Алмазный спецназ

– Огласку я вам гарантирую, – сказал Егор уверенно. – У меня тут есть хороший контакт, который засиделся в подполковниках и хочет взлезть на ступенечку выше…

– Что-нибудь типа охранки?

– Ну да. А случай, согласитесь, подворачивается хороший: судно с крылатыми ракетами в трюме, несомненная диверсия, террористический акт… Иностранные наемники, иностранный след и все такое прочее… Подполковнику нужно торжественно обнаружить ракеты в трюме – самым первым, после звонка от встревоженных пожарных, среди которых, дураку ясно, будет его агент. Вас ведь устраивает именно такой финал?

– Да, разумеется, – сказал Мазур. – Так даже лучше: обыск, огласка, арест…

– Ну, а мой интерес – кадры. Отличного качества видеозапись пожара, начиная с ранней стадии, потом – эксклюзивный репортаж с судна, куда я по договоренности с подполковником попаду единственным репортером. Как видите, все три стороны будут довольны. Каждому – свое. Но! – он поднял палец. – Мне необходимо, чтобы эффектный пожар случился днем, и никак иначе. Только так я смогу продать запись по-настоящему дорого. Ночные съемки меня совершенно не интересуют, не будет того эффекта. А потому вы, Николя, просто обязаны подпалить корабль средь бела дня. Это мое единственное и непреложное условие.

– Не сказал бы, что мне это нравится, – честно признался Мазур. – С моей профессиональной точки зрения, такие дела гораздо удобнее ночью устраивать…

– Либо днем, либо – не договорились. У вас – свои интересы, а у меня – свои. Это бизнес.

– Ну ладно, – сказал Мазур. – Я сделаю все средь бела дня, хотя это усложняет задачу… Но ведь я могу пообещать – и обмануть, а? Вы ж мне сейчас покажете корабль…

– Я бы вам не советовал меня обманывать, – без тени угрозы, хладнокровно, даже небрежно произнес Егор. – Человек любой профессии к обману готов, и меры принимать научился… Если вы меня кинете, будет другой репортаж. О том, как российские головорезы на службе президента Кавулу устраивают диверсии в столице соседнего суверенного государства. Конечно, мне за него, сразу признаюсь, заплатят гораздо меньше – я ж говорю, ночная съемка далеко не так телегенична… Но тут уж – дело принципа. Ваши люди мне дали определенные обещания, и я их честно предупредил о возможных последствиях обмана, как вас сейчас предупреждаю. У меня есть ассистент. Он в данную минуту старательно запечатлевает для истории вашу мужественную физиономию. Вы отлично будете смотреться на цветном экране… Денег, конечно, это принесет меньше, но подкрепит мою репутацию – человек, кидать которого чревато…

Мазур осторожно огляделся, но, разумеется, ассистента вычислить не смог – на пляже толкалась масса людей с фотоаппаратами и видеокамерами, их могла снимать добрая дюжина объективов, и невозможно определить, какой из них тот.

– А это не блеф, часом, насчет ассистента? – спросил Мазур с доброжелательной улыбкой.

– А вы можете совершенно точно сейчас установить, блефую я или нет?

– Нравитесь вы мне, – сказал Мазур. – Люблю прохвостов, я сам тот еще прохвост…

– Так как?

– Ладно, – сказал Мазур. – Если уж наши люди с вами договорились о чем-то, мое дело – соблюдать условия. Будет вам абсолютно телегеничный пожар средь бела дня, хотя это мне и усложнит работу…

– Сегодня?

– Ну, старина, я же не Джеймс Бонд, – сказал Мазур уже без улыбки. – Нужно же продумать план, провести разведку, не могу же я прямо сейчас, радостно и весело, на потеху зевакам, швырять на палубу что-нибудь зажигательное… Завтра. Как говорилось в бессмертной комедии, такие дела, любезный посол, с кондачка не решаются… В общем, по рукам. Да, вот что еще. Теперь уже у меня будет дополнительное условие, закономерно вытекающее из обстановки. Когда вы получите свое и убедитесь, что я вас не кинул, будьте так любезны изничтожить все носители, где красуется моя физиономия. Мне совершенно ни к чему такие вещи, я человек абсолютно не публичный… Идет?

