Не книжный переплет

Беготня по парку продолжалась несколько минут, пока обе одновременно не выбились из сил и не рухнули на землю друг против друга.

– Ну что, набегалась? – пытаясь выровнять дыхание, спросила Вера. – Чего ты бежала-то?

– Не знаю, – тяжело вздохнув, ответила девушка.

– Тебе в больницу надо.

– Со мной все уже хорошо, – неуверенно возразила девушка.

– Тогда давай в милицию тебя отведу. Ты у нас теперь важный свидетель. Единственная из всех жертв маньяка-«мусорщика» в живых осталась! Считай, в рубашке родилась.

– Маньяка-«мусорщика»? – удивленно переспросила девушка, захлопала рыжими ресницами и вдруг истерически захохотала. Она просто давилась слезами, которые мощным потоком лились из ее глаз, и не могла успокоиться.

– Та-ак, все понятно: шок прошел, началась истерика. Сиди здесь, я тебе воды принесу, – устало сказала Вера и направилась в сторону фонтана, оставив хохочущую девушку.

Наполнив пустую бутылку водой, Верочка поспешила к пострадавшей, но вдруг боковым зрением уловила, что за деревьями промелькнула чья-то тень… Без сомнения, это был маньяк-«мусорщик»! Резко развернувшись, Вера побежала в обратном направлении, петляя между деревьями и размышляя про себя, что в ее уже немолодом возрасте подвергать себя столь активным физическим упражнениям может быть вредно для здоровья. Обежав по периметру парк, она с другой стороны вернулась к тому месту, где оставила девушку, и… увидела, что та лежит на земле, а над ней нависла фигура в плаще…

– Ну, это уже переходит всякие границы, – недовольно пробурчала Вера, решительно подошла к маньяку-«мусорщику» и треснула его со всей силы бутылкой по голове.

Мужчина медленно обернулся. От удара очки, закрывающие половину лица, свалились с его носа, он удивленно посмотрел на Веру, закатил глаза и рухнул ничком на землю.

– Спасибо, – прохрипела девушка и потеряла сознание.

– Блин, – расстроенно вздохнула Вера, кое-как подхватила безвольное тело и потащила его по направлению к шоссе.

Глава 2

Непонятый гений

Недалеко от парка, рядом с шоссе, жил страстный поклонник Веры, а по совместительству – алкоголик, Федор Мышкин. За свои сорок пять лет Федор ухитрился два раза побывать в психушке с диагнозом «белая горячка» и три раза развестись. Женитьбы и разводы значительно ухудшили его жилищные условия. Испытывая чувство вины перед своими женами, он с легкостью соглашался на самые невыгодные для себя условия размена квартиры. Первые две жены поочередно лишили его трехкомнатной квартиры в центре Москвы и двухкомнатной на окраине, и Федор переселился в коммуналку. Комнату в коммуналке обменивать уже было не на что, поэтому после третьего развода бывшая жена попросту выкинула Федю на улицу, вложив в его трясущуюся руку ключи от машины. Последняя супруга имела нрав свирепый, даже взрывоопасный. Несмотря на то, что за Федором сохранилась прописка, предъявлять претензии на законную жилплощадь он не посмел и переселился в свой старый «Москвич», где и проживал до последнего времени.

В редкие минуты трезвости Федор Мышкин, набравшись храбрости, захаживал к Верочке в кусты с предложением руки и сердца и слезно уговаривал ее переселиться с улицы на заднее сиденье его авто. Предложение было заманчивым, но Вера стойко отвечала отказом, мотивируя это тем, что еще не созрела для такого ответственного шага, как вступление в брак. Раздосадованный Федор вздыхал, застенчиво просил у нее денег в долг, посещал ближайший магазин и, разжившись там бутылкой дешевого портвейна, уединялся от мирской суеты в автомобиле, стараясь утопить свое горе в вине. Долги свои Федор Мышкин всегда отрабатывал сполна. Если выпадало счастье застать Федю в трезвом состоянии, Верочка использовала поклонника как тягловую силу, а его машину – как средство передвижения до пункта приема пустых бутылок.

