Амнезия

- Это зажигалка, - я взял пистолет со стола, положил в карман.

- Правда? А похож на настоящий, очень похож. А Вы разве курите?

- Покуриваю... В эпохи великих потрясений. Ну когда там путч какой, или война...

- По нашим временам так и вовсе искуритесь. Бросайте скорее, мой Вам совет. У Вас сейчас, кстати, сигаретки не найдется?

- А я разве пачку на столе не оставлял? Вражеские, правда, Dunhill.

- Нет, на столе не было ничего.

- Странно... - я подумал, что где-то должна лежать сашенькина сумочка, что сейчас в соседней комнате, где-то рядом с кроватью лежит вся ее одежда, и мне захотелось побыстрее все это спрятать. Генерал держал на весу почти полный стакан - ждал меня, - Вы извините, я сейчас, - я выбежал из кухни как сумасшедший.

На стуле в углу комнаты, действительно, лежала сложенная одежда. Нижнее белье, фиолетовый костюм, рядом - красные туфли на высоком каблуке. На спинке стула висела сумочка.

- Вы надолго там? - закричал из кухни генерал, - А то мне водки очень хочется. А она греется, зараза.

- Да Вы пейте, пейте, не ждите меня, - я открыл золотую пряжку на сумочке и заглянул внутрь.

Я нашел там необычайные предметы. Кроме обычных косметических причуд, в ней, стянутые одной резиновой лентой, лежали два авиабилета до Лондона (только по одному из них можно было прилететь обратно), толстая пачка пятидесятифунтовых банкнот (на первый взгляд, тысяч пять) и два загранпаспорта - Сашенькин и мой. Визы в Британию проставлены, хоть завтра можно улетать. Билеты, кстати, тоже на завтра. А визы на год.

Красота! Все собирался себе сделать загранпаспорт, не из желания куда-нибудь уехать, просто, из утверждения возможности такой поездки, и не мог собраться - какая удача! Деньги - тоже не плохо, хотя теперь с ними, похоже, проблем и так быть не должно. Генерал - кормушка солидная, испытанная. Но вот сумочку выкидывать нельзя. Не нужно это. Я посмотрел, куда бы ее спрятать, и решил положить под кровать. Можно было бы туда же запихать и одежду, но вдруг стало ясно, что это - улика. Я подошел к окну. За окном был задний двор, голые деревья, мусорные баки вдалеке.

Окно открывалось тяжело - совсем заросло - грязь, пыль - центр, Садовое кольцо недалеко. Открылось, наконец, с треском. Туфли долетели до баков легко, но выкидывая тряпки я понял, что допустил ошибку: свернутый узел распался на лету, и юбка от костюма запуталась в ветвях и медленно зашевелилась на ветру.

Я закрыл окно, посмотрел на фиолетовое пятно, дергающееся в ветвях вяза и мне стало весело.

Генерал уже налил себе вторую порцию, и достал из холодильника вторую бутылку. Водка была шведская, в литровой бутылке слегка матового стекла.

Моя водка уже немного нагрелась, но я все-таки отхлебнул немного:

- За здоровье!

- За чье? - отреагировал генерал, и я заметил, что он не закусывал.

- За наше, конечно же, за чье же еще! Кстати, как ваше звание? Генерал-майор или генерал-полковник?

- Понимаю. Приступы меланхолии у доктора? Вечно он со своими дурацкими вопросами! Ну да ничего, Лубянка его исправит, я надеюсь. Это же не важно в каком ты звании, совсем не важно...

- Что же важно-то, по-вашему? Про деньги, что ли рассказывать станете, генерал?

- Да уж какие там деньги. Важнее всего сан, - генерал произнес это, отвернувшись, так, что я не услышал последнего слова.

- Что-что??? Как Вы сказали?

- Да сан же, сан!!! Что тут непонятного?!!

- Извините, генерал, Вы что, священник?

- Да не священник это называется. Жрец. Вы чего не пьете? Пейте!

- Я закусывать привык.

- Так и закусывайте! Но и пейте! А то мне неудобно как-то. Водка очень вкусная.

- А Вы разве не православный, генерал? Вроде как - русский, а слова какие-то не наши - жрец... - я пригубил еще. Напиваться не хотелось, я чувствовал, что будет большой и интересный разговор.

