Анастасия

– Нет. Ничего подобного у меня нет.

– В таком случае, на чем твоя нахальная уверенность основана, прости меня?

– На снах и убеждениях.

– Убеждения, конечно, вещь хорошая, – сказала Анастасия. – Но к ним бы еще и доказательства…

– А у тебя есть доказательства, что с Великим Бре все обстояло так, как учат жрецы?

– Нет, – честно призналась Анастасия.

– Вот видишь. У вас свои жрецы, у нас свои.

– Логично, – сказала Анастасия. – Но коли в Соборах прославляют Великого Бре, а не ваши догмы, не следует ли отсюда, что правы наши жрецы?

– Это как посмотреть. Временная победа еще не означает…

– Не надо, – сказала Анастасия. – Не будем. Знаешь ли, я чуточку наслышана об умении еретиков вести длиннейшие дискуссии. Вы в них поднаторели, я знаю. А я – рыцарь. Я человек дела. Да и некогда мне с тобой дискутировать. С рассветом я должна быть в пути. А теперь объясни-ка мне, Олечка, отчего это ты так спокойно и радостно встретила весть о путешествии к Закатному Морю?

Вместо ответа Ольга обернулась к мужчине, и он заговорил – с явственно различимой ноткой снисходительности. Анастасия готова была вспылить, но превозмогла себя и молча слушала.

– Жрецы вас обманывают, – говорил он. – Гологоловый Хру вовсе не злой дух, а былой Сподвижник Великого Бре, его названый брат. Творя мир, они поссорились, и Гологоловый Хру хотел увести веривших ему за Бугор.

– Это куда еще? – скептически усмехнулась Анастасия.

– Далеко, далеко, у Закатного Моря, высится Бугор. А за Бугром есть все, там живут счастливо и богато, там сверкающие повозки силой волшебства ездят без лошадей, а сверкающие ящики поют без спрятанных внутри певцов – стоит только произнести заклинание. Там много невиданной одежды, много невиданных яств и питий. Давным-давно, у Начала Времен, Гологоловый Хру хотел увести преданных ему за Бугор, дабы вкусили они полными горстями из полных чаш. – Мужчина говорил с запалом, с жаром, даже снисходительность пропала. – Но коварный Бре послал на землю Мрак, а потом представил все так, будто он и создал землю и скалы, людей и животных. На самом деле все сущее создал Гологоловый Хру из священного кукурузного початка, упавшего с небес – и листья початка стали реками, кочерыжка – землей, а зерна – живыми существами. Но жрецы Великого Бре скрыли от вас и эти истины, и путь за Бугор, растоптали саму память о нем. И только мы, Диссиденты, помним. И многие из нас ушли туда, в землю обетованную, а другие остались, дабы распространять свет святой истинной веры.

Если честно, в голове у Анастасии был полный сумбур и ералаш. В речах Диссидента были свой резон и своя логика. Во всем, что касается Великого Бре, полагаться приходится исключительно на жрецов – а где чудеса и откровения с небес, где божественные доказательства? Однако невозможно сразу, с размаху, вдруг изгнать из разума и души с детства привычные истины и заменить их новообретенными. Сознание против такого бунтует, протестуют чувства, страх выплывает из глубин мысли, кружится голова…

Анастасия наклонилась вперед и впилась взглядом в его лицо. Он стойко выдержал взгляд. Зато Анастасия – вот небывальщина! – ощутила тень смущения. И все же спросила твердо:

– А где доказательства?

– Доказательства – за Бугром. И чтобы попасть туда, вовсе не обязательно умирать, как это обстоит со Светлым Завтра. Если ты дойдешь, все увидишь сама и уверуешь.

– Ну что ж… – сказала Анастасия. – Быть может, у тебя найдутся какие-нибудь описания предстоящего мне пути?

– Нет. Кто попадет туда, уже не возвращается, не в силах он уйти из страны счастья…

– И все же трудно поверить, – сказала Анастасия. – Очень трудно…

– Но ты ведь уже отважилась переступить некоторые запреты. Я о твоих связях с Копателями говорю. Они мне известны.

