Странствие Сенора

Через минуту все было кончено.

Самоубийство герцогини, увидеть которое давно жаждали изрядно заскучавшие Придворные, вызвало среди присутствующих настоящее некротическое возбуждение. Облегченно рассмеявшись, когда слуги извлекли из кресла тело бывшей супруги, Массар дал знак музыкантам – и музыка, услаждавшая звук трапезничающих, стихла. Наступило время Движений.

Сенор смертельно ненавидел этот ритуал, но ему пришлось принять участие в нем, чтобы не выглядеть белой вороной среди собравшейся знати.

Придворные парами двинулись по огромному залу, вычерчивая на выложенном мозаикой каменном полу сложные геометрические фигуры. Сенору казались абсурдными и какими-то сомнамбулическими эти Движения, совершавшиеся в почти полной тишине, которая нарушалась лишь шорохом платьев, скрипом кожи и натужным сопением какого-нибудь старика. Словно рои гигантских насекомых двигались, подчиненные высшей воле, воплощая собой немыслимую геометрию…

На придворных Движения и мельтешение собственных теней в гулкой тишине зала оказывали почти гипнотическое воздействие. Кроме того, над всем этим действом витал слишком хорошо ощутимый, до отвращения приторный запах пудры, и Сенору приходилось прикладывать героические усилия, чтобы сдержать тошноту.

Сделав несколько кругов по залу, почти запутавшись в поворотах и переходах, сменив несколько партнерш, Сенор вдруг оказался лицом к лицу с баронессой. На ее губах дежурила улыбка более чем благосклонная, и он, не чуждый человеческим слабостям, нежно заключил ее руку в свою.

– В террариуме, сразу после боя рептилий… – быстро пролепетала Эльми, прежде чем очередная фигура Движений не разделила их и не понесла по двум расходящимся кривым. Правда, в голосе Эльми было нечто странное – он оказался скрипучим и хриплым. Сенор даже подумал на мгновение, что это вообще не ее голос; да и место, назначенное баронессой, было, надо признаться, не самым подходящим для нежной беседы.

Но исходивший от Эльми возбуждающий аромат и выпитое сегодня вино сделали Сенора на редкость беззаботным.

Когда окончились Движения, он с нетерпением вернулся к трапезе. Труп бывшей герцогини уже бальзамировали где-то в подвале слуги Массара, а сам герцог явно приблизил к себе одну из дочерей Вюрца, который, как всем было известно, до конца своих дней остался бы Человеком Мизинца, если бы не умел с выгодой использовать сомнительные достоинства своих чад.

Сенор пребывал в самых смелых мечтах относительно предстоящей ночи и почти не обращал внимания на происходящее в трапезной. Именно потому он пропустил ссору двух придворных, тут же перешедшую в поединок, который закончился отсечением руки и легким ранением в грудь. Потерявшего конечность слуги повезли домой, отсеченную руку бросили сторожевым псам, и веселье, которое вообще трудно было чем-либо омрачить, продолжалось дальше.

По традиции трапеза с отравлением должна была завершиться схваткой боевых рептилий, самца и самки, – символов Массара и герцогини, вернее той, что готова была занять ее место.

Массар и дочь Вюрца удалились в террариум, чтобы выбрать рептилий на свой вкус. Через некоторое время слуги герцога вкатили в террариум две огромные клетки на деревянных колесах.

Гости Массара выстроились одним большим живым кольцом в свободной части зала; кое-кто из предосторожности держал в руке обнаженный меч. Чудовищ выпустили из клеток в центре этого кольца, и слуги начали побуждать их к схватке ударами заостренных кольев.

Рептилии герцога были достаточно хорошо натасканы и, сделав несколько ложных выпадов, бросились друг на друга. Толпа кровожадно взвыла.

Первые удары хвостами и когтями пришлись в бронированные панцири и не достигли цели. Самец был крупнее и тяжелее, зато самка – подвижней и изворотливей, и она первая вонзила свои зубы в относительно незащищенную плоть самца за его левой передней лапой. Разъяренный самец, дернувшись, нанес страшный удар хвостом, от которого вторая рептилия перекатилась на спину, обнажив свой не покрытый броней живот. В этот отвратительный желтый живот самец вонзил свои чудовищные зубы и принялся рвать тело рептилии на части…

Через несколько секунд все было кончено. Агонизирующая самка судорожно дергалась на полу, царапая когтями воздух, а самец повернулся и обвел маленькими красными глазками целую стену окружавшей его плоти. Пасть его широко раскрылась, и он бросился в атаку.

