Великий поход

Они ещё были вместе, но сводила их уже не радость друг другом заполонённых сердец, а навязчивое притяжение равных по скитанию духа бойцов.

– Догони его, – повторила Ратри.

Индра вдруг подумал, что в нелепости такого поступка проявился бы лучший вариант отпора этой несносности. Он поправил на себе плащ и больше ни слова не говоря поспешил за коневодом. Ратри оставалось только досадливо закусить губу.

Она не знала, чего хотела от Индры. Каким бы он мог прижиться в её душе. «Нет, только не таким, – ответила девушка своему возмущению, – но и никаким другим, должно быть, тоже».

Догнав человека с конём, Индра вдруг поймал себя на мысли, что любая его попытка начать разговор выглядела бы нелепо. Стоило ли вспех преодолеть такое расстояние, чтобы спросить ни о чём? Воин шёл в стороне от коня, выдумывая интересующие его вопросы.

Дадхъянч не замечал попутчика и думал о своём. Впрочем, все его мысли так или иначе возвращались к Трите. Слишком стремительным было их новое сближение и неожиданным – конец этой истории.

Порой Дадхъянчу всё происшедшее казалось неправдоподобным. Он не мог отделаться от мысли, что Трита зачем-то передал ему Ашву. Именно в этом и заключался фатальный смысл их встречи. И последующая гибель старого риши. То есть причиной всему стал Ашва. Но что с ним делать, Дадхъянч не знал.

Конь дёрнул головой, Дадхъянч обернулся и увидел идущего за ними кшатрия. Притихшего и понурого.

– Эй, – крикнул риши, – далеко ли до земли сиддхов?

– Если так идти, то далеко, – отозвался воин. – И чем дольше идти, тем дальше будет.

– Да? – удивился Дадхъянч. – А как сделать, что– бы стало близко?

– Просто повернуть влево.

Дадхъянч повернул коня влево. Ашва не стал сопротивляться. Ему, видно, было всё равно, куда идти. И кшатрию, видно, тоже было всё равно, куда идти. Поскольку и он повернул влево. Дадхъянч понял, что в этой ситуации нужно что-то сказать:

– Здесь так принято, чтобы тебя сопровождали, или молодого воина заинтересовал мой конь?

– Не бывает молодых воинов, – в неисчислимый раз повторил Индра, – бывают умелые и неумелые. Меня заинтересовал твой конь.

– А меня заинтересовал твой нож, – сказал Дадхъянч не оборачиваясь.

– Это твердь, которую выплавляют из камня, – почему-то объяснил Индра.

– Из камня? – переспросил риши и посмотрел на попутчика. – Я уже слышал о чём-то таком.

– Чего там слышать, вот он, – кивнул кшатрий.

Дадхъянч впился глазами в предмет, словно для того чтобы разглядеть зримую необычность пятого элемента.

– Ты, должно быть, умелый воин, если обладаешь такое оружие?

– Я, – открыл рот Индра, – молодой воин, – продолжил Кавья Ушанас и засмеялся неожиданному пассажу. Дадхъянч тоже хмыкнул и оценивающе посмотрел на попутчика:

– Нетрадиционное мышление выдаёт в человеке либо мыслителя, либо…

– Дурака, – перехватил Индра. – Раджас и тамас. Полярность мышления. Слишком условно, чтобы быть верным.

– Но и твоё отрицание слишком категорично, – не задумываясь переметнул Дадхъянч.

– Так ведь это – сатва.

– Ну и что? Категоричность сатвы вызывает …

– Её поворот, – восхищённо предположил Индра.

– Верно. Её искривлённый отпечаток.

– Вот, значит, во что оборачивается правда. Если её вбивать силой?

Дадхъянч удовлетворённо кивнул. Ему понравилась последняя реплика нового попутчика.

– Что ж, ты вполне достойно соображаешь даже для риши. Не то что для кшатрия.

– Я же говорю тебе: я молодой воин, – уже серьёзно повторил Индра.

– Или просто новый? — лукаво спросил Дадхъянч. Индре тоже понравилась реплика собеседника.

Они шли по равнине, расшелушённой сухим недоростом креозота. Кривого и неуживчивого с другой растительностью. Небо пламенело редкими, размазанными по сияющей лазури облаками. Такими несхожими с этой ослепительной синью.

– А та девушка, – вдруг спросил Дадхъянч, – что же она не пошла вместе с тобой? Или ей с нами не по пути?

