Страница 36 из 70
Он вошел в дверь, откинул шитую занавесь.
Посреди широкой и просторной комнаты стояла разобранная постель невероятных размеров. На ней, свернувшись клубком и поджав ноги, спала Юнари. Покрывало валялось рядом – она как обычно ворочалась ночью и сбросила его на пол.
Мастер сел рядом, накрыл девушку покрывалом, подоткнул края. Больше всего на свете ему сейчас хотелось сжать ее в объятиях, но во сне Юнари выглядела такой беззащитной, что Косталан не осмелился ее тревожить.
Вдруг она пошевелилась, улыбнулась во сне и прошептала:
– Коста, милый…
Он ласково погладил Юнари по плечу, наклонился и поцеловал в щеку. И, видимо, уколол щетиной, к которой за последнее время уже успел привыкнуть. Она ойкнула, попыталась отмахнуться, скорее всего, посчитав мастера каким-нибудь кусачим насекомым.
Широко распахнула глаза и радостно закричала:
– Коста! Это и правда ты?
– Я, милая, – сказал он. – Я с тобой.
С восторженным визгом она бросилась ему на шею, обхватила руками и ногами, крепко прижала к себе, явно не собираясь больше никуда отпускать. Косталан хотел что-то сказать, но ему не дали: Юнари, плача и смеясь одновременно, целовала его без остановки, куда придется. Кузнецу пришлось говорить короткими фразами, как перебежками, в недолгие мгновения пауз, когда девушка останавливалась, чтобы передохнуть и вытереть слезы.
– По… подожди, я… небрит, да и… умыться не успел… примчался к тебе… сразу из мастерской.
– Мне все равно, выбрит ты или нет, Коста. Ты мне любым нужен. Я же люблю тебя.
У мастера закружилась голова. Опять, совершенно некстати, вспомнились красивые фразы из древних книг. «Им многое нужно было сказать друг другу!»
Но разве три простых слова, что чаще всего произносят в Поддисковом мире и сильнее всего жаждут услышать – это много? Всего лишь три слова, способные перевернуть мир и раскрасить жизнь самыми яркими цветами. Так значит, все-таки – много?
Если бы Косталан знал всю правду, то вероятнее всего никогда бы не стал благодарить Лебанури. Он бы просто задушил его.
Креганон не забыл отдать приказ. Отнюдь. Наоборот, он оставил очень четкие и подробные распоряжения и потребовал от Века беспрекословного исполнения. Зрачок Всевидящего Ока хотел, чтобы легионеры выждали за дверью немного времени, а потом – вломились в комнату Юнари и вытащили оттуда Косталана. В каком бы виде он не оказался; в этом месте Креганон глумливо усмехнулся. Грубо оторванный от своей подруги, кузнец сделает все, чтобы побыстрее вернуться к ней. Он станет покладист, послушен и больше никогда не посмеет перечить самому Зрачку!
Но в планы людей, хороших и плохих, как обычно вмешалась судьба. Неумолимая и беспристрастная, она расставила все по местам.
Косталан даже не успел привыкнуть к тому, что Юнари снова сидит у него на руках, не успел вспомнить, как она пахнет и какие красивые у нее волосы. Он целовал их и не мог поверить, что все происходит наяву, что они снова вместе.
Он еще не успел расстегнуть рубашку, чтобы вспомнить цвет ее кожи. И жесткие мозолистые ладони так и не смогли ощутить тепло ее тела.
В дверь постучали.
– Мастер! Косталан-са! Откройте! Скорее!
Кузнец осторожно положил девушку на кровать, поцеловал. С видимым сожалением оторвался от сладких ищущих губ и недовольно проворчал:
– Что еще там стряслось?
В коридоре с ноги на ногу переминался Веко Лебанури.
– Мастер, беда! С котлом неладно!!! Трещит по всем швам! Только что прибыл гонец, говорит, две полосы слетели!!!
– Проклятье!!! – Косталан саданул кулаком в стену с такой силой, что она загудела. – Какой безрукий неумеха за ним присматривает?! Куда смотрит Енгарно?
– Мастер ушел домой, сейчас у котла одни только подмастерья…
– Готовьте повозку! – крикнул мастер и нырнул в комнату. – Юнари, милая, мне опять надо ехать.
Она сникла, как опадающий лепесток.
