Стервятник

– А конкретно?

– А конкретно – я не требую, чтобы ты нам пел дифирамбы, но и хамить не надо сверх меры, не о запойных слесарях пишешь. О людях трудной профессии. Так что словечки на будущее выбирай тщательнее…

– Еще пожелания будут? – довольно спокойно поинтересовался собеседник.

– Смотри, – сказал Родион, немного разозлившись. – Ведь и по рогам получить можно очень даже запросто…

После недолгого молчания Киреев с тем же спокойствием сказал:

– Слушай, персонаж, а не пошел бы ты на ту херню? – и в трубке запищали короткие гудки.

Бросив трубку, Родион осклабился в пространство:

– Ну, ты у меня, сопляк, нарвешься…

Разобраться с незадачливым летописцем, Нестором позорным, конечно, следовало в самом скором времени, но это сейчас было не самым главным: пора и собираться понемногу. Не то чтобы он боялся заночевать здесь и нарваться на неприятности дома – даже интересно было бы попробовать, прежде с ним такого не случалось, – просто могучий инстинкт семейного человека с многолетним стажем гнал его к родному очагу. В общем, он не был особо пьян – пройти по парку, а там, на Королева, и тачку можно поймать без труда, несмотря на позднее время…

Внутренняя деревянная дверь была распахнута, как ее Вадик и оставил, уходя. Когда Родион в несколько приемов выносил на кухню остатки роскошных закусок, в который раз заслышал железное похрустыванье и лязганье, доносившееся с лестничной клетки, и окончательно убедился, что в нем присутствует нечто грешное, потаенное, воровское. Очень уж тихая возня и слишком долго продолжается – будь там загулявший законный жилец, он возился бы не в пример шумнее, по-хозяйски…

Глянул в глазок. Непроницаемый мрак на лестнице. Положительно, воры. Никто не высунется, конечно, даже если слышат и подозревают нехорошее, сидеть будут, как мышки в норе. Он бы и сам не вылез на площадку, случись все несколькими днями ранее, но теперь воришки, вздумавшие резвиться в двух шагах от берлоги благородного разбойника, заслуживали примерного наказания…

Пошарив в прихожей, он отыскал длинный импортный фонарик, нажал кнопку – горит. Сунув его в карман джинсов рефлектором вверх, держа пистолет в левой руке, тихонько растворил железную дверь и в одних носках выскользнул на лестницу, в сплошную темноту.

Железное позвякиванье этажом ниже, на втором, прекратилось, Родион стоял, сдерживая дыхание, глаза понемногу привыкали к темноте. С улицы сквозь крохотные горизонтальные прямоугольнички окон проникало немного бледного света.

Звяканье и хруст внизу возобновились. Никаких сомнений теперь не осталось – трудился домушник. На цыпочках Родион, миновав два лестничных марша, рассмотрел смутно склонившуюся у двери фигуру – у ее ног стояла небольшая квадратная сумка, тщательно просчитал все и кинулся вперед.

Фонарик не понадобился, в общем. Света хватало. Левой рукой сграбастав вора за шиворот, Родион припечатал его к железной двери, уперев дуло пистолета меж подбородком и челостью, прошипел:

– Стоять! Тихо, не дергаться!

Какая-то железяка со звоном упала на бетонный пол. Ошарашенная жертва не оказала ни малейшего сопротивления. Времени терять не следовало, иначе упустишь главный свой козырь – внезапность, кто знает, что у него в кармане, еще сопротивляться начнет…

– Руки назад, тварь! – шепотом рявкнул Родион.

Когда тот оторопело подчинился, левой рукой вырвал ремень из петель, потянул пленника за шиворот назад и, продев конец ремня под перила, быстренько сделал знакомую каждому солдату «мертвую петлю». Затянул рывком. Теперь пленник был накрепко принайтован к перилам, самому, без посторонней помощи, освободиться из этого капкана невозможно…

На миг включив фонарик, осветил испуганное, не столь уж молодое лицо с растрепанным чубчиком и крупным носом. Свой брат, славянин, мгновенно определил Родион. И не без злорадства сказал тихонько:

– Работаем?

– Слушай, братан, я ключ потерял… Вожусь вот…

– А почему – шепотом? – Родион, посветив себе фонариком, узрел, что небольшая сумка, скорее, ящичек из черной пластмассы, набита какими-то непонятными железками. – Это что – набор «Для дома, для семьи»?