Лязг извлекаемых из ножен мечей смешался с женским визгом. Но слуги Массара были начеку. Они преградили путь самцу, нанося удары кольями, и, вогнав ему в пасть металлический стержень, набросили на лапы кожаные ремни. Связанную рептилию с большим трудом втащили в клетку. Зубы самца, злобно кусавшего металл, издавали отвратительный скрип; со стержня, смешиваясь с кровью, стекала на каменные плиты ядовитая слюна.

Массар испустил яростный боевой клич – ведь это была и его победа.

Исход схватки рептилий означал, что до следующего поединка та, которая станет герцогиней, будет беспрекословно повиноваться ему во всем. Прокричав в ответ приветствия Массару и оскорбления в адрес умершей герцогини, Придворные начали расходиться. С останков погибшей рептилии один из слуг принялся срезать хитиновый покров для герцогских доспехов.

Заметив, в каком направлении слуги увезли клетку с самцом, Сенор устремился из трапезной в узкий темный коридор, стараясь при этом не обратить на себя ненужного внимания. Баронессы Эльми нигде не было видно. Притаившись за огромной колонной, Сенор наблюдал за тем, как слуги подтащили клетку к двери террариума.

Рядом с дверью была узкая камера, закрытая камнем, который двигался в вертикальных пазах. Слуги подняли камень, освобождая узкий коридор, ведущий в террариум. Потом клетку подкатили вплотную к камере и, открыв одну из ее решеток, кольями вытолкнули рептилию в проход, по которому она вползла в террариум. Затем слуги опустили камень на место и, угрюмо оглядываясь, удалились.

Дождавшись пока стихнут звуки их шагов, Сенор подошел к двери. Обычно террариум в богатом доме Кобара представлял собой помещение с проходом между клетками, в которых содержали рептилий, причем из каждой клетки отходил узкий желоб, а в нем как раз помещалось одно чудовище.

Нечто подобное Сенор ожидал увидеть и здесь, хотя для встречи с баронессой он предпочел бы все же что-нибудь вроде уютного будуара. Он открыл засов и вошел в террариум, чувствуя себя уже далеко не так беззаботно. Но им руководило нечто более сильное, чем любопытство.

Дверь захлопнулась за его спиной.

Когда его глаза привыкли к господствовавшему здесь полумраку, Сенор понял, что вся предыдущая жизнь ничему его не научила.

Террариум Массара был устроен совсем, совсем иначе. Здесь вообще не было клеток, а такое количество мерзких тварей Сенору приходилось видеть крайне редко. Зверинец поражал своими размерами. И человек был здесь только пищей.

Вначале ему показалось, что на скользком полу, покрытом слизью и влагой, шевелится живая масса – как единое кошмарное существо со множеством пастей. Кое-где белели обглоданные кости. Кровавые глазки раскаленными угольками светились в темноте.

Оставалось признать, что он угодил в примитивнейшую ловушку, а баронесса Эльми – либо интриганка, подкупленная его тайными или явными врагами, либо просто идиотка, решившая покончить с собой, а заодно и с Сенором, довольно необычным способом. Впрочем, второе предположение показалось ему слишком надуманным.

Шансов не было никаких. Сенор с содроганием представил себе, как эти громадные зубы рвут его на части. Тем не менее он уже вытаскивал меч из ножен. Несколько тварей медленно приближались к большому куску мяса на двух ногах, который он представлял собой даже со своим смехотворным оружием в руках. На всякий случай Сенор начал читать про себя Формулу Великого Перехода…

Дверь позади него открылась. Краем глаза Сенор рассмотрел роскошный наряд баронессы и криво усмехнулся. Итак, второе его предположение относительно нее, как ни удивительно, оказалось верным. А он уже было решил, что Тантор Тенга наконец добрался до него.