Танец Бешеной

Александр Бушков

Танец Бешеной

От автора

Действующие лица романа вымышлены. Всякое сходство их с реально существующими людьми – не более чем случайное совпадение.

Александр Бушков

Глава первая

Утро после казни

– Больно? – сочувственно спросил Воловиков.

Даша отмахнулась:

– Да царапина. Не столько больно, сколько противно… – и грустно ухмыльнулась: – Вот и я сподобилась…

Отхлебнула крепкого чайку. В голове еще шумело, было муторно и слегка поташнивало. Врач сказал – траванули эфиром, но дозу, к счастью для Даши, отмерили божескую, и она очнулась около семи утра, в обрывках ночнушки, с гудящей головой, уже без наручников и с подсохшей кровью, подтекшей на бок и на простыни. Если не считать пореза на животе, ни женская честь, ни тело урона не понесли – губа, правда, оказалась разбита и теперь запухла. Шатаясь и борясь с желанием блевануть прямо на пол, добралась до телефона и вызвала кого следует, попутно убедившись, что пушку не уволокли. Группа примчалась через четверть часа, а вскоре объявился и озабоченный шеф, непосредственный Дашин начальник подполковник Воловиков. Дражайший папаша, майор Шевчук, частный детектив и непроходимый бабник, сытым котом заявившийся к родимым пенатам, обнаружил дома классическую, несуетливую возню экспертов и тут же подвергся впервые в жизни нехитрой процедуре снятия отпечатков пальцев.

Сейчас он сидел здесь же, на кухне, в уголке, с видом озабоченным и пристыженным. В который раз поинтересовался:

– Дашенька, как ты?

– Как штык, – не выдержав в конце концов, огрызнулась она. – Не болтался бы всю ночь с бесом под ребром, я бы дверь обязательно на цепочку заложила…

– Вообще-то, ребята серьезные, могли такое предусмотреть и прихватить инструмент для цепочки… – примирительно сказал Воловиков.

– Ну вот, пошла пресловутая мужская солидарность, – проворчала Даша.

На душе у нее было не так уж и паршиво – просто вдруг подвернулась прекрасная возможность безнаказанно и вдосыт побрюзжать в присутствии шефа. Грех таким случаем не воспользоваться.

Порез на животе, выполненный двумя росчерками пера крест-накрест, не болел, так – саднил немного, но эмоции вызывал мерзопакостнейшие.

Коллега-сыскарь Толя, примчавшийся вместе с группой, налил себе чаю и уставился на Дашу сочувственно, да что там – жалеючи. Повернувшись к шефу спиной, Даша показала верному адъютанту язык, осторожно потрогала живот под свитером. Почти не болело.

Вошел сумрачный эксперт в штатском, подал подполковнику листок бумаги. Тот столь же сумрачно пробежал взглядом, кивнул:

– Можете ехать, – и многозначительно уставился на майора, слегка пожав плечами.

Майор понятливо кивнул и на цыпочках улетучился из кухни, избегая встречаться взглядом с любимой дочкой.

– Вот такие пироги, – сказал Воловиков, тщательно закрыв кухонную дверь. – Отпечатки повсюду только твои и отцовы.

– И на диване нет?

– Нету. То ли они были в перчатках…

– Да нет, один хватал меня за плечо, я бы перчатку почувствовала. Рука у него была голая. Что же, приснились они мне? И перевернутый крест на пузе я сама себе нацарапала?

– Ну-ну, не кипятись, – сказал Воловиков. – Никто и не говорит, что привиделось. Замок отпирали отмычкой – хоть и не примитивной железкой, но все равно не родной, и микроследы остались. И на диванном поручне свежие царапинки от наручников.

– Так что же, они в темноте ухитрились с идеальной точностью все отпечатки стереть?

– Почему в темноте? Когда ты вырубилась, могли включить свет и преспокойно пройтись тряпкой по всем местам, где касались. Могли и диван вместе с тобой на улицу вынести, у них было часа три… Даша, я к тебе приставлю ребят, но с цепочкой на дверь и в самом деле надо что-то решать. Договорись с батей, и замок быстренько смени. Я поговорю с Михалычем, у него где-то завалялся финский… Давай-ка еще разок пройдемся с самого начала. Когда они пришли?

