Чужие зеркала

Он вскарабкался на крышу «ската», вставив олесовский кинжал в одну из пулевых пробоин и воспользовавшись им как ступенькой. Сверху принялся осматривать зиккурат в зеркале Ключа, постепенно поворачиваясь по кругу.

И нашел-таки отличие…

Его отвлек залихватский свист Олеса:

– Какой-то куст ломится в гости, мастер граф!

Сварог поднял голову. Ну да – один островок, вырвавшись из свалки, мчался к ним на всех парах. Видать, то ли дамург, то ли варг сообразил, что происходящее на зиккурате сейчас гораздо важнее междоусобных распрей, и, оставшись в бою, можно остаться с носом.

Видит Бог, Сварог не хотел этого. Но выбора ему не оставили.

Он спрыгнул в воду, взбежал по трапу в «скат», на ходу в двух словах объяснив своим, что собирается делать, и рухнул в кресло – в котором уж не думал оказаться вновь.

«Скат» приподнялся над площадкой зиккурата ровно настолько, чтобы цилиндры оказались выше стен. Сварог даже не стал втягивать опоры и поднимать трап. Морозящий фиолетовый луч ударил в разогнавшийся остров и прошил его от края до края, по всей длине. Жилище словно споткнулось на волнах, еще немного проскользило по инерции и замерло. Будем надеяться, на какое-то время остальных он тоже напугал. И Сварог вернулся к заждавшимся его орлам, чтоб продемонстрировать свое открытие.

Открытие простое. Отражения всех плит, из которых была сложена площадка, совпадали с их реальным видом: серые квадраты, поросшие зеленью водорослей. Все – кроме одной плиты.

Та единственная, непохожая на другие, плита, отображенная Ключом, впрочем, и в реальности выглядела так же – но за одним маленьким отличием. Отличие – это круглое углубление, диаметром чуть шире руки, со скобой из светлого металла.

Подошли. Сварог, заглядывая в зеркальную грань Ключа, опустил руку в теплую океанскую воду, взялся за скобу, потянул наверх… Скоба выдвинулась из плиты на две ладони, дошла до упора, что-то щелкнуло – и край плиты поехал вверх, неторопливо и размеренно, как дверь с гидравлическим затвором, пока не застыл строго под прямым углом. В открывшемся взгляду проеме можно было различить только мерное колыхание белого тумана, словно накрытого тончайшей пленкой.

– Это и есть Дверь в… – Голос Рошаля дрогнул. – В другой мир?

Сварог пожал плечами.

– Вало рассказывал, что в приоткрытую Дверь неизменно наблюдалась одна и та же картина: выжженная солнцем степь. Значит, одно из двух. Или это Дверь и есть, или Дверь где-то внутри зиккурата.

– Вода внутрь не затекает, значит, ее там и так полно. До краев, – сказал Рошаль. – И что же дальше?

– Вы-то, мастер Сварог, умеете дышать по-рыбьи, а нам как быть? – поджал губы Олес.

– Может быть, не все уж так печально. Вряд ли этот домик соорудили в расчете исключительно на умельцев дышать под водой. Сейчас и выясним. Как говорится в старом армейском анекдоте, не хрен думать, трясти надо…

И Сварог опустился возле проема на корточки. Над водой осталась одна голова. Он сел на край, свесил ноги вниз. И почувствовал, что носки касаются твердой опоры. Набрав побольше воздуху в легкие, утвердил ступни на невидимой за туманной завесой опоре, ощупал носком, что там впереди, нашел край, под ним – ступень, шагнул, еще раз шагнул, и достаточно уверенно и быстро начал спускаться в зиккурат.

Оказавшись под тем слоем, что выглядел сверху пленкой, Сварог выдохнул и вдохнул – выяснилось, что дышать можно свободно без всяческих магии и аквалангов. Воздух тут отличался от океанского – влажного, пахнущего рыбой и йодом. Здешний воздух был сух и напрочь лишен ароматов. Сварог задрал голову – тот же туман, какой виден сверху, и больше ничего…

Потом он снова поднялся на поверхность.

– Короче говоря, порядок. Можно смело погружаться… Орлы, – Сварог смущенно потер переносицу, – дьявол меня побери, я только сейчас сообразил… Вернее, осознал. Ведь пути назад может и не быть. Я имею в виду – в этот мир. А что ждет в другом… – Сварог развел руки. – Или, может, и будет путь назад, но – прямо в лапы к нашим приятелям с Островов. Значит, вот что можно сделать… В «скате» стоит автопилот, внутренний небесник… эта такая фиговина, которая сама может управлять «скатом». Я разберусь, как его настроить на полет и посадку. Заряжу его довезти вас до фагорцев. Или, допустим, к галеону с золотом. Что скажете?

