Страница 27 из 40
Почтальон взял, еще раз пожал плечами и вышел.
Через окно его увидел Престо и окликнул:
– Алло! Кому телеграмма?
– Антонио Престо, – ответил почтальон.
– Давайте сюда. Я Антонио Престо.
Почтальон подошел к окну с озадаченным видом.
– Да... – замялся он. – Но мне сказали, что в этом доме не проживает Антонио Престо. И потом... если это тот Антонио Престо, которого знает вся Америка, то вы, мистер, не очень-то похожи на него. – И почтальон в нерешительности вертел телеграмму в руке.
– Давайте, давайте! – с нетерпением воскликнул Престо, протягивая руку. – Вы доставили телеграмму по адресу, адресат принимает ее, чего же вам еще нужно?
– Но вот мисс сказала... – все еще колебался почтальон.
Престо выхватил у него телеграмму, моментально вскрыл и прочел:
«Решение суда вашу пользу поздравляю Пирс».
– Отлично, – весело сказал Престо. – Не беспокойтесь. Телеграмму вы вручили адресату. Сейчас распишусь... Вот вам за доставку на дом и за хорошие вести.
И Престо протянул почтальону вместе с распиской десять долларов.
Почтальон расцвел улыбкой, поблагодарил, пожелал всяческих благ и бодро зашагал в обратный путь.
– Победа! – не удержавшись, воскликнул Престо, потряс телеграммой над головой, сделал пируэт, повернулся и увидел Эллен, стоявшую в дверях его комнаты с расширенными от удивления глазами и побледневшим лицом.
– Зачем вы это сделали? – глухо спросила она.
– А вы все видели и слышали? Что я такое сделал, мисс Эллен?
– Зачем вы приняли телеграмму на имя Антонио Престо? Зачем вы обманули почтальона?
– Я не обманул его и принял телеграмму, потому что я и есть Антонио Престо.
– Этого не может быть.
– А между тем это факт! – весело воскликнул Престо.
– Тогда, значит, вы обманули нас, меня и дядю, называя себя мистером Смитом?
– Да, в этом я виноват. Особенные обстоятельства вынудили меня к подобному поступку. Не осуждайте меня, пока не выслушаете моих объяснении. Когда вернется из обхода мистер Барри, я расскажу вам все.
Эллен ушла в кухню с хмурым лицом, не сказав больше ни слова. Все это было слишком необычно, переворачивало все представления о жильце. Многое из того, что она говорила мистеру Смиту, не решилась бы сказать Престо. Она вспоминала все свои разговоры с ним, вспоминала, как иногда сурово обходилась с неудачным журналистом. Потом она начала успокаивать себя: «Нет, это же не тот знаменитый Антонио Престо, которого она знала по экрану. Вероятно, однофамилец, быть может, родственник...» Сомнения и любопытство одолевали ее так, что в этот день у нее работа валилась из рук.
Когда она с тряпками и швабрами в одной руке и ведром воды в другой явилась в комнату Престо, то вид ее был очень смущенный. Как теперь обходиться с этим новоявленным Престо? Она уже не сказала ему, как обычно: «Теперь уходите-ка, не мешайте!», а посмотрела на него почти с виноватым видом и пролепетала:
– Мистер... Престо! Пройдите, пожалуйста, в сад...
– Сейчас! – ответил Престо. – Одну минутку... – Он что-то быстро строчил на телеграфном бланке.
Эта случайная задержка рассердила Эллен. Ей показалось, что Престо нарочно задерживает ее, важничает. И она хороша! Словно заискивает! И, уже с обычной суровостью, она сказала:
– Мне же надо убирать!
– Вот и все! – сказал Престо. – Простите, что задержал вас. Пойду я не в сад под сосну, а, с вашего разрешения, на почту. Пип! – окликнул он собаку. – Идем гулять!
Сенбернар, давно заглядывавший в комнату, весело залаял и запрыгал.
Престо вышел.
– Мистер См... Мистер Престо! – окликнула его Эллен неожиданно для себя. Любопытство оказалось сильнее ее.
Престо повернулся.
– Простите... – промолвила она, и щеки ее заалели. – Скажите мне только, пока придет дядя, вы... тот или не тот Тонио Престо?
– И тот, и не тот, – отвечал он. – Извините, я очень спешу на почту. Наберитесь терпения.
И он ушел, сопровождаемый Пипом.
Опершись на палку швабры, Эллен несколько минут стояла в раздумье, а потом с ожесточением взялась за уборку.
Но события памятного дня на этом не кончились.
Адвокат Пирс обычно посылал всю корреспонденцию Престо на вымышленное имя Смита в почтовое отделение, как они условились. Последнюю же телеграмму Пирс послал на имя Антонио Престо, в дом лесника, полагая, что Престо больше нет нужды сохранять свое инкогнито. Эта телеграмма с полным адресом и настоящей фамилией сама должна была символизировать, что Престо-новый уже является полным и признанным правопреемником Престо-урода. Такая телеграмма не могла не доставить удовольствия клиенту, – думал Пирс. И он не ошибся. Но адвокат не подумал о всех последствиях своего поступка.
Журналисты крупнейших газетных трестов уже давно старались обнаружить местопребывание столь нежданно исчезнувшего нового Престо. Для журналистов это был своего рода спорт. Каждому хотелось первым найти его. На почте, на телеграфе у журналистов имелись свои платные агенты из служащих, которые были обязаны немедленно сообщать им обо всем, что их интересовало.
И вот, не успел Престо вернуться из почтовой конторы, как к дому Барри подкатил автомобиль с одним из вездесущих журналистов. Он жил в ближайшем отеле и получил на час раньше Престо телеграмму своего агента, служившего в нью-йоркском главном телеграфе, о посылке телеграммы на имя Антонио Престо по адресу Йолстоунского национального парка. И журналист немедленно выехал.
Он имел вид солидного коммерсанта. Его можно было принять за туриста. На ремнях, перекрещивающихся на груди, висели два фотоаппарата – маленькая кинема и зеркалка. Еще не выходя из автомобиля, он успел снять домик лесника и Эллен, выглядывавшую из окна, со шваброй в руке. За несколько минут своего пребывания он нащелкал несколько десятков снимков, с любезной бесцеремонностью вторгаясь всюду. Он обрушился на горевшую от смущения Эллен лавиной вопросов. Девушка так растерялась, что отвечала одними междометиями, и, тем не менее, журналист заполнял страницу за страницей стенографическими иероглифами. Но когда нежданный гость подошел к письменному столу Престо с явным намерением просмотреть лежащие там бумаги, Эллен вышла из себя. Весь гнев, который накопился в ней против назойливого посетителя, вдруг прорвался. Она, как часовой, заслонила собою стол, угрожающе взяла швабру наперевес и сказала прерывающимся от волнения голосом:
– Мистер! Хозяина нет дома. Извольте сейчас же оставить комнату!
– Хе-хе! Вот вы какая гордячка! – И, принимая Эллен за дочь или служанку бедного лесника, он вынул толстый бумажник и зашелестел долларами, – Может быть, вы подобреете, если...
– Вон! – крикнула Эллен, махнув шваброй перед самым лицом журналиста.
Он опешил, проворчал: «Ну, ну» – и под натиском Эллен, пятясь, вышел из комнаты.
«Что-то теперь будет?..» – подумала Эллен, чувствуя, что зашла далеко. Если журналист пожалуется Престо, как он посмотрит на ее поступок?
И вдруг она услыхала лай Пипа и вздохнула так, словно сбросила со спины тяжелый мешок.
«Пусть теперь мистер Престо сам расправляется с ним как хочет»
А мистер Престо расправился очень просто.
– Никаких интервью, и поворачивайте обратно! – сказал он решительно. Престо привык обращаться с этой братией.
Журналист сразу понял, что здесь с интервью дело безнадежно. Он мог только сердито щелкнуть три раза аппаратом, чтобы заснять найденного Престо, но тот с быстротой ящерицы повернулся спиной, прежде чем щелкнул затвор.
Машина уехала. Престо застал Эллен в застывшей позе со шваброй в руках.
– Этот нахал, кажется, причинил вам беспокойство? – участливо спросил Престо.
– Да, но и я ему, кажется, тоже... – ответила Эллен и, под влиянием возбуждения, рассказала Престо обо всем.
Тонио рассмеялся и низко поклонился.
– Вы прекрасно защищали мои интересы, мисс. Однако досадно! Теперь журналисты налетят, как саранча. Я отчитаю этого Пирса за его неосторожность... Хоть из дому беги... Я, впрочем, скоро уеду, но до отъезда мне еще о многом надо поговорить с вами и вашим дядюшкой. Так вот что: как только сюда кто-нибудь явится, говорите, что я уехал в Канаду. Не церемоньтесь, если понадобится, еще раз пустите в ход и вашу победоносную швабру.