- А это, Дмитрий Евгеньевич, все равно,- генерал уронил в себя содержимое стакана, сделал паузу. Подумал, чем закусить, решил - колбасой, продолжил мысль,- православный, лютеранин, католик... Все мы служим фараону, а фараона эти мелочи касаться не должны.

- Фараону - в смысле ?менту поганому?? - мне не хотелось сбить разговор, но я не нашел другого словосочетания, и теперь все то, что висело на краешке, готовое упасть, весь разговор зависел от того, обидится генерал или нет.

Генерал посмотрел на меня с выражением тоскливого укора, перевел глаза на неоткрытую еще бутылку ?Абсолюта?, решил не обижаться.

- Нет, зря Вы так, Дмитрий Евгеньевич, зря... Фараону, с большой буквы Фараону...

- Это Председатель Коалиционного Правительства, что ли?

- Председатель - это мелочь, это ничего не значит! Он, видите ли, думает, что здесь все ему подвластно. Нет. Здесь только Фараон хозяин. А уж сумеешь ты ему послужить, нет ли - второй вопрос. От расторопности зависит, от случая...

- У него что, кличка такая - Фараон? Вор в законе? Авторитет? вспоминал я синонимы из дешевых полицейских детективов.

- Зачем кличка? Ну Фараон он, понимаете, Фараон! - генерала раздражала моя непонятливость, и в глубине его уже захмелевших глаз тихо бился страх за собственные слова, - Титул у него такой, титул! От древнеегипетского ?пер-о?, что означает ?большой дом?.

Я уже переставал верить в его полупьяные слова, но все-таки еще раз поддел за живое, чтобы проверить:

- Главный Архитектор, что ли? Этот козел старый?

- Ну да, главный архитектор. Для всего главный архитектор. Для нас с Вами, для всей страны... Может быть, мира... А вот как он выглядит - не знаю. Не видел никогда... Наверное, старый... - в его голосе я вдруг услышал какую-то усталость, от истины усталость, от простой, но непонятной мне правды.

- Да ладно, Климент Степанович, ни к чему обижаться, правда? - я вылил остатки водки ему в стакан, пригласил кивком выпить, убрал пустую бутылку со стола - примета плохая.

Генерал обрадовался, схватил жадно стакан, выпил, начал запихивать в рот закуску, прямо руками. С такой дозы я бы уже давно под столом лежал, а ему - ничего. Крепкий.

- Ну, что же это такое - Фараон? Расскажите, коли начали.

- А что рассказывать, тут особо рассказывать нечего. Вот не пьете Вы совсем - это мне не нравится.

- Пью я, пью, - я заставил себя залпом сглотнуть полстакана водки. Закусывая, сквозь кашель, снова попросил, - Все-таки, расскажите...

- Это все давно, еще до революции началось. Чуть не в прошлом веке... Сначала все аристократы в игрушечки играли, а потом в один прекрасный день - глядь, а вся реальная власть уже не там, где официальная... Вам налить еще? - генерал вскрыл непочатую бутылку и уже налил себе. Не дожидаясь ответа, закрутил пробку, чтобы не выдохлась, - ну, а ритуал строго соблюдали. Там целая иерархия невидимая получилась...

- А после Фараона кто? - задал я детский вопрос.

- Раньше был Верховный Жрец, теперь, после Войны - Канцлер. Нет, шведы - молодцы, хорошую водку делают.

- А как к вам попасть, в Жрецы-то?

Генерал подумал немного, взвесил ценность запрашиваемой информации и ее секретность, тяжело вздохнул, и опять налил себе водки.

- Тут, главное, угадать, куда пойти, что делать начать, в каждое время - по-своему... Раньше военачальники очень в цене были. Потом ученые. Потом пирамиды начали строить. Мавзолей был первой пирамидой. К сожалению, первый Фараон при Советах умер, не оставив наследника. Но строить продолжали вовсю, по инерции, что ли. Вокруг трона такая свалка была - не приведи Господь! Все эти репрессии - никакой там политики не было. Ну, если и была, то самая малость... Все конкурентов устраняли. Аккуратненько к началу войны все устаканилось. Но что удивительно - строили и без Фараона. Придумывали. Вот университет на Ленинских Горах - типичная пирамида. А придуман до войны. Вообще в Москве полно всякого такого. Такой огромный город, такой бардак, а люблю его больше жизни... Вот если кто руку поднимет на него, так, кажется, и влеплю пулю в лоб... Помните вот это, стихотворение, что ли, или песня: ?Отступать некуда - позади Москва?