Колдунья-беглянка

Александр Бушков

Колдунья-беглянка

Глава первая

Когда тебе не верят…

Как уже вошло в обычай, бравый гусарский корнет Ярчевский был встречен в доме Алексея Сергеевича с большим радушием – разве что пушки не палили да многочисленная дворня не высыпала навстречу с приветственными криками: по причине совершеннейшего отсутствия и того, и другого. Но неизменный Семен даже и не подумал заикнуться, что барина, мол, дома нет, а с воодушевлением шустро распахнул дверь перед гостем.

Сам хозяин, правда, был сегодня то ли не в духе, то ли чем-то не на шутку озабочен. Несмотря на радушный, как обычно, прием, оказанный корнету, сразу чувствовалось, что мысли его витают где-то далеко. И дело было определенно не в визите легкокрылой музы: проходя к креслу, Ольга украдкой бросила взгляд на кипу бумаг на столе, которые никак не походили на черновики виршей – это были бумаги казенного вида, исписанные безукоризненным писарским почерком, по аккуратности напоминавшим печатный шрифт; иные имели печатные грифы казенных учреждений…

Алексей Сергеевич оказался достаточно деликатен, чтобы не пытаться прямо отделаться от незваного гостя, но некоторое напряжение все же повисло в воздухе. Ольга сделала вид, что ничего не замечает: она-то как раз пришла не из-за светских пустяков, а по серьезному делу и проявлять подобную деликатность не собиралась…

От предложенного чубука она, как всегда, отказалась: изображая мужчину, тем не менее нисколечко не стремилась осваивать курение. Этот мужской обычай ей был решительно неприятен, и ничего хорошего она в нем не видела. Дождавшись, когда хозяин, приняв от Семена зажженную трубку, усядется в кресло напротив и сделает пару затяжек, мастерски скрывая легкое раздражение, Ольга решила без малейшего промедления брать быка за рога.

– Простите великодушно, Алексей Сергеевич, – начала она, – я же вижу, что вы заняты важными делами и мой визит определенно не к месту сегодня, хотя вы из деликатности и не решаетесь сказать об этом прямо. Но так уж сложилось, что и я пришел не из желания убить время, а по чрезвычайно серьезному делу, каковое касается отнюдь не меня. И пришел я к вам не как к доброму приятелю, а как к чиновнику Третьего отделения собственной его императорского величества канцелярии. Дело совершенно по вашей части, тут и думать не надо…

Лицо хозяина моментально приняло столь казенное выражение, что Ольге невольно примерещились сухая барабанная дробь, тяжелый солдатский шаг, жесткие воинские команды…

– Что же стряслось? – тихо осведомился он. – Вам требуется моя помощь?

– Мне – ни малейшей. Помощь необходима государю…

Во взгляде хозяина мелькнуло недоумение.

– Корнет, вы, часом, сегодня не употребили ли шампанского сверх меры?

Ольга сказала насколько могла убедительно:

– Друг мой, я трезвехонек…

– Вы говорите об исключительно серьезных вещах…

– Я знаю, – сказала Ольга. – Я потому к вам и пришел. Кроме вас, никто не сможет меня выслушать и принять должные меры. Других близких знакомых, имеющих отношение к… некоторым государственным учреждениям, у меня попросту нет.

– Что случилось? – серьезно спросил Алексей Сергеевич.

– Пока – ничего. Но очень скоро случится. В гвардии составился заговор, Алексей Сергеевич. И замешана не только гвардия, но и люди из высшего общества, весьма высокопоставленные и даже вхожие во дворец. Дело зашло достаточно далеко, сейчас всерьез говорят не просто о мятеже, а об убийстве императора… Я вам назову лишь главные фамилии: камергер Вязинский, полковник Кестель, граф Биллевич, фон Бок, полковник конной артиллерии Лансдорф, кавалергарды Криницын и Страхов, лейб-гусары Темиров и Карпинский… Это далеко не полный список вожаков, некоторых, скорее всего, я просто не знаю… Мне точно известно: совсем скоро, во время больших царскосельских маневров, на государя будет совершено покушение. Намеченный в цареубийцы злоумышленник известен: это флигель-адъютант Вистенгоф. Он уже получил от сообщников кинжал, которым должен… Это очень серьезно. Они уже почти в открытую поднимают тосты за «гибель тирана» – и замыслы у них, мне думается, грандиозные, речь идет о перемене образа власти в случае удачи, о республике… Вот и все, если вкратце.

Ненадолго повисло тяжелое молчание, и Ольге очень не понравилось выражение лица собеседника: с него в мгновение ока исчезли казенность, напряженность, любопытство.

– И откуда же у вас столь ошеломительные сведения, друг мой? – небрежно спросил Алексей Сергеевич.

Ольга без промедления выпалила заранее заготовленную фразу:

– Поздно ночью, когда выпито было уже немало, мне об этом поведал один весьма не сдержанный на язык человек.

– Так-так-так… – произнес Алексей Сергеевич чуть ли не со скукой. – Ну да, разумеется…

И вновь наступила тишина. Ольге стало ясно, что все складывается совсем не так, как ей представлялось.

– Отчего вы молчите?

