Страница 5 из 25
Знаменитый фокусник исчез, не оставив следа. Отсутствовал даже запах серы…
3
– Это вы, шериф? – буркнул я в телефонную трубку. – Жаль, что вас не было, получили бы массу удовольствия.
– Сеанс уже закончен?
– Нет, я бы даже сказал, что он еще и не начинался.
– Ну, что ж, тем лучше для тебя, Уиллер, – радушно проговорил он. – Наверное хорошо повеселился. А как изошло выступление?
– Полностью сорвано. В середине номера иллюзиониста погас свет, и темнотой кто-то подло воспользовался для того…
– Уиллер, – сухо проронил Лоэрс. – Я тебя предупреждаю, что если ты прижал в темном углу одну из этих девиц, то…
– Подло воспользовался этим, – повторил я, – чтобы зарезать одну из этих девиц.
– Что!?
– Ножом в спину. И этого простить нельзя.
Молчание шерифа длилось добрых пять минут.
– Ты пьян, – наконец решил Лоэрс.
– Я??? Я трезв, как шериф.
– Боюсь, Уиллер, что у нас с тобой разное чувство юмора. Ты действительно не шутишь?
– Я говорю совершенно серьезно.
– Кто нанес удар?
– Это произошло в темноте, – устало ответил я. – Она сидела в зале вместе с другими соученицами и всем персоналом. Но никто не остался на своем месте. Когда загорелся свет, все зрители находились в проходах, что дает нам шестьдесят подозреваемых, не считая тех, кто, пользуясь темнотой, мог проникнуть в помещение.
– Возьмешь это дело, – приказал шериф, – а я займусь формальностями. Пришлю тебе двух парней из уголовной бригады с врачом и санитарной машиной.
– Ясно, шеф, но меня это не вдохновляет.
– Тебе поручено провести следствие, Уиллер, и не вздумай брыкаться!
– Хорошо. – Я вздохнул, произнес про себя грубое ругательство в его адрес и повесил трубку.
Вошла мисс Баннистер. Она была бела, как пакетик из-под аспирина, и руки ее заметно дрожали, однако когда она заговорила, то голос звучал совершенно спокойно:
– Я разогнала воспитанниц по комнатам. Затем попросила мистера Пирса и мистера Дикса остаться в зале и проследить, чтобы никто ничего не трогал до прихода полиции. Надеюсь, я поступила правильно? Мистер Пирс профессор искусства, а мистер Дикс обучает языкам – французскому и испанскому.
– Хорошо. А вы больше не видели Великого Мефисто?
– Нет, а вы думаете…
– В принципе нет, но он исчез, когда погасили свет.
– Да? – протянула она, ничего не понимая.
– А как звали несчастную?
– Джоан Крег… Это ужасно, лейтенант! Я никак не могу поверить во все это. Словно в кошмарном сне. И мне кажется, то я вот-вот проснусь…
– К несчастью, это все-таки произошло наяву. У вас есть какие-нибудь предположения относительно того, почему ее хотели убить?
– Разумеется, нет. Что за дикая мысль? – она прикусила губку. – О! Извините, лейтенант, но я сейчас совершенно ничего не соображаю.
– Что вы о ней знаете?
– Она приехала из Невады. Ее отец очень богатый скотопромышленник. Она пробыла у нас около полугода.
– И больше ничего?
– Больше мне ничего не известно. Я очень огорчена, но мало чем могу помочь вам в этом деле.
– Может, кто-нибудь другой знает о ней побольше?
– Вы собираетесь расспрашивать всех?
Мне пришлось запастись терпением, чтобы ответить на этот вопрос.
– Мисс Баннистер, речь идет об убийстве. Обычай требует того, чтобы убийцу нашли. Это называется вести следствие, и люди, которые занимаются расследованием, естественно, задают вопросы.
– Да, разумеется. – Она вздрогнула. – Я просто подумала о той «рекламе», которую мы получим при этом расследовании.
Дверь резко распахнулась, и в комнату влетела мисс Томплинсон.
– Бедняжка Джоан! Это ужасно! Понимаете, для меня это страшное потрясение. Это противоестественно… Это все равно, что играть в бадминтон человеческими зубами.
В холле ко мне подошел мужчина с лицом, напоминающим лезвие ножа. Это был сержант Полник.
– Лейтенант! – выпалил он. – Инспектор След находится в машине вместе с фотографом. Врач и санитары уже в работе.
– Хорошо, Полник, скажите Следу, чтобы прислал фотографа. Тело находится в большом зале, вон там. Кроме того, когда произошло убийство, на сцене был иллюзионист. Он называет себя Великим Мефисто. Такая большая зебра с бородой. Он не остался бы незамеченным даже в воскресенье летом в Кони-Айленде! Когда зажегся свет в зале, и все увидели труп девушки, его уже не было. Попробуйте отыскать его и, если найдете, приведите в зал.
– Ясно, лейтенант.
Я вернулся в театральный зал. Врач как раз прикуривал сигарету. Он поднял на меня глаза и проворчал:
– Пронесся слух, что шериф впал в детство и восстановил в прежней должности известного мне лейтенанта. Выходит, это чистая правда?
– Салют докторам! – холодно поздоровался я. – Скольких больных за это время вы отправили на тот свет?
– Над этим мне не приходится трудиться. – Он скорчил недовольную рожу. – Этим занимаются другие. Причина смерти очевидна. Полагаю, вы прекрасно знаете, что случилось, и не нуждаетесь в моих предположениях. И пока фотограф не закончит свое дело, я все равно ничего не смогу предпринять.
– Это точно.
– Естественно, потом я произведу вскрытие. Но вообще-то и так ясно, что нож был очень острый и нанес ранение прямо в сердце.
– Значит, мы имеем дело с очень опытным убийцей или со страдающем никталопией.
– Как вы сказали? С кем?
– Никталопом, человеком, видящим в темноте. Вы обязаны знать об этом, доктор.
Он не стал со мной спорить и. проворчал:
– Если нож достаточно острый, то для удара не требуется много силы. Чуть позже я вам скажу точно.
– Значит, она могла быть убита другой женщиной.
– Возможно и так, – согласился врач. Фотограф и След, маленький тип в очках с тонкой оправой, появились в зале и сразу же приступили к делу. Через четверть часа фотограф, врач и свежий труп девушки уехали на санитарной машине, мы же остались вдвоем со Следом в пустом помещении. Я вытащил сигареты и предложил инспектору.
– Благодарю, лейтенант, я не курю.
– Сожалею, что не могу предложить вам стаканчик.
– Благодарю, лейтенант, я не пью.
Затем он осмотрелся по сторонам с таким видом, словно впервые попал в подобное место.
– Не подскажете, в какого рода заведении мы находимся?
– В школе усовершенствования для девиц из высшего общества. И не говорите мне, что это вас заинтриговало. Не поверю.
В холле послышался шум шагов и вскоре появился мужчина. Он направился к нам. Мужчина был молод. Его волосы нуждались в стрижке, а усы в ножницах. Он был одет в бархатные штаны и толстую, по-видимому, шелковую куртку. Рубашка, во всяком случае, была точно из шелка ярко-красного цвета. Костюм дополняла бархатная бабочка, завязанная замысловатым бантом.
– Боже мой! – изумился След. – Что это такое? Воспитанница института?
– Не разрушайте моих иллюзий относительно женского пола, – обиделся я, – готов спорить, что это профессор рисования.
– Если он обучает искусству рисования грудей, я с удовольствием запишусь к нему.
– Послушайте, След… давайте раз и навсегда определим некоторые детали: пока я ваш начальник, шутить буду я.
– Ладно, лейтенант… Не сердитесь, это случайность.
– Тогда закурите.
– Зачем?
– Ради перемены. Любая перемена вам будет только на пользу.
Волосатик остановился возле нас.
– Кто из вас лейтенант Уиллер? – спросил он голосом кастрированного петуха.
– Говорите, – кивнул я Следу.
– Так кто же? – переспросил волосатик.
– Он. – След указал на меня.
– Что касается вас, – отвечая, я подмигнул Следу, – мне не нужно спрашивать, кто вы такой. Вы мистер Пирс, профессор рисования.
– Я? Нет! Я Дикс, профессор иностранных языков. Август Дикс. Почему вы подумали, что я преподаю рисование?
След потихоньку рассмеялся, но, видимо, вспомнив, что я его начальник, быстро заткнулся.