Изысканный адреналин

– Хочу посмотреть модель.

– Что, жаба душить начала? – насупился оператор и спрятал камеру за спину.

– Простите? – Леонид с недоумением уставился на оператора и снова занервничал, не понимая смысла сказанной фразы. Жаба? Душить? Издевается или угрожает?

– Передумали возмещать убытки, да? – поняв замешательство гроссмейстера, уточнил оператор.

Штерн достал из кармана кошелек, вытащил двести евро и сунул купюры в нагрудный карман рубашки Чижикова.

– Думаю, этого будет достаточно, – улыбнулся он, развернулся и направился в гостиницу; его била дрожь. Господи, только бы до двери дойти, а там наверняка служба безопасности имеется. Только бы не ударили чем-нибудь по голове сзади.

– Леонид! – закричала ему вслед журналистка, Штерн вздрогнул и ускорил шаг. – Леонид, вы все неправильно поняли! Мы не хотели вас разводить на деньги! Мы хотели просто взять у вас интервью!

Гроссмейстер этого уже не слышал.

– Какая же ты дура, Коновалова, – буркнул оператор, когда высокая фигура шахматиста скрылась из вида. – Все у тебя через задницу.

– Пошел ты! – зло сказала девушка, влезла в машину и с силой хлопнула дверью. Чижиков сел за руль, завел мотор и удивленно покосился на свою напарницу. Мэрилин, закрыв лицо ладонями, горько рыдала. Чижиков растерялся.

– Да ладно тебе, Мэрилин, не реви. Со всеми бывает. – Он осторожно погладил девушку по голове.

– Камеру жалко, – всхлипнула журналистка, оттолкнув его руку.

– Камера в порядке, работает, я ее еще в аэропорту проверил.

– Он подумал, что мы мошенники, – еще раз всхлипнула девушка, вытерла ладонью слезы, достала журнал, положила себе на колени и уставилась на фотографию. – Ты видел, с какой брезгливостью он на нас смотрел? Видел? – ткнув пальцем в обложку, спросила Мэрилин.

– Не бери в голову, Коновалова, поехали лучше кофе пить. Они все так смотрят, буржуины. Большие деньги портят людей. А у этого Штерна состояние оценивается в несколько миллионов долларов. Курва он.

– Ничего он не курва, – возразила девушка. – Он ведь миллионы своей головой заработал.

– Да хоть жопой, какая разница, – хохотнул оператор. – Все одно – буржуй.

– Чижиков, блин, ты рассуждаешь, как люмпен! – Мэрилин закатила глаза к потолку. – Не деньги портят людей, а их отсутствие. Вот если бы Штерн тебе отвалил штук пять-десять евро, ты бы добрым стал и возлюбил все человечество.

– Насчет человечества не знаю, но Штерна я бы возлюбил вселенской любовью однозначно, потому что жена меня скоро уроет за то, что я никак ремонт в квартире не сделаю. Слышь, Коновалова, а тебя что, действительно Мэрилин зовут? Я думал, это прозвище.

– Правда. Отец у меня америкос, а мама русская. Я в Штатах до четырнадцати лет жила, а после маме надоело в Америке, и мы с ней вернулись в Россию. Так что я урожденная Мэрилин Хейч, но мама меня Маней зовет. И ты, Чижиков, можешь меня так звать, если хочешь.

– Мэрилин Хейч, – повторил оператор. – Суперски звучит. А еще лучше звучит Маня Хейч, – Чижиков развеселился. – И на фига ты, Маня, фамилию сменила?

Мэрилин коротко взглянула на оператора и опустила глаза.

– Ничего я не меняла, Коновалова – это мой псевдоним. Только не говори никому, ладно?

– Больно надо, – пожал плечами оператор, усиленно пытаясь вспомнить, откуда ему знакома фамилия Хейч.

– Твой папаша случайно не голливудский актер? – скосил он глаза на Мэрилин и в очередной раз гоготнул. Манера у него была такая – отрывисто гоготать по любому поводу.

– Нет, – без тени улыбки сообщила девушка, – моего отца зовут Роберт, а голливудского актера по-другому. Ты, кстати, о кофе что-то говорил. Поехали, Чижиков.

– Можешь меня Максом звать, если хочешь, – выруливая со стоянки, предложил оператор. Роберт Хейч… Роберт Хейч… Неужели?.. Оператор еще раз взглянул на свою напарницу. Да нет, не может быть. Если бы Мэрилин была дочерью того самого Роберта Хейча, то вряд ли сейчас сидела рядом с ним и работала в тухлой программе кабельного канала «Факт ТВ».

– Макс, музыку включи, плиз, а то тоскливо как-то, – попросила девушка. Чижиков послушно нажал кнопку магнитолы. «Злобный коршун любви расклевал мое сердце до крови. Я в печа-а-али, я в печа-а-али, я в печали-и-и…» – полилось из динамиков.

– Твою мать, опять этот педик воет. Откуда они только берутся? – скривился оператор и перестроил радио на другую волну.

– Спорим, что Селиван не голубой? – оживилась Мэрилин.

– Мне по барабану, какая у этого гоблина ориентация, но поет он, как педик, – вынес свой суровый вердикт Чижиков и притормозил у кафе.

Глава 3 ФАНАТКА

Селиван Артамонов отодвинул плотную штору и выглянул в окно.

– Опять эта дура стоит с плакатом, – задумчиво сказал он своему другу Редникову и жеманно заправил длинные каштановые пряди за ухо.

– Селиванушка, это же слава! Слава, которая подкралась незаметно, – заржал друг. – Гордись! У тебя появилась первая фанатка.

– Ну, во-первых, не первая… – промурлыкал Селиван. – А во-вторых, что ж она такая страшная-то!

– Поклонников не выбирают, Селиванушка, – философски изрек Редников. – Пиво будешь?

– Что я, с дуба рухнул, пиво с утра пить. Налей мне шампанского.

– Аристократ, блин, – усмехнулся Редников и направился к холодильнику.

– Ничего я не аристократ, – обиделся Артамонов. – Ладно, давай пиво. Только не холодное, мне еще сегодня в клубе выступать.

Редников, который уже достал из холодильника две бутылки, чуть не уронил их на пол.

– Ты меня пугаешь, Артамонов! Ты же под фанеру поешь.

– Ну и что! – Селиван капризно прикусил губу, тряхнул волосами и уселся на диван.

В просторной двухкомнатной квартире на Смоленке, куда модный певец перебрался совсем недавно, только что закончился ремонт. Огромная гостиная, совмещенная с кухней, стены, отделанные природным камнем, стильная ярко-красная мягкая мебель, камин, барная стойка с неоновой подсветкой, домашний кинотеатр. Разглядывая интерьер новой квартиры, Селиван все еще не верил своему счастью: слишком свежи были воспоминания о нищей жизни в задрипанном провинциальном городишке, в убогой комнате, которую приходилось делить с двумя братьями-алкашами. А после были комнатушки в хрущевках на окраинах города и даже койка в завод-ской общаге. Но теперь все изменилось! Фортуна вдруг повернулась к Селивану правильным местом: вовсю шла запись сольного альбома, его приглашали в модные клубы, плакаты с изображением певца были развешаны по всей Москве, два его хита – «Не спи, приду к тебе я ночью» и «Злобный коршун любви» – крутились по всем радиостанциям, скоро должны состояться первые гастрольные туры. Правда, квартира принадлежала продюсеру, но это все были мелочи жизни. Процесс взлета, как говорится, пошел. Вон, даже поклонница появилась. Скоро он станет самой настоящей звездой, глядишь, не ровен час, на Евровидение поедет. А пока что, пока можно и в квартире продюсера пожить.

Музыкальная карьера Артамонова началась внезапно. К слову, если бы не случайность, то Селиван (по секрету, в миру – Сеня) так бы никогда и не узнал, что он умеет петь. Москву Селиван приехал покорять совсем в другом амплуа – в качестве актера. С детства все знакомые в один голос твердили, что он похож на Алена Делона, только красивее, и прочили ему великое будущее, и Селиван так в это поверил, что на экзамене в Щуку даже не нервничал. Но завалился на первом же туре. Потрясение было таким сильным, что Артамонов с горя пошел пропивать деньги, выделенные матерью на поездку в Москву, в ближайший бар. Спустив сумму на обратный билет, Селиван совсем опечалился, разрыдался за барной стойкой и тут же получил утешение от бармена, к которому и отправился ночевать. Не спать же на вокзале, в конце концов! О той ночи Артамонов предпочел забыть раз и навсегда. Но бармен оказался мировым мужиком, разрешил некоторое время пожить у себя и помог устроиться на работу официантом в один из модных дорогих ресторанов Москвы. На банкете в честь юбилея политика Мариновского Селивану выпала честь вынести праздничный торт и исполнить лирическую песню «Хеппи бёздей». Гости так громко аплодировали Артамонову, что он не удержался и поклонился. Торт соскользнул с подставки и рухнул на пол свечками вниз, заляпав половину гостей, включая и депутата Мариновского, взбитыми сливками и кремом. В тот же вечер Артамонова уволили, но спустя несколько дней его разыскал известный музыкальный продюсер Валерий Торчинский. Он тоже был на банкете и слышал, как Селиван поет песню «Хеппи бёздей». В общем, с этого все и началось.