Чужие зеркала

– Но пока-то мы ничего изменить не в силах. Нам главное отсюда вырваться и на Граматар попасть, а там и будем посмотреть.

– Так сначала ведь попасть надо, – сказал Рошаль. – Костюмчики эти, компас какой-то дурацкий – балаган в Лиме, право слово… Любезно вас прошу, вы хоть этот свой карт… катар… как его, черт, зерномет испытайте в деле, что ли…

– На ком?! Нет, масграм, давайте-ка спать. Утро – оно, видите ли, завсегда мудренее.

Рошаль горестно вздохнул. А ведь он, милорды, с одной стороны прав. Целиком и полностью прав – не подкопаешься. А вот с другой стороны… С другой-то стороны Сварог не заметил в словах Вало ни тени лжи. Ох уж эта мне большая политика…

Он закинул руки за голову.

Нет, не спалось.

Глава четвертая

Господа нарушители государственной границы

Наверное, Сварог должен бы испытывать чувства, сходные с теми, что обуяли Колумба, когда тот наконец смекнул, что находится ни в какой не в Индии, а стоит на берегу острова, Европе до сей поры не известного. Наверное. Однако единственное, что сейчас переполняло его сердце, было упоительное ощущение твердой земли под ногами. Он и не подозревал, что это столь приятно: стоять не на ходящей ходуном палубе бронированной посудины, не на мобильном Острове, а на самой что ни на есть настоящей суше, которая не брыкается и не собирается топором уходить под воду – по крайней мере, в ближайшие пятьсот лет… И хотя эта самая суша, честно говоря, подчас еще вздрагивала, иногда еще колыхалась и ворочалась, поудобнее устраиваясь на новом месте, но все понимали, что это лишь отголоски затихающего катаклизма, эхо уже прекратившейся бури… И хотелось красиво пасть ниц да поцеловать ее, обетованную.

– Не стоит, граф, – сказал Рошаль, брезгливо поднимая куцый воротничок риксы: ветер из глубин новоявленного материка дул сильный и отнюдь не свежий – в воздухе воняло дикой смесью сероводорода, йода и гари. – Все равно мы здесь не первые. Первыми, прошу заметить, были наши друзья из Клаустона… Это как минимум. И это к тому же если не считать всех тех, кто жил на Граматаре в предпоследний Цикл. И в предпредпредпоследний. И…

– А вам никогда не говорили, маскап, что вы неисправимый романтик? – перебил Сварог. Щенячий его восторг как рукой сняло. – Нет, право, вот умеете вы найти нужные слова в нужную минуту, что есть, то есть, этого у вас не отнять…

Гор Рошаль обиженно замолчал. «Интересно, – вдруг подумалось Сварогу, – он переложил в риксу все то, что прятал в потайных кармашках любимого плаща? А что, наверняка. Тем более что в этой риксе карманов и кармашков – как блох у бродяги…»

Все шестеро первопроходцев стояли на каменистом берегу свежевсплывшего материка. Точнее, не каменистом, а практически сплошь каменном. Лишь жалкие полоски песка и гальки в трещинах и выбоинах – ну да, ну да, всякая мелочевка вымыта океаном, и пройдет не один десяток лет, пока ветер и волны перетрут камень в новый песок… Далеко впереди, впрочем, виднелись свежая травка, кустики да молодые деревца, а еще дальше, на самом горизонте, подножья горы были укрыты плотным зеленым покрывалом – не иначе, лесами. И, не иначе, уже населенными всяческой дичью, а также хищниками, кои этой самой дичью питаются. Ну да, вон там, у нижней кромки облаков над горой чернеют какие-то парящие точки – вроде бы, птицы… хотя слишком уж большие для птиц, если только перспектива тут не искажена. Чем-то напоминают пташку, которую он узрел во время путешествия в Митрак – с хвостом и перепончатыми крыльями… Как там ее Клади обозвала – рихар, что ли?.. Во всяком случае, надо отдать должное бродячим островитянам: какие бы свои цели они не преследовали, переселенцам с Атара не придется, по крайней мере, ютиться на голом камне, питаясь исключительно рыбкой, водорослями и прочими дарами моря – в ожидании, пока лет эдак через пятьдесят вырастут плодоносящие деревья и расплодятся мясодающие животные…