– Хозяин, будь человеком, отпусти душу на покаяние… – тем же быстрым шепотом взмолился пленник. – Сука буду, и близко не покажемся…

Тщательно охлопав его, Родион извлек из внутреннего кармана куртки небольшой тяжелый револьвер.

– Да газовик, газовик… – заторопился пленник. – Забери себе, возьми бабки в кармане – и разойдемся… – Должно быть, он уже сообразил, что Родион ведет себя как-то странно, не орет, поднимая соседей, не торопится бить по голове – и это, по голосу слышно, придало незадачливому домушнику уверенности.

Спрятав револьвер в карман, Родион преспокойно спросил:

– Кто это – мы? Где второй? – больно поддел дулом пистолета ноздрю. – Второй где, падло?

– На улице… В машине.

– Как его зовут?

– Вовик…

– Ну, постой пока, – сказал Родион, положил в сумку оброненный вором инструмент, подхватил ее за ремень и пошел вверх. – Сейчас приду, побазарим…

В квартире он быстренько сунул «Походный набор юного взломщика» в свою сумку, надел кроссовки, накинул куртку, тщательно запер квартиру и спустился этажом ниже. Негромко сказал:

– Постой еще, бедолага, сейчас тебя распутают…

Прежде чем выйти из подъезда, спрятал очки в карман и натянул капюшон с прорезями. Выглянул в щелочку, чуть отведя дверь от себя. Белая «семерка» стояла у самого подъезда, левым боком к нему – вот и отлично… Он даже хихикнул пьяно – хорошее решение проблемы, не придется тачку ловить…

Выскочив, рванул дверцу и упер водителю дуло в висок:

– Тихо, Вовик, руки на руль!

Мимолетно удивился сам себе – до того ловко и удачно все получалось… На лету набирался навыка.

Водитель застыл, как манекен в витрине, боясь вздохнуть.

– Позвольте представиться – неформальный ОМОН, – сказал Родион весело. – Теперь вылезай, и руки на крышу, а ноги, Вовик, поширше… кина американские смотришь?

Кроме приличных размеров перочинного ножа, оружия не нашел. Хотел сначала, загнав водителя в подъезд, сесть за руль и преспокойно поехать домой, но тут же передумал, жаль было заканчивать так просто.

– Дуй в подъезд, Вовик, – сказал он. – Там твой дружок скучает, развяжи ему белы рученьки и возвращайтесь оба…

– Ты что задумал, резкий? – угрюмо поинтересовался Вовик.

– Ничего страшного, – сказал Родион. – За то, что своей художественной самодеятельностью мне хорошее дело сорвали, отвезете на хату. Один будет рулить, а другой – анекдотами развлекать… А то смывайся, если хочешь…

– Тачка-то моя, законная…

– Тогда не смывайся, – сказал Родион. – Иди, отвязывай, пока соседи в милицию не брякнули…

«Смелость города берет», – подумал он, в темпе обшаривая бардачок и осматривая сиденья. Ничего огнестрельного там не оказалось. Видимо, машиной этой Вовик владел вполне легально, и своих колес ему стало жалко – оба вышли из подъезда, робко замерли под бетонным навесом.

– В машину, работнички ножа и топора, – распорядился он, поведя стволом, а сам сел на заднее сиденье. – И чтоб не дергаться мне, а то положу обоих, как бог свят…

Они сели, то и дело оглядываясь. Вовик не выдержал:

– Нет, что тебе надо-то? На мозоль наступили, что ли?

– Говорю, козел, дело мне сорвали своей возней, – сказал Родион, прилагая гигантские усилия, чтобы не расхохотаться во всю глотку. – За такое штраф полагается, так что гони к Маркса и не вздумай дергаться. Быстрей доедешь, быстрей отпущу. А ты сиди, сложив ручки на коленках, как турецкий святой…

Машина тронулась. Родион зорко следил за ними – ситуация, что ни говори, оставалась опасной. Не стрелять же в них всерьез, в самом-то деле? Хорошо еще, не рыпались, поверив, что столкнулись с кем-то серьезным…

– Слышь, борзой, – не поворачивая головы, сказал Вовик. – Может, обзовешься? Кто за тебя слово скажет?

Родион, озадаченно помолчав, нашелся: