Четвертый тост

Вернувшись, Слава покачал головой:

– Скорее передатчик, чем мина. Чересчур маленький.

– Точно, я проверил, – поддержал Юрков. – Крохотная такая звездюлинка никак не может оказаться миной. Ручаюсь.

– Так подавишь, Слава?

– Отчего ж не подавить, подавим… Только вы работайте побыстрее. Я же не могу знать все ихние новинки наперечет, окажется еще, что при длительном подавлении какой-нибудь сюрприз выкинет – самоуничтожится или сигнал подаст о работе под контролем… Сейчас позову ребят, подключим еще кое-что. Толпой и батьку бить сподручнее…

Загадочные манипуляции продолжались еще минут пять, и лишь после этого начали осторожненько изучать маскировочную сеть. Не обнаружили никаких ловушек – и со всеми предосторожностями освободили краешек, отогнули чуть-чуть.

Проскользнув в образовавшийся проем, майор включил фонарь – и от неожиданности слегка отпрянул. Все равно, что обнаружить рядом с собой в темной комнате слона…

Прямо перед ним, в каком-то полуметре, громоздился бронетранспортер, втиснутый в крохотную пещерку, как апельсин в нагрудный карман рубашки. Майор покачал головой, постучал пальцами по броне – ну, броня, естественно, не фанера же, – пачкая куртку, пролез меж гусеницей и стеной пещеры. Вернулся на прежнее место. Никаких сомнений – БТР-95, новейший образец, еще не всеми в войсках виданный. Тот самый, что два месяца назад трудами Джинна испарился с далекого завода и словно бы дематериализовался. Вот он где всплыл, какая встреча… Почему же его до сих пор не использовали на боевых?

Тщательно уничтожив все возможные следы своего пребывания, они выбрались наверх. Там уже ждал Сергей с рапортом.

Возле оврага побывали совсем недавно человек шесть-семь. На местности иногда невозможно скрыть остатки привала. Человек должен есть, особенно после долгого перехода, – значит, какие-то отбросы будут. Человек должен, пардон, испражняться – и остается подтирочный материал. Иногда следует почистить оружие – опять-таки получится ветошь, капли ненароком пролитого на землю оружейного масла и щелочного раствора. Уничтожить все это дочиста невозможно, разве что сжечь (но кострище – само по себе заметная улика), остается лишь закапывать, а человек опытный эти захоронки всегда найдет… Вот они и нашли.

Ну что же, теперь можно было со всей уверенностью сказать, что поступавшая от Каюма информация подтвердилась стопроцентно. А значит, она и в самом деле поступала от Каюма, никто с ними не играл дезу. Уже достижение, позволяющее смотреть на мир с некоторым оптимизмом…

Построив людей, майор повел их бездорожьем. Часа через два свернули на тридцать градусов по азимуту, вышли на дорогу – асфальтированную, построенную в ранешние времена, на вид вполне мирную (ни следов от прохода тяжелой военной техники, ни заложенных мин, ни отметин боев в виде воронок). Вот только асфальт чертовски давно не подновлялся. Наверняка с тех самых пор, как здесь началась кадриль, – и потому выбоин и ям предостаточно.

– Самед, ты случайно не помнишь, откуда, согласно классике, джинны взялись? – спросил майор мимоходом.

Дагестанец ответил мгновенно:

– По Корану, сотворены еще до людей. «Из огня знойного».

– Тогда понятно, – проворчал майор. – То-то Джинн носится так, будто у него огонь в заднице, вполне возможно, и знойный… Что, Костя?

– Вон там, на горушке, засел какой-то пацак. Хорошее место для НП…

– Передача идет, Влад, – доложил Слава, подходя с наушниками на голове. – Стандартная армейская рация старого образца. Пацак докладывает о нас с сообщением точного количества. Просит собеседника быстренько уточнить на блокпосту, не ожидают ли они каких-нибудь своих…

– Ну, это ничего, – заключил майор. – Это, судя по всему, местные эцелопы…

– Внимание!

Те, кто шагал впереди, в боевом охранении, на некотором отрыве, изготовили оружие к стрельбе – скорее по привычке. Грохот мотора разносился далеко, и, еще не видя приближавшейся гравицаппы, можно заключить, что это какой-то трактор.

