Чужие зеркала

У Сварога уже помутнело в глазах. Он костил себя последними словами, что ввязался в это состязание по удушению, как думалось, с более слабым противником. Ни хрена себе – слабый! Но переиграть невозможно. Придется побеждать по этим правилам…

Лар, защищенный магией, твою мать. Советский десант, блин, майор фигов. И даст себя придушить хрен знает где, в каком-то безвременье, украшенном дождем из булыжников, под занудное треньканье клавесина! Херня какая-то, как говаривал Пэвер…

Ярость не могла не вызвать впрыск адреналина в кровь. В пальцы, как резервные полки из засады, хлынули добавочные силы, последний натиск, яростный штурм, навал и…

И – Сварог почувствовал, что пальцы Вало отпустили его шею.

Тело в блестящих доспехах поплыло вниз со скоростью безжизненных камней.

Фу… Кретинская дуэль, подумал Сварог. Самый идиотский поединок в его жизни. И мастер Вало… Вряд ли он ждал от жизни такого дурацкого финала…

– …Ваш спор разрешен, – прозвучал над графом Гэйром граммофонный голос.

Сварог нашел себя сидящим на уже знакомом мозаичном полу. Бравый экипаж – Рошаль, Чуба, Олес – стоял чуть поодаль, напряженный и внимательный. Он разминал шею и пытался отдышаться. Первое, что он увидел, подняв голову, – это была пасть дракона и скачущий между треугольных зубов красный раздвоенный язык.

– Ясный хрен, разрешен! Я знал, что маскап победит! – раздался громкий возглас Олеса. – Не могло быть иначе!

Сварог поднялся, обнаружив, что пропали доспехи, зато вернулись шаур и катрал. Над безжизненно распростертым телом мастера Вало склонились слуги в лиловых одеждах. Потом слуги посовещались, подхватили хозяина и, то и дело испуганно оглядываясь, понесли к лестнице.

– Теперь это твое, – сказала Клади, подходя и протягивая Сварогу Ключ.

– Ты живая? Ты… Клади?

Сейчас Сварог безо всякого удивления принял бы и положительный, и отрицательные ответы.

– Я Клади, и я живая, – улыбаясь, ответила она голосом той Клади.

– А остальные? Кто утонул с тобой на броненосце, они тоже спаслись?..

– Они утонули, – помрачнела баронетта.

– Признаться, я мало что понимаю… Вообще ни хрена не понимаю, признаться, – резко сказал Сварог. – Тут курят, в этом Бездонном Доме?

– Можешь курить. Это не бездонный дом и не зиккурат, как ты его называл. И не Храм, как мы когда-то полагали. Мы называем это Зеркальной Осью Времени. Здесь, в мире Димереи, она отражается в виде здания, которое ты называешь зиккуратом… Ладно, будем называть это место так, как ты привык.

– Мы?..

Да, голосом и лицом эта Клади ничем не отличалась от той. Но сейчас говорила не та Клади, не ее слова, не ее интонации… Не ее глаза, в конце концов. Глаза у той были… живые. У нынешней же… Вот точно с таким сочувствием, под которым сами от себя маскируют презрением к несмышленышам, иконы смотрят на людей.

– Я понимаю, что тебя должны нервировать любые упоминания о деревьях, но все же не могу избежать подобного сравнения… Представь себе некое древо, чей ствол пронизывает мироздание и до каждого из сущих миров дотягиваются его ветви. Оно создано для того, чтобы сохранить каждое мгновение, перестающее быть настоящим и проваливающееся в прошлое, – сохранить хотя бы в отражениях. Ничто не должно безвозвратно утрачиваться.

«Неужели она могла так искусно притворяться? С первого дня знакомства? И она все знала наперед?» – думал Сварог, подавляя в себе нарастающее раздражение. Он чувствовал себя обманутым.

– Зиккурат, – говорила Клади, – состоит из ярусов, или Шагов. Каждый Шаг – глубиною в век. А мы – Хранители Храма.

– И сколько здесь этажей? – Сварог воспользовался разрешением и закурил. Пальцы дрожали.

Клади снова улыбнулась.

– А у времени есть начало?

– Понятно. – Сварог еле сдержался от резкостей, он уже из последних нервов переносил эту ее новую, снисходительную манеру разговора. – И ты тоже – Хранитель?

– Теперь я Хранитель.

– С какого же времени? – спросил он.

– С того времени, как поняла это.

– И когда ты поняла это? – спросил он.