«Нет», – поочередно сказали все трое.

– Я не люблю возвращаться, маскап, – добавил Рошаль. – У той бабы, королева которая, голова правильная, у нее все получится…

– Вместе до конца, – сказал Олес, выпятил грудь и стукнул, по ней кулаком.

– Давайте поторапливаться, граф, – Чуба с тревогой смотрела куда-то в сторону. – Позвольте обратить ваше внимание, что теперь два Острова несутся в нашу сторону.

– Как знаете, я вас не неволил, – решился Сварог. – Оглядитесь по сторонам, что ли – в последний раз, как-никак… Порядок следования такой: я, Чуба, Рошаль, Олес – замыкающим. Князь, на тебе эта плита, задвинешь ее за собой… Ну что, все? Вперед.

Какое-то время они двигались на ощупь сквозь белый туман. И, когда закончились ступени, туман рассеялся.

– Ну-ну… – сказал Олес, оглядываясь. – Вот, значит, что такое этот домина изнутри. Забавно… И куда дальше?

Оглядывались все. А эхо разносило по здешним углам и закоулкам слова Олеса «вот, значит-значит, что-вот-что-такое-такое», раскидывало их в разные стороны, раздирало на слоги и на звуки «ку-да-а-ше-е-е», которые упругими мячиками еще долго скакали, отдаляясь, отдаляясь и очень долго никак не желая затихнуть и пропасть совершенно.

Они стояли на мозаичном круге радиусом метров пять. (Сварог поймал себя на том, что на ум приходят именно порядком подзабытые метры.) Черные и красные камни под ногами образовывали нечто похожее на циферблат часов, разве что делений было не двенадцать, а раз этак в пять больше. Под некоторыми из черных черточек, рассекающих красный фон, были выложены из черных же камней то ли иероглифы, то ли сильно на них смахивающие значки какой-то иной письменности. Мозаичный пятачок окружали идущие от пола до неразличимого, размытого и, возможно, несуществующего потолка тонкие ребра, между которыми имелись узкие просветы – разве что клинок можно просунуть плашмя. Будто очутился в центре пластинчатого гриба вроде сыроежки, и края пластин обступают тебя со всех сторон…

– Наверное, есть какая-то связь между этими рисунками на полу и… тем, что вокруг, – сказал Рошаль.

– Наверное, – кисло согласился Сварог. – Вот только как бы ее побыстрее отыскать…

Трудно было свыкнуться с эхом, в котором тонул и самый короткий разговор. Даже если говоришь шепотом.

Олес вдруг, никого не предупредив, сделал шаг вперед, к границе мозаичного круга и… пропал.

Нет, с облегчением разглядел Сварог, не пропал. Вот же он стоит, просто показалось… Крикнуть Олесу «Назад!» он не успел. Князь сам вернулся на мозаичный пятачок. Вышел спиной вперед и тут же крутанулся на каблуках, в глазах его плясал неподдельный ужас.

– Фу-у, вы здесь, слава Таросу! Я, признаться, испугался. Там… там… Навака его знает, что там. Город там и люди шастают. В одних этих… – он провел пальцем по талии, – в повязках на бедрах. И одноглазые все как один. Я шагнул – и попал в другое место, представляете! А если б еще шажок сделал, а не сразу махнул назад по своим следам… фу, даже не знаю, что и было бы…

«Дверь, – неожиданно понял Сварог. – Клянусь Таларом, это она, Дверь!!! И каждая щель – ни что иное, как выход в какой-нибудь мир!» Он ощутил, как зачастил пульс, и рявкнул на Олеса:

– Ну и нечего соваться, куда не знаешь! Я что, приказывал резвиться? Под арест бы тебя, сопляка…

Эхо мигом прокатило его слова, кажется, по всем закоулкам мироздания. После чего командир надумал повторить подвиг своего бойца.

– Стойте неподвижно. Я сейчас.

Направление Сварог выбрал чуть иное, нежели Олес. Едва нога наступила на край мозаичной площадки, узкая щель гостеприимно раздалась перед Сварогом, он шагнул в распахнувшийся проем и очутился…