– Думаю, – ответил Алексей Сергеевич. – Взвешиваю, прикидываю, осмысливаю… Положа руку на сердце, корнет, я бы не поверил ни одному вашему слову, если бы вы стали уверять меня, что эти жуткие заговорщики вовлекли и вас в свой круг, приняли в члены тайного антимонархического общества, открыли секреты и намерения на ближайшее будущее – разумеется, после страшных клятв ваших в верности…

– Неужели такого не могло бы со мной случиться?

– Простите, но я сильно сомневаюсь, друг мой. Заговоры, особенно те, что связаны с убийством монарха и переменой образа власти, – материя сложная, весьма специфическая. В подобное предприятие людей обычно вовлекают, исходя из голого практицизма – исключительно по принципу их полезности. Между тем вы, Олег Петрович… Бога ради, не обижайтесь, но в нынешнем своем качестве вы были бы им решительно неинтересны: заговорщикам не может принести ни малейшей пользы обычный корнет армейской кавалерии, чья часть к тому же расквартирована в сотнях верст от столицы… Какая им от такого корнета выгода? В первую очередь заговорщиков интересуют люди, имеющие влияние на гвардию, столичный гарнизон, общественное мнение, наконец, люди, занимающие немалые посты, позволяющие влиять на события… Так что, начни вы рассказывать о своей вовлеченности в заговор, я бы вам не поверил с самого начала. А так… (он откровенно улыбался) я не сомневаюсь: то, что вы мне с замиранием сердца поведали, вы и в самом деле от кого-то слышали. Кто-то вам все это рассказал…

– И что же вы теперь намерены предпринять?

Алексей Сергеевич отвел взгляд:

– Вынужден вас разочаровать, друг мой, но я ничего не намерен предпринимать…

– Как же так? – Ольга спросила сердито. – Заговор, военный мятеж, умысел на убийство императора…

И у нее мелькнуло подозрение, от которого стало и больно, и тошно: а что, если и он тоже замешан?

Когда хозяин заговорил, в его голосе явственно читались неприятно задевшие Ольгу покровительственные нотки. Таким тоном беседуют с несмышлеными детьми:

– Милый, дорогой Олег Петрович… Я отношусь к вам с симпатией и самым искренним расположением, поверьте… Слово чести, я считаю вас другом… Но, тысячу раз простите, с вами сыграла злую шутку ваша молодость. И незнание столичного общества. Повторяю, я нисколько не сомневаюсь, что кто-то вам действительно все это говорил. Но напрасно вы отнеслись к этому так серьезно…

– Но позвольте!

– Прошу вас, дайте мне закончить, – сказал Алексей Сергеевич с тем же, уже невыносимым превосходством. – Вы просто-напросто впервые с этим столкнулись, оттого и решили, что ухватили нить настоящего заговора. Увы, мой друг, увы… Подобная болтовня – всего-навсего дурацкая мода, игра с целью придать себе значительность, не имеющая под собой реальной почвы. Самое уморительное, что «заговоры» эти как бы существуют на самом деле. Но именно что – как бы. Я полагаюсь на вашу честь и потому доверю кое-какие секреты, известные мне по службе – разумеется, без имен и подробностей. Так вот, уже добрых два десятка лет, после возвращения армии из походов против покойного Бонапарта, в гвардии, в армии, среди статской образованной молодежи не прекращается известное брожение. В Европе наши победители столкнулись с тайными обществами, всевозможными заговорщиками – и переняли это как игру. Произносятся громкие речи против самодержавия, во славу свободы на европейский манер – как будто в Европе есть эта самая свобода! – звучат даже разговоры о мятеже, о цареубийстве, но принять это за чистую монету может лишь, еще раз простите великодушно, неискушенный молодой провинциал, впервые с этой увлекательной игрой столкнувшийся. Но я-то в силу должности прекрасно знаю всю долгую, но совершенно бесплодную историю череды этих тайных обществ, карбонарских союзов и прочих комплотов… Я вас уверяю, всякий раз дело ограничивалось пустым сотрясением воздуха. К действиям никто так и не перешел. Одна болтовня, за которую нет нужды преследовать. Сменилось несколько поколений «грозных заговорщиков». По достижении определенного возраста и чинов люди покидают эти «общества». Им на смену приходят другие, их сменяют третьи, и все продолжается на прежний манер: бесцельное сотрясение воздуха. Когда-то юные барышни – да и зрелые дамы – буквально обмирали в сладком ужасе, общаясь со «страшными заговорщиками», – но прекрасный пол давненько уже потерял к ним всякий интерес… «Общества» тем не менее существуют – как магнитом, притягивают людей определенного типа: хвастунов, фантазеров, любителей пустить пыль в глаза, придать себе значимости… Я не сомневаюсь, что вам, корнет, как раз и развел турусы на колесах один из подобных беззастенчивых субъектов. Открою еще один секрет: еще предшественники того учреждения, в котором я имею честь служить, пристально наблюдали за этими союзами, обществами и «тайными орденами». На всякий случай, знаете ли. Мало ли как может обернуться: не дай бог, отыщутся типусы, решившие перейти от слов к делу. Но за тридцать почти лет так ни разу и не сыскалось тех, кто пошел бы далее пустой болтовни. А потому болтунов и не трогают: у нас в Российской империи за одни только словеса никого не преследуют, мы, слава богу, не Англия.