– Ох, все сложно… – вздохнула Анастасия и сообразила вдруг, что говорит с ним, как с равным – хотя он, судя по одежде, был из рода ремесленников. Более того, говорит с ним серьезно, как женщина с женщиной! Она выпрямилась, досадливо поморщившись:

– Послушай, а не замышляешь ли ты к нам присоединиться?

– Увы, нет.

– Что так?

– Долг, – сказал он с неприкрытой тоской. – Понимаешь ли, у меня свое место в этом мире, и старейшины считают, что покидать мне свое место пока что рано…

Анастасия хотела съязвить, но посмотрела на него пристальнее и отвела глаза, смутившись перед этой неприкрытой и нешуточной грустью. Великий Бре, да что с ней сегодня творится, не узнает себя…

– Прелестно, – сказала она. – Говорили же старики – стоит раз связаться с еретиками, так и покатится… Кстати… – Она все же не решилась выпалить это одним духом, помедлила: – Кстати… – Она покосилась на распахнутое окно, багровый диск Луны, закончила деланно бодро и равнодушно: – А душу мою Гологоловый Хру покупать будет?

– Еще одна побасенка. Хру никогда и ни у кого не покупал душ. Зачем они ему? Он царит там, за Бугром. О чем ты еще хочешь спросить?

– Считалось – и мне нелегко расстаться с этой истиной, – что все сущее сотворил Великий Бре. Ты же уверяешь, что творец всего сущего – Гологоловый Хру. Что, если придет кто-то третий, кто уверен, что мир наш и все живое и неживое обязаны существованием… ну, хотя бы Блуднице Ан-Ах?

Он дернулся так, что Анастасия невольно положила руку на кинжал. И сказал в полный голос:

– Ересь! Как раз Хру победил и Ан-Ах, и Косматого Тро, но Бре украл у него эти победы! А еще…

– Тише, тише, за стеной проснутся, – сказала Анастасия. – Я пошутить хотела.

Но на самом деле эта мысль о третьем, вновь все ставящем с ног на голову, натолкнула ее на новые серьезные размышления. Если несколько истин объявляют себя подлинными, отвергая остальные, где же тогда Истина и в чем она? Нет, чем дальше, тем тверже убеждаешься – верить следует только тому, что увидела своими глазами. Пусть эти мысли считают еретическими те, кто в качестве доказательств пользуется исключительно словами. Пусть. Зато собственные глаза не лгут.

– Но я-то вернусь! – сказала Анастасия. – Ведь если не возвращаться, как оставшиеся узнают, что права я, а не они?

– То, что ты говоришь, – грех гордыни, – мягко попрекнул он.

– А возможна ли жизнь без грехов? – спросила Анастасия.

Он промолчал. Видимо, не имел на сей счет твердого мнения. Или его загадочные старейшины такового не имели.

– То-то, – сказала Анастасия скорее устало, чем злорадно.

Верстовой столб 5

Там песок горюч…

Шагай пешком, не чуя ног,

И знай: в грядущем, озорник,

Твой след, пролегший поперек

Всех троп, тропинок и дорог,

Поставит критику в тупик.

…И становилось все очевиднее, что заблудились они основательно. Вообще-то, карта для этой части Счастливой Империи была у них с собой (им еще не один день предстояло ехать по землям, подвластным деснице Императора фактически и формально), но они давно свернули с Тракта. А путешественник, намеренно или случайно свернувший с Тракта, порой вдруг обнаруживал, что старые лесные дороги, по которым он едет, чем дальше, тем гуще зарастают травой, а там и обрываются в порослях молодых сосенок. И наоборот, как-то незаметно возникают новые тропинки, неизвестно кем, когда и зачем проложенные. И завести они могут в самые неожиданные места – к жилищу отшельника, городу, разбойничьему лесному притону, купеческому складу, руднику, поместью дворянина, логову чудовища. Кому как повезет. Или кому как не повезет. Анастасия с Ольгой свернули с Тракта вполне намеренно, опасаясь погони Красных Дьяволят, и потому винить следовало лишь самих себя. Или, в крайнем случае, козни Гологолового Хру, как повелось. Страх перед Хру был, правда, чуточку поколеблен, но сейчас он готов был вновь напомнить о себе и захватить утраченные позиции – вокруг лес, лес, лес, иногда редевший, иногда непролазной чащобой стискивавший, душивший тропу, где два всадника не смогли бы держаться стремя в стремя.