След пираньи

Уровень интеллекта своего противника он определил секунд через пять, когда стоял, прижавшись к стене. Верзила бомбой вылетел из-за угла, предполагая, что беглец уже улепетывает со всех ног – и тут же поплатился за нездоровый охотничий азарт. Первый удар сбил его с ног, второй пришелся по затылку. Мазур был сыт нежданной бондианой по горло – и, убедившись в отсутствии противника, с превеликим облегчением запрыгнул в заднюю дверцу, пока на него не сбежались глазеть со всего микрорайона. «Волга» рванула, как спятивший метеор, Мазура швырнуло на Ирину, да так, что она жалобно охнула.

Глава вторая

Уютная родная гавань

Майор Кацуба чем-то неуловимо смахивал на кота – то ли редкими усиками в три волосинки, которые, несмотря на всю их убогость, тем не менее холил и лелеял, то ли мягкими, плавными движениями, то ли хитрющими глазами. Правда, кот этот отнюдь не выглядел балованным домашним мурлыкой, скорее уж битым и травленым ветераном помоек – Кацуба был худой, высокий и жилистый, словно бы подкопченный с целью удаления излишков жирка и влаги. Мазур с удовольствием сходил бы с ним в баньку – поглядеть украдкой, не найдется ли на теле шрамов, и каких. Человеку понимающему любой шрам кое о чем говорит. То, что их не видно на открытых обозрению кистях рук и лице, ни о чем еще не говорит. По слухам, та еще птичка – то ли левая, то ли правая рука генерала Глаголева, заведовавшего здешним «Аквариумом», то ли иной какой жизненно важный орган. Во всяком случае, Морской Змей советовал быть с ним настороже.

Пока что все протекало почти что идиллически – Мазур сидел в углу, смоля сигареты, от которых во рту уже стояла противная горечь, а Кацуба (похоже, в третий раз) старательно читал его отпечатанный на машинке рапорт, хмурясь, похмыкивая и порой покусывая нижнюю губу. Когда он стал складывать прочитанные листы в стопочку на краю стола (а допрежь того не выпускал их из рук), Мазур понял, что конец идиллии близок. Дело тут не в традиционном соперничестве меж армией и флотом – просто ситуация такова, что неприятных вопросов не избежать…

Кацуба отложил последний листок, старательно подровнял стопочку, погладил усики концом авторучки (которую зачем-то все это время вертел в руке, так и не сделав ни единой пометки), поднял на Мазура хитрые кошачьи глаза и спросил:

– Можно, я вас буду называть полковником? Капитан первого ранга – слишком длинно, а каперанг – то ли на «капор» похоже, то ли вообще черт-те на что…

Мазур пожал плечами:

– А какая разница…

– Ну вот и отлично. Может, и «выкать» не будем? Ты, скажем, Степаныч, а я – Артемыч?

Мазур столь же нейтрально пожал плечами.

– Вот и ладушки, – сказал Кацуба. – Степаныч, садись поближе, нам еще болтать и болтать… Генерал стоит на дыбах. Он у нас характерный, и столь хамского обращения со славным представителем флота российского, да еще засекреченным орлом, терпеть никак не будет. Землю ройте орет, яйца в дверь пихайте… А кому яйца-то пихать, ежели ни одного языка? Что ж ты, Степаныч, не озаботился хоть одного прихватить?

– Некогда было, – тщательно взвешивая слова, сказал Мазур. – Так все крутилось… А что там с удостоверением? И с хазами?

– С хазами так быстро не получится, зато удостоверение, сразу тебе скажу, липовое. Да-с. Но хорошо нарисовано, с ба-алыпим приближением к реальности, человеком понимающим… Степаныч, я тебе балаболом, часом, не кажусь? Что ты все плечиками пожимаешь?

– Не кажешься пока, – сказал Мазур. – Может, это у тебя стиль такой… Артемыч…

– Точно, – сказал Кацуба. – Беседа у нас с тобой самая что ни на есть неофициальная, откровенно-то говоря. Официальное расследование, сам понимаешь, начнется через денек-другой и пойдет по другому ведомству, а пока что идут сплошные забавы в плащи и кинжалы, к чему дипломатов изображать? Согласен?

– А что мне? – хмыкнул Мазур.

– Ну и молодец. Успеешь еще с официальными расследователями побакланить со всей возможной чопорностью. Ты вдобавок ко всему еще в отпуске числишься, так что развались посвободнее, пузо почеши, если чешется… – и тем же тоном продолжал: – Как на твой непредвзятый взгляд – кто это? Гангстеры или государственная служба?

