердцем каждой служил один из старых голядских городков – Можеск на речке Можайке, Коринск на речке Коринке, а последний, Чурославль, располагался уже в истоках Рессы, неподалеку от знаменитого волока.[10] Он тоже стоял на месте старого голядского городища, но исконные жители давно сгинули. Какое-то время поселение оставалось заброшенным, укрепления ветшали, и даже его прежнее название забылось. Новую жизнь городок получил, когда угренские князья добрались сюда и постарались укрепиться на волоке. Князь Ратислав Космат, дед Вершины, послал сюда своего второго сына, Чурослава. Чурослав, в то время бывший варгой, привел своих бойников, и здесь они осели, взяли жен, в основном из местной голяди. Их потомки и составляли население Чурославля и его волости.
Чурославль был гораздо просторнее Ратиславля – ведь когда-то без малого сорок бойников разом поставили тут жилье, в которое вскоре привели молодых жен. И братчина, и беседа здесь строились с расчетом на сорок человек, и отапливалась каждая из них цепочкой очагов, устроенных в земляном полу. В середине городка высилось маленькое родовое святилище – камень-жертвенник, столб-идол, на котором в надлежащем соотношении были изображены все основные божества, и яма – жертвенник Велесу и Марене, богам Нижнего мира.
Правил сейчас Чурославлем боярин Благота, младший сын Чурослава Старого. В свою очередь, у него тоже имелись взрослые сыновья, за одного из которых и вышла замуж Далянкина сестра Милема. Несмотря на свои размеры, потомкам прежних бойников старый городок стал тесен, и даже сыновья их уже отселялись, выбирая свободные участки леса под будущие пашни. За два поколения чурославльцы расселились по округе, где, присоседившись к вымирающей голяди, основавши собственные веси. Короче, население десятка окрестных сел состояло в родстве с чурославльцами и почитало воеводу Благоту как своего общего старейшину. Сами себя они называли чурославичами и считались особым малым племенем. В племени этом большим уважением пользовались песни и предания о подвигах дедов – Чурославлевых бойниках. Рассказать и правда находилось о чем – в первые годы те немало повоевали, ходили походами и на дешнян, и на вятичей, и на сожан. Все воинские искусства тут были в чести, а местную Варгу возглавлял Чурославов внук Хортослав. С угрянами чурославичи дружили, еще помня о своем с ними родстве.
Приезду Лютомера и Ратислава Благота обрадовался.
– Ну, наконец-то! – приговаривал он. – А то весной собирались к дешнянам ехать, а как до дела – так нет никого! Ну, как к вятичам съездили? Вижу, сестра с тобой, стало быть, не нашлось ей у вятичей жениха? – Боярин усмехнулся.
В Чурославле предполагалось задержаться. Хазарам не терпелось продолжать путь, да и Ратислав не хотел мешкать, но уехать от родинных трапез было никак невозможно – ведь новорожденный внук Благоты и Ратиславу с Лютомером приходился родней.
10
Из трех упомянутых городов Чурославль – изобретение автора. Поблизости от волока наверняка должен стоять укрепленный пункт, но если он найден, то мне об этом ничего не известно. Можеском здесь называется древнее городище подле современного Мосальска, стоящего на речке Можайке (ее название автор самолично вывел из литовского слова «може», то есть «маленький»). Там действительно жили древние балты. Что касается Коринска, то по предположениям исследователей, деревня Корное на речке Коринке и есть загадочное Корьдно древних вятичей. Для прояснения всех этих предположений пока не хватает археологических данных.