– Ей-то как раз сюда самая дорога, – занервничал Индра. – Но вот то, что не по пути – верно.

Дадхъянч понял, что дальнейшие расспросы здесь не нужны. Он хотел сказать что-нибудь умное, а главное – точное на эту тему, но вдруг подумал, что ничего сказать не сможет. Поскольку всё его познание совмещалось только с одной женщиной. С Гаури. Хорошо это было или плохо, но это было так.

Он вспомнил её последние слова и вдруг захотел вернуться домой. Остро и мучительно. Будто, кроме дома, ничего другого в его жизни и не было. Ничего существенного. Равностоящего. И чем дальше уводила его блажь от дома, тем явственнее он понимал свою беспомощность и неприкаянность вне его.

Дадхъянч погрузился в свои мысли и надолго замолчал. Каждый из них теперь молчал о своей женщине. Должно быть, и Ашва молчал о чём-то таком же. Ему тоже однажды не повезло с подругой.

– Я буду называть тебя Человеком с лошадиной головой, – сказал Индра, когда они остановились на ночлег. – По первому впечатлению.

Дадхъянч подумал, что, повинуясь когда– то первому впечатлению, он открыл свой младенческий роток, и его так и нарекли. Как оно прозвучало. Это впечатление.

– Называй, – равнодушно кивнул риши, – хотя меня зовут Дадхъянч.

– А меня – Индра. Но ты можешь звать меня Кавья Ушанас.

Риши взглянул на своего попутчика:

– Тоже по первому впечатлению? И кого ты впечатлил, «озарённый прозрением»?

– Самого себя. Так получилось. Как-нибудь расскажу.

– Да? А у тебя есть тайна?

– Тайна, – очарованно повторил Индра. – Ты, видно, мысли мои читаешь.

Дадхъянч не понял, но почувствовал, что они совпали. В чём-то имеющим особый смысл.

– Ещё меня зовут «победитель Быка» или «убийца данава», – вспомнил Индра.

– Немало для твоего возраста. И как же это было?

– Что было? – не понял кшатрий.

– Ну и как ты убил своего быка?

– Просто оказался в нужное время в нужном месте. Сиддхам требовался герой, и я совпал с их желаниями.

– Я тоже убил данава. Правда, это было давно, – вздохнул Дадхъянч, вспоминая горную хижину.

– Он был страшный?

– Обыкновенный. Леопард.

– Да? – изумился Индра. – Что-то на тебе не видно шрамов.

– Так получилось. Я тоже оказался в нужное время в нужном месте. Опоздай хоть на мгновение, и … – Дадхъянч почему-то вернулся мыслями к Трите.

– В нужное время в нужном месте, – тихо повторил риши.

– Это мой девиз. Так завещал мне отец. Однажды мы ходили в Амаравати. Я был ещё совсем маленьким…

– Что? – выдохнул Дадхъянч.

– Я говорю: мы ходили в Амаравати.

– А там в колодце сидел какой-то чудак и бормотал то, во что никто не мог вникнуть. Кроме одного маленького мальчика.

– Я плохо помню подробности, – пояснил Индра.

– Бедный Трита! Он всегда хотел спасти «благородных». А под конец выдохся.

– Кто это – Трита?

– Тот самый чудак, что сидел в колодце. И с которым ты разговаривал. А я был рядом и слышал ваш разговор, – Дадхъянч зачарованно смотрел на «победителя данавов». Блики огня метались в глазах Индры. Воин размешивал густую, пахучую одану, что пригорала, не успев вывариться в мякинь.

– Я тоже хочу спасти арийцев, – вдруг сказал воин, – только пока не знаю, как это сделать.

– От чего спасти? – поинтересовался Дадхъянч.

– Знать бы как, а от чего найдётся!

– В таком случае, этот конь должен принадлежать тебе.

– Один конь не спасёт всех обречённых, – покачал головой Индра.

– Мало ли в поле коней?

Индра взглянул на Дадхъянча, перевёл взгляд на мирно пасущегося Ашву и что-то замыслил. Но не стал с этим спешить, оставив затею до утра.

Дадхъянча разбудил шумный разгуляй Ашвы. Конь топтал землю, фыркал и вдруг опрометью задал куда-то по дымному лугу.

– Что это с ним? – спросил Дадхъянч, усаживаясь на ворохе травопала и щуря заспанные глаза.

В нескольких шагах от места конских резвостей стоял Индра, перехватив болью исковерканную руку и выражая лицом чувство, близкое к негодованию и досаде.