Летающие острова

– Знаете, у меня тягостно на душе, – сказала она. – Мы ведь привезли в Равену войну.

– Как так?

– Вы до сих пор не поняли? Мало провозгласить три королевства ронерским владением. Нужно еще их удержать. Не рассчитываете же вы, что наши близкие и дальние душевные соседи столь восхитятся славным подвигом, что из рыцарского благородства даже не попытаются урвать себе кусочек столь сладкого пирога? Рудники, порты, пашни, леса… Это война. Тяжелая и долгая. Все против всех. Когда-то давно так было и с Островами, до окончательного их раздела войны шли около восьмидесяти лет, да и потом не сразу успокоилось…

– Верно, – хмуро сказал Сварог. – Я об этой стороне дела совершенно не думал. Казалось, самое главное – дойти… Простите за избитую фразу, но вы всегда можете на меня рассчитывать. Я плохо представляю, что лежит по закромам в моем странном королевстве, но подозреваю, там отыщутся весьма веские аргументы.

– И если вы их пустите в ход, выступая на нашей стороне, восстановите против себя императорский двор… Знаете, каким был бы идеальный выход? Вам следовало провозгласить эти земли своими.

– Но…

– Вот у вас, у короля Хелльстада, их поостерегутся отнимать, – серьезно сказала Делия. – Конечно, мне хотелось бы раздвинуть пределы Ронеро до полночных берегов… но на деле, боюсь, получится не новая великая держава, а истощенная войной до предела нынешняя. Право же, я предлагаю не столь уж нелепый выход.

– Вы умница, – сказал Сварог. – Я для вас горы сверну, только позовите. Но принять ваше предложение – означало бы ограбить вас самым примитивным образом.

– Почему же, если я согласна, чтобы меня ограбили? – Она засмеялась. – Думаете, мне не жалко? Не хочется остаться в Хрониках с почетным титулом Делии Собирательницы Земель? Нет, я все обдумала. Мы можем получить долгую, страшную войну, и лучше ее избежать.

– А что скажет ваш отец? Пока что он на троне. Вряд ли он захочет…

– Пожалуй, в нынешней ситуации следует скорее прислушиваться к тому, чего хочу я, – синие глаза потемнели в приливе фамильного, упрямого гнева Баргов. – После того, как со мной обошлись в собственном дворце. Отца я беру на себя.

– Но у меня же нет подданных, черт побери, – сказал Сварог, все еще пытаясь свести все к шутке. – Хорош я буду в этой мантии посреди безлюдных земель, усыпанных опустевшими городами и заброшенными замками… Я вам не рассказывал притчу о маленьком зеленом крокодильчике?

– Подданных у вас быстро отыщется превеликое множество. Младшие сыновья, безземельные крестьяне, потомки беглецов из трех королевств, избыток гильдейских отпрысков…

– Неужели вы так хорошо успели все обдумать?

Делия лукаво покосилась на него:

– Дорогой граф, мы с Леверлином посвящали время не одним лишь легкомысленным забавам – хотя, каюсь, наши чинные дискуссии о будущем государственном устройстве трех королевств не раз прерывались в самых серьезных местах…

Догнавший их камергер, не человек, а живая подставка для ходячей вывески бриллиантов, умоляюще взглянул на принцессу:

– Ваше высочество, помашите рукой народу, вы совершенно не обращаете внимания на ликующих подданных… – и опасливо покосился на Сварога: – Простите, ваше величество, что дерзнул прервать вашу беседу, но со стороны ее высочества были бы как нельзя более уместны изъявления милостивого расположения…

И придержал коня, давая им проехать вперед. Сварог воспользовался случаем:

– Помашите народу, принцесса, мы поговорим позже…

И натянул поводья. Кортеж как раз свернул на узенькую Волчью, откуда предстояло выехать на Адмиральскую. Трубачи и герольды, ехавшие впереди вроссыпь, торопливо перестраивались в колонну по трое, окаймлявшие процессию ликторы оказались совсем близко к Делии, и Сварогу легко удалось отстать. Он медленно ехал, едва не задевая полами мантии вытянувшихся в струнку гвардейцев, взиравших на него во все глаза – без присущего суеверному простонародью страха, потому что бравым усачам не полагалось бояться и самого дьявола, не говоря уж о странном змеином короле, сиречь горном тролле. Улица была тесная, как зауженный недотепистым портным кафтан, тротуар чуть ли не в ладонь шириной, и зрители разместились главным образом на подоконниках, бесстрашно свесив ноги и цепляясь друг за друга: но что поделаешь, если в незапамятные времена Волчья наряду с более презентабельными проспектами удостоилась нешуточной Привилегии «улицы королевских кортежей и коронных шествий». То ли отважный бочар спас здесь короля от страшного волка, то ли отважный король – бочара. В точности неизвестно. Но эта троица – король, бочар и волк – присутствовала во всех вариантах преданий.

Гвардейцы стояли не локоть к локтю – на уставном расстоянии, именуемом «длина мушкета». И в промежуток меж двумя черными пикинерами вдруг прошмыгнул невесть откуда взявшийся незаметный человек. Бдительный ликтор, тоже вынырнув невесть когда, собрался было наехать на него конем, но Сварог удержал его жестом: незнакомец не походил ни на убийцу, ни на челобитчика, в глазах у него читалось нечто, заставившее им заинтересоваться.

Человек пошел рядом, уцепившись за стремя. Они молча мерились взглядами, потом незнакомец бесстрастно сказал:

– Лорд Сварог, Князь Тьмы напоминает, что высшая форма его неудовольствия – не вмешиваться в события вообще…

Мысленно прицелившись, Сварог высвободил ногу из широкого золоченого стремени и впечатал каблук в неприметное, брюзгливое лицо. Незнакомец спиной вперед улетел в шарахнувшуюся публику. Бешено оглянувшись, Сварог увидел Шедариса совсем рядом, кивнул в ту сторону и сделал понятный для любого Вольного Топора знак.

Капрал в таких случаях не вступал в дискуссии и не терзался сомнениями – молча выполнял приказ. Он круто развернул коня в ту сторону, визгнул выхваченный меч, послышался свист клинка и тупой удар. Не оглядываясь, Сварог ехал дальше. На сердце стало неспокойно.

Вновь ударили корабельные пушки. Над крышами заполошно носились вспугнутые голуби и воробьи. Узкая, кривая Волчья наконец осталась позади, и кортеж выехал на широкую Адмиральскую, словно бы даже затерявшись на ней, как щепотка крупы на тарелке. Здесь вдоль тротуаров стояла шеренгами конная гвардия и гардемарины из школы «Морской ястреб», а публика была почти сплошь благородная, дворяне и сословия, и не теснилась на тротуарах, а вольготно разместилась на высоких подмостках в несколько ярусов. Время от времени поэты с горящими взорами и буйными кудрями принимались декламировать баллады и оды, но их не слышно было за гулом толпы и приветственными криками, ибо благородные вопили не хуже простонародья, каждый точно так же надеялся, что именно на него упадет пусть мимолетный, но милостивый взгляд принцессы. Кто-то пригоршнями швырял с балкона цветы, кто-то рассыпал золото, кто-то по старинной традиции размахивал шестом, увенчанным конской головой и увешанным колокольчиками – отгонял злых духов и призывал на головы виновников торжества благословение Хорса.

Сварог задумчиво посмотрел через плечо. Сразу за Странной Компанией ехал в окружении блестящих офицеров своей эскадры загадочный адмирал Амонд – сухопарый старик с непроницаемым лицом каменного истукана, какие еще встречаются близ дорог в Ямурлаке. На нем был синий мундир с золотыми адмиральскими касатками (геральдическими, имевшими самое отдаленное сходство с настоящими), для моряка он удивительно непринужденно держался в седле, прямой, как мачта, и столь же мало подверженный эмоциям.

…В Ронеро Сварог решил возвращаться из трех королевств самым коротким путем. Они переплыли залив, высадились на хелльстадском берегу, где их встретил верный Вентордеран, добрались на нем до Итела, а там Сварог в третий раз создал новехонькую «Принцессу», и они двинулись вниз по течению, наняв в Пограничье нескольких кочегаров, не скрывая уже своего настоящего облика.

Конечно, молва их не обгоняла. О происшедшем в Пограничье еще не знали, ибо там не было ни газет, ни телеграфа. Зато в Харлане, остановившись запастись углем, они сами узнали прелюбопытнейшие новости, доставленные всезнающими речниками еще до подхода официальных сообщений.