Она не успела ответить – вмешался дракон:

– Мастер Сварог, позвольте мне кое-что объяснить. Я – Старший Хранитель. Люди зовут нашу расу рихарами – волей обстоятельств и нашим собственным выбором когда-то давным-давно мы стали Старшими Хранителями. С некоторых пор в Младшие Хранители мы берем людей… Нет, неверно сказано: «берем». Будущего Хранителя избирает Жребий. Раз в пятьсот лет. Раз в пятьсот лет на смену одному Младшему Хранителю должен прийти другой.

– Раз в пятьсот лет? – вырвался у Рошаля вопрос.

– Да, вы правильно установили взаимосвязь, – дракон чуть наклонил свою огромную голову. – Раз в полтысячи лет на планету приходит Тьма. И Приход Тьмы вынуждает Младшего Хранителя в мире Димерея отойти в иной мир. Тогда Великий Жребий Времени выбирает нового Хранителя. Это должен быть ребенок, родившийся в год первого предзнаменования Прихода Тьмы, в день Закрытой Луны, в час Осы. Хранитель отмечается при рождении Живым Знаком Хранителя. После Прихода Тьмы Знак раскрывается, и человек узнает тайну своего рождения и предназначения.

– Это выглядит как родинка на левой груди, – не опуская глаз сказала Клади.

Да, Сварог помнил эту родинку…

– Родинка исчезла, а вместо нее в меня вошло Знание, – тихонько продолжала Клади. – Это было похоже на пробуждение после сна… Знаешь, бывают такие сны, которые принимаешь за явь. Но потом ты просыпаешься, ночные видения отступают все дальше, и ты понимаешь: все что было с тобой до того – сон, а настоящая жизнь только начинается.

– Когда же именно ты… пробудилась? – спросил Сварог.

– Это случилось после боя с гидернийскими броненосцами – когда «Удар» направлялся к зиккурату.

– Ты тогда знала, что случится? Что «Серебряный удар»… утонет?

Клади кивнула.

– Я ничего не могла изменить. Я уже стала Хранителем, мне открылось полное Знание. А Хранители не имеют право вмешиваться в жизнь людей.

– Да? – Сварог отбросил окурок. – Разлетелись по мозаичному полу алые искры. – Если мне не изменяет память, вы давеча вмешались в наш с мастером Вало частный спор…

– Здесь управляем мы. Мы вправе вмешаться, если сочтем вмешательство необходимым, – опять взял слово дракон (он же рихар). – Мы никого не приглашаем к нам, но если к нам приходят, то оказываются на территории наших законов. В этот раз мы вмешались, чтобы спасти жизни людей, которым еще не время умирать. Посмотрите, что было бы, не вмешайся мы…

Между драконом и Сварогом возникло что-то вроде прозрачной пленки, и на ней появилось изображение. Сварог узнал себя и своих спутников, перед которыми стоял Вало, сжимая живую плеть.

– Если поединщиками будем я и вы. Решим наш спор между собой, – говорил Сварог на экране.

– Послушайте, – почти взмолился Вало, – ведь вы же разумный человек…

Далее должен был из Двери показаться дракон. Но – нет. Вместо этого опять зазвучал голос главного дамурга:

– Вы должны понимать, что такое взаимовыгода и вынужденный компромисс. Я вынужден признать, что без вас мне не открыть Дверь. Но и вы признайте, что без моей помощи вы не сумеете остаться живым в неприспособленном для жизни месте.

– Вы плохо знаете людей, потому что никогда не интересовались никем кроме себя. Люди руководствуются в своих поступках не только соображениями голой выгоды, мастер Вало. Есть еще некая материя, именуемая чувствами. Чувство ненависти, чувство…

Но Вало не дал Сварогу договорить. Его плеть вылетела вперед, распрямляясь, и вытягиваясь копьем. Плеть нацеливалась тонким и острым, как спица, наконечником пробить графу Гэйру сердце. Однако Сварога и его сердца на месте не оказалось – Сварог отпрыгнул, упал, в падении нажимая на курок шаура. Серебряная звездочка стукнулась о грудь мастера Вало и отскочила, не принеся вреда. Прочна ткань его одежки, вот почему дамург без боязни выходил под шаур…

Сварог, более не тратя бесценных мгновений на стрельбу, рванул к мастеру Вало. Навстречу ему, конечно, бросились слуги в лиловых одеждах. Одновременно ринулись в бой Олес, Чуба, Рошаль.