Страница 1 из 3
Александр Беляев
Нетленный мир
Началось с простокваши. Даже не с простокваши, а с молока, которое почему — то не захотело скиснуть.
Павел Иванович Симов, учитель школы при совхозе «Заря», пригласил своего приятеля, молодого рабочего совхоза Зиновия Лукьянова, которого он называл «Зиночкой», прийти в воскресенье на обед.
— Простокваша будет! — (Зиночка был большой любитель простокваши.)
Однако полакомиться простоквашей не удалось: молоко не скисло. Жена Симова, Ольга Семеновна, была смущена, выслушивая упрек мужа.
— Ну как же это ты так? — говорил Симов. — Наверно, не поставила вовремя?
— Со вчерашнего дня стоит, — оправдывалась Ольга Семеновна. — Лето, время жаркое. Обыкновенно, если с утра поставлю, так к обеду уже скиснет, а тут, как нарочно…
— Может быть, ты кусок сахару туда бросила, в молоко? Если сахар бросить, то молоко не скисает, — пояснил Симов, обращаясь к Зиновию. — Делать нечего, давай молоко выпьем, которое скиснуть не захотело. — И уже сделав, несколько глотков, Симов сказал, покачав головой: — Действительно странно. Стоит чуть не сутки — и совершенно свежее, сладкое, будто сейчас из — под коровы.
— Говорят, молоко в грозу быстро скисает, — промолвил Зиновий, поддерживая разговор. Завязалась беседа. Озабоченная Ольга Семеновна ушла в кухню. Через некоторое время она явилась возбужденная.
— Ну вот, ты меня обвинял, — сказала она мужу. — Я была у Марии, они тоже всегда простоквашу делают, и Мария Ивановна сказала, что и у нее молоко не скисло, и у Аннушки тоже.
— Форменная молочная забастовка, — смеясь сказал Симов.
В это время мимо веранды, где они сидели, прошел сыровар Гриневич.
— Адольфу Ивановичу почтение! — крикнул Симов. — Слыхали новость — молоко не киснет? Как у вас с сыром?
— Ничего не выходит! — ответил сыровар на ходу. — Наверно, наши коровы какой — нибудь травы поели, которая изменила состав молока, — и он ушел походкой занятого человека.
— В самом деле, удивительно, — задумчиво промолвил Симов. — Зиночка, а ты не поможешь ли мне закопать тушу моего павшего мерина? — И, закашлявшись (Симов был туберкулезный), он продолжал: — Кожу я вчера снял, а туша валяется второй день. Наверно, сейчас к ней подойти нельзя — вонь такая. Как бы не оштрафовали меня.
Зиночка охотно согласился. Он сегодня был свободен. Захватив лопаты, друзья отправились в путь.
Труп лошади лежал в канаве, у опушки леса. Красная ободранная туша виднелась издали. Рой мух кружился над ней. Симов уже заранее морщил нос, — однако он ошибся. От туши не несло ни малейшим запахом гниения. Друзья подошли ближе, посмотрели, понюхали. Туша не имела никаких следов разложения.
— Не гниет ваш конь, — сказал Зиночка.
— Да, странно, — отозвался Симов. — Ну, что же, тем лучше. А закопать все — таки надо.
И они принялись за работу.
На обратном пути они опять встретились с сыроваром и узнали от него новости: не только молоко, но и пиво, и вино отказывались скисать. На уксусном заводе приостановилась работа: из пивного уксусного затора не получалась уксусная кислота.
— Сейчас наши химики работают, делают анализы, хотят понять, в чем дело, но пока не понимают.
— И мясо не гниет, — поделился Симов своими впечатлениями.
— Да, и мясо не гниет, — ответил сыровар. — Многие уже обратили на это внимание. До свидания. Спешу в сыроварню.
— Павел Иванович, — обратился Зиночка к учителю, — вы все знаете, что же это такое значит? Отчего все это может произойти?
— Друг мой, я далеко не все знаю. Ты слыхал, даже химики еще ничего не понимают. Надо подумать.
И, когда они расстались, Симов начал «придумывать», но ничего не придумал. Вечером отправился в клуб узнать новости. А новостей было немало. Симов едва пробрался сквозь толпу, наполнявшую комнату, к самой трубе громкоговорителя и замер. Низкий голос картонного тембра «чревовещал» об изумительных вещах, которые произошли во всем мире. Симов узнал, что не только молоко, во и все продукты, которые могли скисать, не скисали (вино, пиво, тесто с дрожжами). Но что особенно было удивительно: мясо всюду перестало гнить.
— В чем же дело? — не удержался Симов и громко спросил черный рупор: — Воздух, что ли, изменился?..
А рупор продолжал мучить Симова неразгаданными загадками:
«При мочке льна, конопли и других прядильных растений из клеточной ткани уже не выделяются тонкие лубяные волокна»…
— Ну и что же? — спросил кто — то. На него зашикали. Рупор продолжал:
«Из Бомбея сообщают, что вспыхнувшая там эпидемия чумы неожиданно оборвалась»…
«В Софии, в Болгарии, так же неожиданно прекратилась эпидемия брюшного тифа, а в Англии — гриппа. Туберкулезные всего мира идут гигантскими шагами к полному выздоровлению»…
— Так вот почему мне стало легче. Я знаю, в чем дело! — закричал вдруг Симов, стараясь перекричать рупор. — Мир избавился от бактерий.
Да, это было так. И следом за Симовым рупор сказал то же самое.
Для всех, знакомых с работой бактерий, это было ясно с первого же момента.
Если молоко не киснет, мясо не гниет, уксусный затор не превращается в уксус, то ясно, что прекратилась деятельность бактерий, производившая всю эту работу. Прекращение эпидемий и быстрое выздоровление заразных больных объяснялось тою же причиною. Бактериологические исследования вполне подтвердили это предположение. Ученые — бактериологи с разных концов мира сообщали друг другу и газетам одну и ту же весть: все бактерии исчезли.
Мир избавился от невидимых существ, наполнявшиих собою воздух, землю и воду
Первым чувством, когда об этом узнал Симов, была радость, безмерная радость больного, почти обреченного человека, который вдруг исцелился! И, не слушая дальше, о чем говорил громкоговоритель, Симов вышел из клуба.
«Так вот отчего мне так легко дышится со вчерашнего дня и я почти не кашляю» — думал он.
— А, Зиночка! Иди сюда! — крикнул Симов, увидав Лукьянова, который спешил в клуб. — Новости! Отличные новости. И знаешь, я — таки сам отгадал, отчего все это произошло. Честное слово, сам, прежде, чем сказал рупор. Понимаешь ли, Зиночка, — и как это мне раньше в голову не пришло? — на свете перемерли все бактерии. Все до единой отправились к чертовой прабабушке.
— А отчего они перемерли? — спросил Зиновий.
— Да не все ли равно, отчего? Главное то, что нет больше чумы, холеры, тифа, туберкулеза, испанки и прочей дряни. Ты понимаешь, Зиночка, я теперь совершенно здоровый, абсолютно здоровый человек. В моем теле нет ни одной туберкулезной палочки. Нет больше заразных болезней, нет больше чумы и сибирской язвы! Нет болезней, нет и гниения. Это значит, Зиночка, что мы сможем пересылать рыбу из Каспия в Москву, из Архангельска в Калугу в обыкновенных товарных вагонах, и она не будет портиться.
— И трупы людей не будут портиться? — спросил Зиновий.
— Ну, конечно.
— Куда же они денутся?
— Куда? Закопаем, — ответил Симов.
— И простокваши никогда есть больше не будем? — со вздохом спросил Зиновий.
— Экая беда! — ответил Симов. — Без простоквашу и без сыру жить можно. Проживем и без уксусу: а что вино да пиво не будет скисать, так это даже лучше. Зато здоровье! Долголетие! Нет больше страха заразиться. Можно есть немытые фрукты, не боясь схватить дизентерию. Больше того, когда мы умрем, наши тела не будут тлеть. Не одним же телам фараонов после смерти переживать века! Да что там фараоны, сухие мумии, почерневшие куклы! После смерти мы будем лежать бесконечно долгое время свежими, как сорванное яблочко. Мир стал нетленным! Да здравствует жизнь без бактерий!..
Если для Симова было безразлично, почему вдруг перемерли все бактерии, то это не было безразлично ученым, и они усиленно работали над разрешением задачи. Было высказано много гипотез. Наиболее правдоподобной считалась следующая. Так как бактерии уничтожены решительно во всем мире — в воздухе, в воде, на земле и в недрах земли, — приходится прийти к выводу, что их погубила какая — то вредоносная сила, наполнившая мгновенно и одновременно всю толщу земного шара с его воздушной оболочкой; но какая это могла быть сила? Допустим, что земля прошла через небесные пространства, наполненные каким — нибудь особым, неведомым нам газом, который явился убийственным только для бактерий. Такой газ, однако, едва ли мог проникнуть в глубины почвы и воды. Исследования же показали, что анаэробные бактерии[1] были убиты и в местах, недоступных воздуху. Поэтому приходится допустить, что причиною уничтожения бактерий были не химические воздействия, а физические. Быть может, до Земли достигли с отдаленнейших глубин мирового пространства какие — нибудь ультракороткие лучи, вроде лучей Милликена, которые и поразили насмерть все бактерии. Правда, ни один точный инструмент не мог уловить этих лучей, но это не могло служить доказательством того, что лучей нет. Ведь и космические лучи Милликена не были известны человечеству до самого последнего времени.
1
Бактерии, которые могут жить без кислорода.