– Не знаю. Темно было, снаружи ни звука. Я проснулась оттого, что явственно почувствовала: кто-то есть. А они, дьяволопоклонники фиговы, совершенно бесшумно двигались… Рванулась за стволом – тут они и навалились, все трое. Браслетики нацепили и допрос учинили. Молот ведьм, козляры…

– Вот отсюда подробнее. О чем конкретно спрашивали, кто спрашивал, а кто помалкивал, вообще – как вели себя.

– Я бы эту троицу так назвала: Сатанист, Краснобай и Орангутанг, – медленно сказала Даша. – Краснобай сатанизма не касался ни единым словечком, и вычурная манера разговора у него, мне кажется, не наигранная, бывают любители этак кудряво выражаться, сейчас все книг про аристократов начитались. Как обладательница женского нюха могу сказать, что пахли они нормально – опрятные, следящие за собой мужики, ни перекисшего пота, ни перегара. Орангутанг, тем не менее, – типичная горилла, охранник из низкосортных. И никто из них мне не показался шизанутым. То есть сатанисты-то они, конечно, сатанисты, но не из рядовых, не упертые. Эти не заговаривались, на словоблудие не ловились и в теоретические споры не втягивались, хоть я и пыталась завлечь. Партии свои разыгрывали уверенно и четко.

– Партии?

– Ага, – сказала Даша. – Сыгранная была троечка, и роли заранее расписаны. Теоретик-сатанист, напарник с манерами аристократа и хамло-пехотинец.

– Я тебя правильно понял? Полагаешь, спектакль?

– Полагаю, – Даша поставила чашку с недопитым чаем на стол и потянулась за сигаретами. Пальцы все еще отчетливо дрожали. Она криво усмехнулась. – Черт, а ведь я чуть не купилась. Так они спокойненько расписывали, что сейчас меня запытают до смерти, что не поверить было трудно… Клоуны доморощенные. А они, оказывается, просто попугать решили. Крест на пузе, эфиром в морду – чтоб, значит, не в свое дело не лезла… Что написано «пером»…

Перевернутый крест, нацарапанный незваным ночным гостем на ее животе ножом, отозвался неприятным зудом.

…А началась вся эта история с трупа несовершеннолетней Риты Шохиной, обнаруженного за гаражами в одном из районов Шантарска. Точнее, началась она несколько раньше – с трупа несовершеннолетней же Анжелы Артемьевой, погибшей при подозрительно сходных обстоятельствах. Причем связь между убийствами была настолько явной и вопиющей, что сомнения не возникло ни у кого: это серия. Потому со старшего оперуполномоченного угрозыска капитана Дарьи Шевчук были в приказном порядке сняты все текущие дела, а ей самой предписывалось вплотную заняться бесчинствующим маньяком.

Связь между убийствами и впрямь была прочная, как трос.

Обе убиты страшным ударом по шее, повлекшим за собой перелом шейных позвонков – увечье, как это принято называть, «несовместимое с жизнью», после чего обеих, уже мертвых, неизвестный ударил ножом. Обе носили в сумочке газовый пистолет, обе, что выяснилось значительно позже, трудились в элитном эскорте… и обеим убийца вырезал на лбу перевернутый крест – являющийся, как известно, одним из символов сатанизма.

На счастье Даши, очень скоро отыскался и свидетель, некая Казмина Е. Г., выгуливавшая в предрассветный час собачку и видевшая Риту Шохину в компании весьма подозрительного господина при шраме на морде лица, который втирал девочке что-то про «Сатану», «измену» и «кровь». Это также говорило в пользу версии об убийстве на религиозной почве. (Хотя, ради полноты картины, стоит упомянуть, что был и еще один свидетель, чьи показания несколько расходились с показаниями Казминой, – Веласкес Тихомиров, большой почитатель Бахуса и художник в свободное от потребления алкоголя время. Но его свидетельства на ход расследования не повлияли, тем более что он очень некстати погиб в пьяной драчке.)

А чуть позже произошло и третье убийство. На этот раз была убита Ольга Ольминская, телеведущая со студии «Алмаз-ТВ», нынешняя возлюбленная г-на Житенева Вениамина Степановича, видеоинженера с той же студии и, что характерно, тайного дьяволопоклонника. С помощью племянника отца убиенной Риточки Шохиной Даша вышла на очередную свидетельницу, которая также видела подозрительного гражданина со шрамом и слышала его разговор с Ольминской о Сатане, измене и крови…