Страница 8 из 19
ГЛАВА 3
Первая шеренга, два шага вперед, снять правый сапог, предъявить наличие портянки!
Всем привинтить значки член ВЛКСМ!
И где вы дели эту штуку, которая на ремне?
По Уставу пилотка должна выглядеть так, чтобы вот эти внутренние губки – гы-гы-гы! – торчали наружу!
Ускорить готовность!
Вы мне объясните: как может комсомолец вытирать жопу полным собранием сочинений Ленина?!
Ходоровский, чмо болотное, кто вам сказал, что вы еврей, забудьте об этом, вы позор самоходной артиллерии – ГДЕ ПУГОВИЦА, Я ТЕБЯ СПРАШИВАЮ?!
А номер военного билета должен быть у вас на всём!
Почему этот нахал разгуливает в параллельных брюках?
Не вижу службы войск, не вижу совершенно!
Содержимое карманов – к осмотру!
Ах, у вас перья из задницы повырастали?!
Ладно, сержант, вот переживем эту проверку, и вы мне за всё ответите!
ПРОВЕРКА НА ВШИВОСТЬ
сержанты и солдаты ББМ в разных непотребных ролях
Есть такой анекдот. «Как победить Советскую Армию? Ни в коем случае не нападать внезапно. Надо ей объявить войну за месяц. И она сама затрахает себя подготовкой». О, да. Ничто так не подрывает боеспособность войск, как плановая проверка этой самой боеспособности.
Ответная реакция войск на приближающееся несчастье всегда одна и та же. Сначала яростные поиски тех, кто хоть что-то знает и может объяснить другим. Затем повальный инструктаж и тренаж. Тотальный контроль наличия всего. Бирки, таблички, номера по трафарету. Памятки и планы. Сержантские книжки. И стенгазета! И боевой листок! И строевая песня!..
– На ящиках для угля должна быть надпись «УГОЛЬ». Значит, найди краску, найди кисть, сделай из чего-нибудь трафарет… Если не найдешь краску, найди гудрона, тоже пойдет. Только сначала найди сержанта Тхя и скажи ему, чтобы нашел лопаты и послал людей стесать траву, которая торчит из щелей в бетонке перед боксом… Тхя уже ищет гудрон? Зачем?! Не надо. Ты ищи гудрон. Если не найдешь краску. А Тхя пусть ищет лопаты. Нет, те лопаты, которые на машинах, брать нельзя, они только что покрашены. Вы прямо как дети малые, всему вас приходится учить… В общем, я на тебя надеюсь!
– А где эти ящики для угля?
– Убью!!!
«Внимание! Завтра, совершенно внезапно, в полшестого утра, будет объявлена тревога. Поэтому, товарищи сержанты, подготовьте личный состав и его оружие. Магазины разложите по подсумкам. А автомат, штык-нож и подсумок надо сцепить ремнем, чтобы в одно движение выдернуть из пирамиды всю эту херню. Вещмешок должен у каждого лежать под кроватью. Во избежание давки на выходе советую третьему и четвертому дивизиону покидать казарму через окна»
И покидали. И неслись тяжелым галопом в парк техники, снося все на своем пути. Бежали через территорию ракетчиков, у которых были железные ворота, центнера два весом, запертые на амбарный замок. И мы хватали эти ворота, срывали с петель и швыряли наземь. За что ракетчики нас, конечно, очень любили. А мы бежали, пыхтя и задыхаясь, подтягивая отставших, принимая на руки подвернувших ногу, геройски бежали… Дабы оседлать свою верную технику, выгнать ее из боксов, и… и… Спать на броне полчаса минимум! Потому что офицеры все равно не добирались до парка раньше!
Неделя до выхода на полигон. Пятеро сержантов на фоне миномета. Никто не хочет им командовать. Особенно те, кому скоро на дембель. Из миномета можно не туда попасть. Еще им можно кого-нибудь задавить – в том числе себя, – даже стоя на ровном месте. Оно нам надо?
Механик торчит из своего люка и радостно скалит зубы, с него взятки гладки. Капитан Масякин расхаживает перед строем, пытаясь хотя бы внешне хранить спокойствие. Он уже понял, что никто из присутствующих ничего не умеет, не может и не будет. Опять. Как и полгода назад. Придется волевым решением назначать крайнего.
– Слушай, Верчич, ты же на прошлом полигоне отлично справлялся с машиной. Что значит – забыл? Как ты мог все забыть?
– Ну не помню я, тарщ ктан. Пусть вон Вася… То есть сержант Голиней командует. А я оператором буду. А?
– Вася молодой еще.
– Вот пусть и командует, опыта набирается.
– А ты, значит, будешь нажимать кнопки и ни за что не отвечать? Сволочи. Вы не минометчики, вы сволочи, ясно? Ладно, Верчич, я тебе это припомню. Сержант Голиней, лезь на башню. Назначаю тебя командиром расчета.
– Това-арищ капита-ан…
– Лезь, кому говорю! Верчич, подсказывай ему, если что.
– Угу! Спасибо, тарщ ктан.
– Вторая, стой! Машину в боевое положение… Развернуть!
Вжжжжж… Бум! Вжжжж…. Бум! Хрясь! Дзынь! Хлоп!
– Не лезет.
– Спокойно, ребята, спокойно. Назад откинули! Воткнули.
Хрясь! Дзынь! Блям!
– Сука! Не лезет!
– Ты в бабу тоже с двух раз не попадаешь?
– Разговорчики!
Хрясь! Дзынь! Бац!
– Есть! Прицел сюда! Ушли с брони! Тарщ ктан, машина в боевое положение переведена.
– И ведь какой-то инженер, сука, за этот узел премию получил. Это, блядь, диверсия, а не узел.
– Разгово-ор-чи-ки… Ты не суетись, когда втыкаешь. Ты прицелься и спокойно воткни. Вторая, стой! В походное… Свернуть!
Бух-бух-бух! Дзынь! Блям! Хрясь! Вжжжжж… Бац!
– Ой!
– РУКИ!!! РУКИ НА ХЕР!!!
– Ты что, военный, совсем дурак?!
Бац! (это уже по шее).
– Стопор! Крути! Накладку! Есть!
– Чехол будем, тарщ ктан?!..
– Не будем. Ну его. Верчич, ты не улыбайся так, когда другие бегают.
– Да уж я набегался за два года, тарщ ктан.
– Ушли с брони! Тарщ ктан, машина в походное положение переведена. Ну что, укладываемся в норматив?
– Хм… В общем, да. Вторая, стой!
– Това-арищ капита-ан…
– Машину в боевое…
– Ы-ы-ы… У-у-у…
– Развернуть!
И так до посинения.
За пять дней до зимних учений Минотавр вдруг говорит, что на миномет я не пойду. Не хрена мне там делать. А пойду я старшим радиотелефонистом на его, Минотавра, машину. Потому что кроме Тхя и меня в таком деликатном вопросе надеяться не на кого. Но Тхя сядет на свое штатное место, за дальномер. Короче – я с рацией умею обращаться?
– Товарищ майор, вы же знаете, я кроме автомата и пишущей машинки ни с чем не умею по-настоящему обращаться. Так, в самых общих чертах…