Видимость была превосходной, и отсюда, с берега, открывающаяся их глазам панорама потрясала всякое воображение: берег был достаточно пологим на многие кабелоты в глубь Граматара; потом, в невообразимой дали и синеватой дымке, холмистая равнина плавно вздымалась вверх, переходила в предгорье, а еще дальше – исполинским вытянутым конусом упиралась в зенит величественная гора, такая громадная, что ее вершина скрывалась в плотных, размазанных по небу тучах. И там, в этих тучах, что-то такое происходило, тучи клубились вокруг вершины в беспрестанном хороводе, ворочались, пронизываемые фиолетовыми всполохами, облизывали крутые склоны дымными языками. Там, в горных глубинах, еще вовсю продолжались некие тектонические процессы… И наверняка это была не гора, а целая горная система, но отсюда, с берега, создавалось полное впечатление, что Граматар увенчан посередке одним-единственным пиком – зато таким, что, увидев его, всякие там Джомолунгмы и прочие Эльбрусы должны немедленно удавиться от зависти…

Хотя, кто может знать, с другой точки обзора Граматар, вероятно, являет собой совсем другую картину. Однако ясно одно: Граматар есть не брат-близнец Атара.

– Что-то не видать торжественного комитета по встрече, мастер будущий король, – мрачно сказал Олес, оглядывая пустынный, ветром продуваемый берег. – А обещали-то – со всем радушием…

– Ну, может, они в глубь материка подались, – не очень уверенно сказал Пэвер. – Я б, например, на их месте так и поступил. Ждать, что ли, на берегу, пока другие приплывут? Осваиваться надо…

А и в самом деле, это было немного странно. Дож Тольго, высаженный на берег – в этом самом месте, никакой ошибки, – клялся и божился, что встретит Сварога со товарищи после переговоров с островитянами самым что ни на есть торжественным обрядом посвящения его, Сварога, в короли. Однако ж ни следа спасенных клаустонцев в радиусе нескольких кабелотов не наблюдалось. За прошедшее-то время могли бы шалашики какие-нибудь соорудить, что ли, тенты хотя бы натянуть – парусина-то у них была. И ведь, что интересно, чувство опасности молчит, как убитое… Одно из трех: либо с клаустонцами приключилось что-то такое, что для Сварога не представляет ни малейшей опасности, либо ничего с ними не приключилось и они действительно решили просто-напросто переместиться в другие края, благо места предостаточно… Либо Ксави каким-то образом обманул сигнализатор лжи Сварога и загнал переселенцев в ловушку.

– Чуба, что скажешь? – повернулся Сварог к гуапу.

Чуба-Ху, нынче пребывающая в ипостаси человека, задумчиво огляделась, понюхала воздух.

– Странные запахи, – сказала она. – Много незнакомых, других… Но, кажется, не опасные. А люди тут были. Несколько дней назад. Теперь ушли.

– Кана?

– Надо идти, – только и ответила бритоголовая островитянка, не отрывая взгляда от укутанного тучами горного пика.

– Умнейшие слова, – усмехнулся Сварог. – Ладно, разберемся. В конце концов, у нас другая боевая задача. Олес, на-ка, держи подарок.

И под неодобрительный взгляд Каны он протянул князю катрал: как ни крути, а проверенный в боях шаур был ему как-то привычнее. Олес же принял оружие как ребенок новую игрушку, гордо осмотрел со всех сторон и, сияя, сунул за пояс.

– Вот за это, капитан, – наше вам княжеское спасибо!

– Справишься если что?

– А то! В детстве, помню, мы из плевательниц воробьев на лету сшибали – дробинками…

– Только слюной не закапай ненароком. Так, дальше… – Он достал стох, повертел клубок веточек так и сяк. Корявый сучок, похожий на кукиш, упорно указывал в сторону великанской горы. – Ага, значит, нам туда дорога.

Вот смеху-то будет, если тайник окажется на самой верхушке этого пика…

Сварог сверился с картой – старым и порванным по краям куском пергамента, еще, впрочем, достаточно прочного, с не выцветшими красками, умели же раньше делать, не то, что сейчас – привязался к местности, не мудрствуя лукаво ногтем прочертил курс. Если верить карте, изготовленной в прошлом тысячелетии, вообще никакие опасности впереди их не караулили. Эх, хорошо бы так было на самом деле… Область, где примерно должен находиться форт «из жидкого камня», располагалась кабелотах в ста пятидесяти от побережья и на карте была отмечена желтым кружком. Что в реальном масштабе соответствовало зоне поисков кабелотов этак в двадцать… Он спрятал карту в рюкзак, пардон, в рутгаль, сверху осторожно угнездил ломкий стох, закинул «сидор» на плечо и обернулся к родному экипажу. Картинка была та еще: в риксах-«гидрокостюмах», со шпагами на боках экипаж выглядел… мягко говоря, странно. Если не сказать хуже. И, что любопытно, десантник-оборотень по имени Чуба-Ху в своем обычном, простеньком платьишке на их фоне смотрелась, наоборот, вполне естественно и нормально. Впрочем, как правило, броники и «камуфляжи» человека не красят – у них несколько другая цель…