В первый раз за сегодняшний день Вере повезло. Федор, абсолютно трезвый и гладко выбритый, сидел около своей таратайки, мечтательно взирал на звезды и с остервенением грыз уже наполовину съеденный карандаш. Периодически он вынимал огрызок изо рта и что-то торопливо записывал в замусоленную тетрадь, лежавшую у него на протертых до дыр коленях. Ни на какие внешние раздражители Федор не реагировал, так как в данный момент пребывал в астрале, пытаясь выудить из его глубин взаимно рифмующиеся слова. Федор Мышкин был поэтом и спился из-за того, что его гениальные стихотворные опусы никто не хотел принимать всерьез. Совсем недавно Вера узнала, что у Федора появилась новая идея, которая, по его словам, должна была вознести его на гребень славы – сразу после публикации в печати. Замысел поэта был в том, чтобы выдать миру стихотворный вариант романа Булгакова «Мастер и Маргарита» и этим утереть носы собратьям по перу. Свою работу Федор решил начать в день полной Луны, которая всегда возносила его на пик вдохновения. Начало романа Федор прочитал несколько раз еще днем и выучил его наизусть.

«Однажды весною, в час небывало жаркого заката, в Москве, на Патриарших прудах, появились два гражданина. Первый из них, одетый в летнюю серенькую пару, был маленького роста, упитан, лыс, свою приличную шляпу пирожком нес в руке, а на хорошо выбритом лице его помещались сверхъестественных размеров очки в черной роговой оправе. Второй – плечистый, рыжеватый, вихрастый молодой человек в заломленной на затылок клетчатой кепке – был в ковбойке, жеваных белых брюках и в черных тапочках» – так писал Михаил Булгаков, Федор Мышкин же писал следующее:

Последняя фраза никак не выходила у Федора, душу его терзали подозрения, что слово «кепа́», возможно, будет неправильно истолковано читателем, и этим он нанесет непоправимый вред репутации своего любимого писателя.

Заметив наконец рядом с собой Веру, Федор покраснел, спрятал в карман тетрадку, смущенно улыбнулся и, протянув к ней руки, воскликнул:

– Что привело тебя, душа моя, ко мне? Неужто вновь я нужен стал тебе? О муза! Посмотри на небо! Там в небесах сияет лунный диск… лунный диск… м-м… Ну, да ладно. Кстати, Вера, почему от тебя так воняет? Могла бы и помыться перед свиданием, – перейдя от стихов к прозе, по-деловому спросил Федор и недовольно сморщил нос.

– Заводи свою колымагу, Федя. Девушку одну необходимо срочно доставить в больницу.

– Какую девушку? – кокетливо спросил поэт.

– Вот эту, – подняв с травы бесчувственное тело, объяснила Вера, открыла заднюю дверцу машины, затолкала девушку туда и уселась сама, раздраженно хлопнув дверью.

– О небо! – сокрушенно завопил поэт, запуская двигатель. – Вы обе определенно засрете весь мой только что отмытый автомобиль! Ты что, на помойке ее нашла?

– Угадал, прорицатель. Прошу тебя, Федя, – гони! Мы не должны ее потерять. Девчонка должна выжить, – взволнованно залепетала Вера.

– Ну, ты прям мать Тереза, блин, – заржал Федор, выжав до отказа педаль газа. – С чего это у тебя так душа за нее взволновалась? Небось обкололась подруга наркотой – мало, что ль, таких по всему парку валяется?

– Она не наркоманка, кретин безмозглый! Ее маньяк-«мусорщик» придушил, к счастью, не до конца, и в помойку выкинул, а я, как дура последняя, ему случайно на глаза попалась во время этого занятия. Теперь я и она – свидетели!

– О господи, Вера! – разволновался Федор. – Тебе угрожает смертельная опасность! Если ты действительно видела «мусорщика» в лицо и он об этом знает, он будет…