– Это очень важно?
– Не важнее тебя, милая. Но за постройкой машины следит сам император, я не могу его подвести…
– Да, я помню, этот офицер, знаешь, такой, с лицом пустынной лисицы, сказал, что ты выполняешь очень важный заказ…
– Креганон? Он был здесь? Когда?
– М-м… не помню. Вчера? Или позавчера… не помню, Коста. Он хороший, рассказал, что у тебя все в порядке и что ты скоро приедешь…
– Не верь ему! Слышишь, Юнари! Не верь и не слушай!
– Почему? Он такой честный и добрый.
– Косталан-са! – позвали из-за двери. – Повозка готова.
Мастер подошел к девушке, крепко поцеловал и попросил:
– Жди меня, ладно? Я вернусь, как только смогу. Но обязательно вернусь! И не верь Креганону!
Если бы Косталан поговорил с Юнари подольше, то наверняка заметил бы странности в ее поведении, выпадение дат и заторможенную речь. Но сначала он просто радовался тому, что они снова вместе, а потом – слишком торопился и не вслушивался в интонации.
Когда он вышел, девушка опустилась на кровать. Всхлипнула несколько раз, но не заплакала.
«Надо взять себя в руки. Коста ушел ненадолго. Он вернется, раз обещал. Как в прошлый раз. Сказал, что вернется – и вернулся. Очень быстро, через несколько дней всего лишь. Я подожду, я послушная. А офицеру Всевидящего Ока не буду верить, раз Коста так просит…»
Она протянула руку к столику у изголовья и взяла чашу с ягодным настоем.
В воротах мастерской их встретили испуганные подмастерья.
– Что произошло? – на ходу спросил Косталан.
– Ну, мы… – замялся паренек постарше, оставленный в ночной смене за главного.
– Не мямли! Отвечай толком!
– Мы поддерживали огонь, как вы распорядились. Ханток, – подмастерье кивнул на перепуганного мальчишку с красными пятнами ожогов на руках, – изредка открывал заслонку. А потом ее заклинило. Как мы не старались – втроем навалились – не могли открыть. Послали за вами, а тут как раз веревка оборвалась. Голыми руками-то не возьмешься. Пробовали палкой подцепить или кочергой – ошпарились только. Ну, тогда решили загасить огонь. Залили пламя, растащили поленья, но было поздно.
– Что – поздно? – с замирающим сердцем спросил Косталан.
И тут он увидел. Котел стоял на постаменте покосившись, одна полоса, разорванная пополам, отлетела в сторону, вторая тоже разошлась, но осталась висеть. Издали котел теперь напоминал большого и толстого человека с непомерно маленькими руками. «Руки» были опущены вниз, наверное, от отчаяния. Вблизи мастер разглядел новые повреждения – сварной шов кое-где разошелся, из дыр сочилась вода, стекала по горячим бокам и капала на землю.
Изувеченный пародел плакал.
Всю ночь Косталан просидел над чертежами, так что утром, когда он рассказывал ситуацию спешно прибывшему Креганону и обоим старшим мастерам, у него уже была наготове новая идея.
– …заслонку заклинило, но машина работала еще какое-то время, внутри скопилось огромное количество пара, поэтому котел и не выдержал – изнутри давило слишком сильно.
– Вы подумали, как впредь избавится от подобных аварий?
– Да, подумал. Надо будет внести небольшое изменение в конструкцию выпускного желоба. Сделать у основания дополнительный запорный механизм, вроде плотины на оросительных каналах. Видели когда-нибудь?
– Доводилось…
– В случае необходимости, если, например, пар внутри котла перегреется слишком сильно, можно открыть механизм, выпустить часть пара наружу и снизить таким образом внутренний напор.
Но при повторном запуске случилось самое страшное.
Котел заново сварили по шву, залив сверху для крепости слоем мягкого железа. Да и полос надели не пять, а целых восемь.
К сожалению, этого оказалось недостаточно.
Сначала все было так же, как и в первый раз – подмастерья заполнили котел водой, принесли дров и разожгли огонь. Пародел запыхтел, вода забурлила.
Косталан внимательно смотрел на шов – не разойдется ли? Но внешне все выглядело вполне нормально, стык казался надежным, полосы держали крепко. Котел грузно покачивался, пар ревел, пытаясь высвободиться.