Так оно и оказалось – из-за поворота неторопливо выкатил раздолбанный «Беларусь»

с прицепом. Увидев вооруженных, сидевший за рулем притормозил, не заглушая мотора, видно было, что он переложил автомат поближе. Громко спросил:

– Кто такие?

– Улсыг аюулаас хамгаалах байгууллага, – без промедления откликнулся Доктор Айболит, оказавшийся ближе других.

Молодой чеченец хмуро поинтересовался:

– Арабы, что ли?

Рука у него при этом определенно лежала на автомате так, чтобы моментально примостить ствол на дверцу и полоснуть очередью.

– Отнюдь, – сказал Доктор Айболит. – Российская армия. Документы показать?

Тракторист, обозрев их неприязненным взглядом, промолчал, зло поджимая губы. Судя по всему, он не отличался ни любопытством, ни желанием поболтать о пустяках с прохожими. С лязгом дернул рычаги, и трактор прошкандыбал мимо, обдавая чадными выхлопами скверной солярки.

Они двинулись дальше.

– Ты что ему сказал? – спросил майор, догоняя Айболита.

– Чистую правду, – доложил тот. – «Органы государственной безопасности» – на чистейшем монгольском. Я там служил, ты ж знаешь. Не бери в голову, командир, знатоков монгольского, могу спорить, тут отродясь не было и не будет еще долго…

Ну подожди, – с садистской мечтательностью сказал майор. – Когда выйдем, я тебя построю в две шеренги, в три ряда, и долго ты у меня будешь маршировать рассыпным строем…

– Да ну…

– Р-разговорчики…

За следующим поворотом открылось село – большое, обширное, вольно разбросанные дома еще издали выглядели иными, чужими. Солидные, обстоятельные кирпичные особняки, молча рапортовавшие об устоявшемся процветании. Кое-где вырыты окопы – довольно грамотно, именно там, где майор сам бы их отрыл для толковой обороны. Справа, на протяженном склоне, – двухэтажное здание без крыши, с незастекленными окнами. Неподалеку от него – блокпост: три выцветшие палатки, «бэха», развернутая башенным орудием к большой дороге, два низких строеньица из неизбежных бетонных блоков, пулеметное гнездо, часовой у шлагбаума из стального троса, сейчас лежавшего на земле. Обычная картинка.

– Двинулись, – приказал майор.

– Идет передача. Они навели справки на блокпосту и малость успокоились.

– Мелочь, а приятно…

Шагая по выщербленному временем асфальту, майор повторял в памяти кое-какие наставления, написанные серьезными людьми очень давно, но актуальности ничуть не утратившие.

«Крестьяне не так просты, как кажется. Они свободолюбивы, трудноуправляемы, хитры и изворотливы. Первейшая жизненная задача крестьянина любой национальности – выжить. Выжить при любом политическом процессе. Власть меняется, а крестьяне остаются. Крестьяне инстинктивно и постоянно собирают абсолютно всю жизненную информацию, из которой делают быстрые и безошибочные выводы. Они наблюдательны от природы, обладают способностью быстро сопоставлять факты и мгновенно просчитывать ситуацию. Нельзя играть с крестьянином в психологические игры, особенно если инициатива исходит с его стороны. Психологически переиграть крестьянина невозможно – его мышление происходит не столько на логическом, сколько на психоэнергетическом уровне. Крестьянина можно обмануть, но провести – никогда.

Слабое место крестьянина – страх. Именно страх перед равнодушной жестокостью обстоятельств делает крестьянина сговорчивым, очень сговорчивым. Его разрушает страх перед реальной силой, непреклонной и не приемлющей психологических провокаций. И чем больше гонора у крестьянина снаружи, тем больше животного и парализующего сознание страха внутри. Заскорузлое мышление жадноватого от природы крестьянина определяется текущим моментом – выгодно ему или нет. Властям помогают недовольные и обиженные, а также из чувства мести, былой зависти, просто из пакости – крестьянин обидчив, злопамятен и мелочен».

За свою службу майор не раз успел убедиться, что подобные наставления писаны людьми, прекрасно знавшими свое ремесло. И пользу приносят нешуточную. Беда только, что в конкретном случае у майора не было рычагов воздействия, вызвавших бы страх. Наоборот, ему категорически предписано, несмотря ни на что, оставаться сраным дипломатом во фраке. А это плохо, между нами говоря. В иных ситуациях лучшее оружие как раз и есть внушаемый другой стороне страх…