– Совершенно не представляю, – подумав, сказал Мазур чистую правду – Ты не посчитай за похвальбу, но я лучше в забугорных конторах разбираюсь, чем в отечественных. Специализация такая. Да и жизнь у вас на суше в последние годы такая запутанная, что сам черт ногу сломит.

– Резонно, – серьезно кивнул Кацуба. – Я вообще-то и сам не особенный спец по внутренней жизни, честно тебе скажу, так что другие землю роют, а я координирую да перед Глаголом один за всех отдуваюсь – и хоть бы кто спасибо сказал… Степаныч, тебе хамский вопрос задать можно?

– Смотря какой.

– Ты свою тещу, часом, вопреки массе анекдотов, по постелям не валяешь? Что таким зверем смотришь?

– Чего-то тебя, Артемыч, не туда понесло… – сказал Мазур сердито.

– Ну, а по-мужски? Она ж тебя на два годочка моложе, а вид таков, что наши лейтенанты стойку делают… – Он разглядывал Мазура холодными круглыми глазами. – Задумался ты, Степаныч… Прикидываешь, в чем тут подвох и с чего это я углубился в такие дебри, а? Так нету подвоха, полковник. Считай, во мне любопытство играет.

– Нашел время…

– Так мы же условились, что беседа насквозь неофициальная… Ладно, проехали. Чего-то я сегодня определенно глуповат… Так и прет из меня дурь. Считай, что я извинился. По всей форме. Так как, проехали?

– Проехали, – ответил Мазур несколько настороженно.

Вот и гадай, где тут подвох, – а он обязан быть, не тот майор простак…

– Как по-твоему, похожи эти орелики на иностранных шпионов? – совершенно безмятежно спросил Кацуба.

– Ну, это вряд ли.

– Что, так уж и не похожи?

– Нет, я неточно выразился, пожалуй, – сказал Мазур серьезно. – Я имел в виду, не верю нисколечко, чтобы иностранные шпионы столь весело и непринужденно резвились в городе. Даже в наши идиотские времена… Останавливать на трассе средь бела дня, нагло, под видом милиции, таскать по явкам… Нет, ерунда.

– Вот и мне так кажется, – кивнул Кацуба. – И всем прочим, кто занят этим веселым делом. Продукт исключительно отечественный. И отнюдь не мелкая шпана. Из твоего рапорта вытекает, что это профи? Непонятно, чьи профи?

– Уверен, – сказал Мазур. – Они вообще-то мне показались ребятами хваткими. И скрутили мы их только оттого, что они, полное впечатление, плохо представляли, с кем связались. Не было у них времени поиграть в полную силу… – Он немного подумал. – Или суть вовсе в другом. Я бы не стал очень уж категорично формулировать, но все равно кое-что прокачал по горячим следам… Первые наметки пойдут?

– Еще бы.

– Они прекрасно провели операцию по захвату, – сказал Мазур. – Все четко, грамотно, по высшему разряду. Но дальше все у них пошло наперекосяк, а это наталкивает на версию: они попросту столкнулись с чем-то, чему их не учили…

– Конкретнее, – серьезно сказал Кацуба, задумчиво прикрыв глаза и помахивая авторучкой.

– Их не учили защищаться, такое у меня осталось впечатление, – продолжал Мазур увереннее. – Со мной самим дело обстоит почти так же, я на девяносто девять сотых учен нападать, я могу защищаться, но вряд ли способен наладить грамотную оборону на серьезном объекте… Не моя задача.

– А противодиверсионные мероприятия?

– Противодиверсионные мероприятия и оборона – разные вещи, если вы… если ты понимаешь, что я имею в виду.

– Понимаю, – сказал Кацуба. – Дальше?

– Я бы сказал, для них явилось полной неожиданностью, когда допрашиваемые вдруг превратились в нападающих. Они элементарно растерялись. Но это профи, зуб даю…

– Профи, которые не привыкли к тому, что допрашиваемый вдруг превращается в атакующего… – помахивая авторучкой в такт, произнес Кацуба, словно пробуя эту гипотезу на вкус. – Профи, которые умеют нападать и теряются, когда на них самих вдруг совершен налет… А это интересно. Это версия. Потому что, если подумаем, отыщем конторы, отвечающие этим условиям, нет? Конторы,– подчеркнул он голосом. – Поскольку криминальным структурам, по идее, следует одинаково хорошо владеть приемами как нападения, так и защиты. По идее… А в жизни возможны варианты – оборзели, распустились, рассчитывают, что никто на них в жизни не нападет… Словом, версия твоя интересная, но однозначно не скажешь, а?