– Идет.

– Значит, договорились?

– Ну, разумеется, – сказал Егор.

– Тогда ведите, – сказал Мазур, – показывайте корабль. Далеко нам топать? Такси брать придется?

– Ничего подобного. Быстрым шагом – пару минут. Собственно, его и отсюда видно, но вам ведь надо подойти вплотную? Пошли.

Мазур уверенным шагом двинулся за ним. Постепенно купальщиков и загоравших на песочке становилось все меньше, а там они и вовсе исчезли – место становилось неподходящим для пляжа, опытным глазом Мазур определил, что сразу у берега начинается приличная глубина. Вместо песка громоздился камень. Еще пара сот метров – и слева потянулся солидный бетонный пирс, возле которого стояли довольно скромные яхты, катера туристических фирм, небольшие суденышки непонятного назначения, то ли рыбацкие, то ли притворявшиеся мирными обывателями контрабандисты (контрабанда здесь процветала).

– Вот они.

Но Мазур и сам уже остановился. Почувствовал непонятный, болезненный укол в сердце, легонький, но явственно ощутимый.

Пришвартованный у пирса белый корабль под российским флагом, именовавшийся «Орион», как две капли воды походил на «Сириус», то самое судно, на котором Мазур впервые отправился в заграничную командировку. И столько воспоминаний, самых разных, было с той командировкой связано… Как их ни загоняй в подсознание, поневоле вспыхнут, получив такой вот толчок…

Да нет, глупости все это. «Орион» никак не мог оказаться переименованным и чуточку перестроенным «Сириусом» – не только надстройки другие, но и рисунок кормы совершенно иной… Конечно, не «Сириус». И все равно воспоминания на несколько секунд прямо-таки затопили мозг – стареем, а?

А в общем, ничего удивительного, строили в старые времена по схожим проектам, вот и вся разгадка…

– Прошу любить и жаловать, – сказал Егор, нетерпеливо топчась рядом. – Он и есть.

– Понятно… – сказал Мазур.

Палуба «Ориона» была совершенно пуста – даже вахтенного не видно. «Черт знает что, – подумал Мазур, у которого сработали вбитые накрепко рефлексы. – Заходи, кто хочешь. Подумать немыслимо, чтобы в советские времена допустили этакое разгильдяйство, – крохотный плавучий кусочек советской территории берегли не хуже, чем сухопутные границы… Но сейчас, надо признать, такая беспечность только на руку…»

Отвернувшись от моря, он старательно разглядывал сушу. Не так уж и далеко от пирса, всего-то метрах в двухстах, размещалось сразу три строения характерного вида, стоявшие одной шеренгой, и облик у них был такой, словно их возвел в одночасье один и тот же архитектор. Было что-то неуловимо общее. На двух красовались неоновые вывески, сейчас, разумеется, потухшие, третье обходилось без этаких архитектурных излишеств.

Оттуда доносилась негромкая музыка, и сквозь стеклянные высокие фасады Мазур отчетливо рассмотрел людей за столиками.

– Кабак? – спросил он, дернув туда подбородком.

– Угадали, – кивнул Егор. – Развлекательный комплекс, так сказать. Из дешевых, со скверной репутацией. На тощий кошелек и невеликие возможности. Шлюхи, драчки, контингент соответствующий. В этой части пирса швартуется народ небогатый – видите яхточки средней руки? Местный самогон, наркота, мордобойчики и все такое прочее. Гадюшник, короче говоря. Правда, полиция своя, прикормленная и носа не сует – ну, все, как обычно… Не рекомендую – чревато.

«Видывали мы гадюшники и покруче», – подумал Мазур не без игривости. Он перевел взгляд на причал. Задачка получалась простейшая, как амеба. С одной стороны – российский корабль, чей экипаж, ручаться можно, избытком денежных знаков не обременен. С другой – расположенный всего в двухстах метрах шалман с дешевым пойлом. Это даже проще, чем сложить два и два. Дураку ясно, что именно здесь земляки просаживают невеликие карманные денежки. Наших скверной репутацией заведения ни за что не запугаешь – они сами любой заграничный гадюшник вмиг поставят на уши. Отсюда вытекает…

Егор нетерпеливо покашлял. Мазур повернулся к нему: