Страница 15 из 37
– Археоптерикс означает «древнее крыло», – сказал Шпигли. – Цивилизованный человек сам должен перевести.
– Спасибо, значит, я недостаточно цивилизованный, – сказал Аркаша.
Он принялся снимать археоптериксов.
– Куда дальше пойдем? – спросил Шпигли.
– У вас есть идеи? – ответил вопросом на вопрос Аркаша.
– Судя по календарю, вживленному в мой мозг, тайна, которая случилась с динозаврами и погубила их, скрывается где-то в ближайших днях.
– Неужели никто раньше не пытался ее разгадать?
– У нас и без тайн много дел, – ответил браслет.
– Не верю, – сказал Аркаша. – Это слишком важная тайна...
– Ну, была одна сотрудница... вернее, даже две сотрудницы. Они побывали здесь, но не попали в тот самый момент. Одна прожила два месяца до катастрофы, а вторая угодила в мир, где динозавров уже почти не было. А вот точно попасть в нужный момент смог ты первый, Аркаша!
Аркаша не до конца поверил браслетику, хотя не знал, может ли такой прибор говорить неправду? Но, наверное, если бы кто-то узнал, что же случилось с динозаврами, об этом бы написали в газетах и показали по всем видеосистемам мира...
Дикий визг донесся с неба.
Аркаша поднял голову.
Оказывается, на первобытную птицу археоптерикса накинулось летающее чудовище, больше всего похожее на летучую мышь, которую не кормили года два. А еще больше на рваное серое одеяло, пролежавшее лет сто в пыли на чердаке.
Длинная крокодилья морда этого одеяла была снабжена множеством острых треугольных зубов.
– Птеродактиль! – воскликнул Аркаша. – Настоящий птеродактиль.
– Вот именно, – согласился браслетик, – отвратительная бестия.
Больше он сказать ничего не успел, потому что птица археоптерикс попыталась улететь в чащу, но ее пышные крылья и длинный хвост были очень полезны, когда надо было красиво парить над полянами, но совершенно не годились, чтобы спасаться от быстрого птеродактиля, который был к тому же раз в десять больше первобытной птицы.
Хрясть! Аркаша услышал, как сомкнулись челюсти птеродактиля на крыле археоптерикса. Тот забил целым крылом и каким-то чудом вырвался из пасти хищника.
И, кружась, словно оборвавшийся с дерева осенний лист, начал падать вниз.
Это, как ни странно, спасло птицу. Птеродактиль нырнул за ней и, спускаясь к земле, все щелкал зубами, стараясь схватить свою жертву. Птица падала неверно, неровно, кружась, и птеродактиль, умишко у которого был хоть и злобный, но махонький, все время промахивался.
И тут Аркаша, которого тысячу раз учили не вмешиваться в дела динозавров мелового периода, побежал к тому месту, куда падал археоптерикс, чтобы его защитить.
Археоптерикс – даром что первобытная птица, только-только произошедшая от мелкого динозаврика, – понял, где его спасение. Ковыляя и волоча за собой сломанное крыло, он направился к Аркаше.
Птеродактиль застрекотал, как гигантский кузнечик, и перенес свое внимание на нового врага. Тем более что Аркаша показался ему более вкусной добычей, чем птица.
– Ну уж нет! – мысленно произнес браслетик. – Птеродактиль, я приказываю тебе зажмуриться!
Аркаша не видел, конечно, зажмурился ли птеродактиль, но когда он начал пикировать на Аркашу, мальчик кинулся за толстую пальму.
Не изменяя скорости, птеродактиль камнем пронесся к земле и со всего размаха врезался в нее.
– А теперь пошли, – приказал Шпигли, – не то его родственники прилетят посмотреть, что тут творится.
Аркаша поднял археоптерикса. Птица была размером с гуся, а ее длинный, украшенный двумя рядами перьев хвост свисал до самой земли. Птица пискнула и опустила голову.
– Ей больно, – сказал Аркаша.
– Еще как! – согласился Шпигли.
– Ее нельзя тут оставлять, – сказал Аркаша.
– Погоди немножко, я ей в головку загляну, – сказал Шпигли.
Так они и стояли. Аркаша держал на руках птицу, и ему было тяжело. Но он терпел.
– Тут у нее гнездо близко, – сказал Шпигли. – Пошли.
Он мысленно подсказывал Аркаше, куда идти, и через несколько минут они подошли к густому кустарнику. Там в тени ветвей невысоко над землей было устроено большое гнездо, в котором сидело пятеро маленьких птичек.
При виде раненой мамы и незнакомого двуногого чудовища малыши жалобно запищали.
– Сейчас я их успокою, – сказал Шпигли.
И в самом деле, птенцы замерли, прислушиваясь к мысленной речи рыжего браслетика. А потом принялись хлопать зубастенькими ротиками. Они просили покушать – но кто теперь их будет кормить?
Аркаша сам задал себе этот вопрос и тут же увидел на него ответ.
Сверху спустилась вторая птица. И начала парить над кустами, не смея снизиться.
– Это их папа, – сказал Шпигли. – Он позаботится о детях.
Аркаша отпустил птицу, и она заковыляла к гнезду. Она совсем уже не боялась Аркашу.
Мама-археоптерикс уселась на земле под гнездом, расправив поврежденное крыло.
– Не бойся за них, – сказал Шпигли.
– По крайней мере, мы сделали доброе дело! – воскликнул Аркаша.
Браслетик вздохнул и ответил:
– Порой я смотрю на вас, люди, и думаю – ну откуда вы такие жестокие, глупые и необразованные? Почему вы не хотите думать?
– А в чем дело? – спросил Аркаша.
– Почему ты думаешь, что спасать археоптериксов лучше, чем птеродактиля? Птеродактиля мы с тобой, возможно, ухлопали до смерти.
– Но он же напал на археоптерикса! – возразил Аркаша.
– А археоптерикс нападает на стрекоз. Стрекоз тебе не жалко?
– Археоптерикс красивый.
– Самый красивый – это я. Но знает об этом только королева Соод, которая живет в другом конце Галактики, – сказал Шпигли.
– Я думал, что ты все-таки машина.
– Я иногда тоже так думаю. А иногда сомневаюсь. Иначе откуда у меня такое глубокое понимание человеческой натуры?
Аркаша замолчал и задумался. А ведь браслетик прав. Почему красивый археоптерикс больше достоин жить, чем некрасивый птеродактиль? Ведь для мамы, невесты и детишек птеродактиля он был писаным красавцем!
– То-то, – сказал Шпигли, подслушав мысли своего спутника. – Я и сам кое-кому, не будем указывать пальцем, кажусь похожим на грязную тряпочку. Ты со мной не согласен?
– Согласен, – вздохнул Аркаша, – только я никогда не называл вас грязной тряпочкой.
– Если бы я в тебе такую мысль отыскал, я бы тебя на куски разорвал! – ответил Шпигли.
Аркаша вежливо попрощался с археоптериксом, который длинным змеиным языком вылизывал свое крыло, и пошел дальше вниз, к болоту, где он видел бронтозавров.
Аркаша знал, что бронтозавры – слово неточное. Когда-то так назвали всех гигантских травоядных динозавров. Все они в чем-то похожи друг на дружку.
Они – бочки, гигантские бочки с двумя длинными отростками. Спереди – это шея, которая заканчивается маленькой головкой, а сзади точно такой же длины хвост, который ничем не заканчивается.
Голова у этих динозавров размером с Аркашу. Вам она может показаться слишком огромной, но учтите, что сам динозавр в длину больше тридцати или сорока метров.
Аркаша остановился на крутом берегу, который в том месте вдавался в болото, как нос плывущего по реке фрегата. Отсюда было удобно разглядывать динозавров.
Они стояли, лежали в воде, бродили по грязи так близко от Аркаши, словно все это происходило во сне. Так быть не может.
Ведь картинки, которые ты рассматриваешь, даже если они трехмерные, не могут передать правды. Потому что правда – это не картинка чудовища самого по себе, а ты – чудовище и окружающий мир.
Легкий теплый влажный ветерок дул Аркаше в лицо и доносил звуки и запахи болотистой низины, а также помогал летать комарам, слепням, стрекозам и мухам, которые себя чувствовали вольготно и жужжали, свистели, пищали, скрипели, чтобы Аркаше не было одиноко. Ветер шевелил сухие листья больших, с Аркашу, папоротников, и они шуршали и шумели. На острых коготках, как на каблучках, пробежала, лавируя между папоротниками, синяя, в желтую полоску ящерица. Бежала она на задних лапах, прижимая к груди маленькие ручки. Аркаша сообразил, что это не ящерица. То есть по-своему ящерица, но в то же время и маленький динозавр. Ведь ящерицы не бегают на задних лапах. За ящерицей ползла большая толстая змея. Аркаша хотел было отбежать в сторону, но Шпигли довольно спокойно сказал: