Великий поход

«Никогда не доверяй оружию больше, чем самому себе!» – сказал однажды Гарджа, собираясь брать цену за арийских коров. Но что это значило, Индра так и не понял. Не понимал этих слов он и сейчас, когда спал в обнимку с луком, когда ел кашу, держа его на коленях, когда не выпускал его из рук, отправляясь по своим детским затеям.

Подошёл день обряда. Жрецы-адхварьи омыли Индру, как полагалось по этому случаю. Волосы Индры смазали жиром, отчего они потемнели и выглядели мокрыми. Он заплёл себе в косицу стебель мандрагоры. Наудачу. По совету кумара-риты.

Мальчика подвели к требищу марутов. Седой хотар посмотрел на Индру сдвинув косматые брови.

– Ты видишь тот жертвенный столб? – спросил жрец юного воина. Индра кивнул.

– Когда забьют барабаны судьбы, я смажу его жиром. Как и положено при жертвоприношении. Пока жир не высох, ты должен поймать дичь и принести её сюда. Наша праматерь Варкарья примет твою жертву, и ты станешь кшатрием. Но поспеши, ты должен успеть это сделать, пока не высох жир. Хотар повернулся к столбу и невнятно зашепотал заклинание. Адхварьи поднесли ему чашу. Со свежими подтёками. Старец опустил в неё пальцы, передавая содержимому тревожную зыбь. Потом его пальцы скользнули по столбу, теряя мутные окатыши жира. Индра смотрел замерев. Как заворожённый.

– Ты ещё здесь? – спросил хотар не оборачиваясь. Мальчик попытался ответить, но у него не получилось.

– Поспеши, праматерь уже ждёт.

Все, кто видел маленького охотника, покидавшего Амаравати, все, кто его хоть как-то знал, сейчас находились в предвкушении чего-то скандально необычного. Даже Кутса, долго внушавший себе, что, кроме непуганых горлиц, под стрелу Индры ничего не попадётся. Но Кутса просто завидовал ещё не добытому лесному трофею и надеялся на горлиц. Но его ожидания не оправдались.

Индра пришёл под вечер, волоча за собой ещё сырую, только освежеванную шкуру волка.

– Скажи, хотар, – крикнул мальчик ещё издали, – праматерь возьмёт мою жертву, или мне ещё походить?

– Что? – возмутился было старец. – Ты принёс волка?

– Почему волка? Данава! Разве это плохая жертва?

– Данава? – недоверчиво переспросил хотар.

– Данава, – подтвердил Индра. Если ей мало шкуры, можно вернуться за мясом. Я закопал его от ворон. Правда, туша тяжёлая, и самому мне её не дотащить.

– Но помогать нельзя… – только и вымолвил озадаченный старец.

– Нельзя, – кивнул Индра, – я знаю, таковы условия. Так, может, она возьмёт шкуру? А с мясом потом решим.

– Скажи, как тебе удалось победить волка?

– Данава, – поправил жреца Индра.

– Ну да, данава.

– После того как я потратил много времени, гоняясь за дичью, я решил, что это несправедливо.

– Что несправедливо? – не понял хотар.

– Несправедливо то, что из нас всё время кто-то один гоняется за другим. Пусть теперь будет наоборот.

– Что? Как «наоборот»? – глаза жреца округлились.

– Да так. Пусть теперь бы кто-то из них поохотился и на меня.

Воцарилась продолжительная тишина. Старый хотар марутов смотрел на малыша, такого с виду беззащитного и беспомощного, который говорил странные вещи. Слишком умные или слишком глупые. Хотар пока не разобрал. Охотник говорил, что сделал себя… живцом для волков. Этот малыш. Тот, что с виду едва бы справился с домашней кошкой.

– Что же было дальше? – наконец спросил старец.

– Я намазал ноги коровьим помётом, накрыл голову шкурой и пошёл туда, где недавно видел волчью стаю. Я видел волков, когда искал чёрный орешник. Там было несколько молодых псов. Они играли в охотников. Должно быть, им ещё никогда не приходилось охотиться на корову. А в это время молодые волки начинают самостоятельную охоту. Об этом мне рассказывал Гарджа.

– Дальше.

– Так вот. Я пришёл на тот луг, потоптался, обломал несколько кустов и после этого дал дёру. Недалеко от того места течёт ручей. Мне пришлось как следут ополоснуться, чтобы смыть с себя все запахи. Но прежде я подвёл следы к высокому шесту, на который повесил шкуру.

– А дальше ты спрятался и стал выжидать.

– Верно.

– Волки вышли посмотреть, кто шумел на их лугу, и учуяли следы коровы.

– Верно, – подтвердил маленький охотник. – Так и было.

– Но ведь это шкура матёрого волка, который преспокойно мог тебя разорвать.

– Он пришёл потом. Когда молодые бегали перед шестом и скребли его когтями. Пришёл посмотреть, что у них там происходит.

– Ты выстрелил?

– Да. Я попал ему в шею. Когда он умер, молодые псы облизали его, повыли и разбежались.

– Ясно. Что ж, я думаю, праматерь Варкарья примет твою жертву, – старец сделал жест жрецу-агнидху, и тот принялся доставать огонь. Из сухой доски, пропекая её трением.

Когда священная солома приняла тлеющую подпалину и занялась бодрым, разносистым пламенем, хотар вознёс руки к небу и громко вскричал:

– Свага!

Жрец бросил шкуру в огонь, и все смотрели, как Агни боролся с сыриной. Он задыхался дымом, когда слизал весь мех. Индра с ужасом думал, что огонь сейчас потухнет. Что праматерь не питается данавами. А может быть, это был не данав. Просто волк. Такой же охотник. Но ведь, случись ему справлять обряд своей праматери, и жертвой мог бы стать Индра. Сегодня один охотник был удачливее другого. Правда, удачливому не исполнилось ещё и шести лет…

Агни скрутил и расплавил кожу. Праматерь приняла жертву.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Кончилось лето. Небо кисло дождями. Травы поменяли запах. Так пахло только осенью, Ашока знал это. Травы выпекло за лето, и сейчас они набухли от сырости. Они уже не пахли зеленью, как летом.

– Где твои воины? – спросил Ашока, разглядывая дождь.

– Индра увёл их охотиться на данавов, – скучно ответил кумара-рита. Ашока хмыкнул:

– Что, опять всех?

– Да.

– И даже тех, кто в два раза его старше?

– И их тоже.

– Это может превратиться в недобрую привычку.

– Почему? – удивился кумара-рита.

– Нельзя ходить на демонов, как за грибами. Пропадает исключительность ситуации.

– Индра так не считает, – возразил кумара-рита.

– Кто не считает?

– Индра.

– Индра? А кто это? – начал раздражаться Ашока.

– Но он тоже марут и тоже воин.

– Да уж, марут! – тихо усомнился старик. – Лучше б он был адитьем.

–Что?

Ашока не стал объяснять.

– Возвращаются.

Кумара-рита подошёл к старому воину. Шумели деревья, стряхивая с листьев воду. По двору, ёжась промокшими шеями, шли усталые охотники. Приметив своего вождя и Ашоку, они ритуально приветствовали старшин. В соответствии с их достоинством. Правда, не очень складно, но это от усталости.

– Как успехи? – без интереса спросил Ашока кого-то из юных охотников.

– Одного убили, – услышал он в ответ.

– Да? Одного? И на чьём счету этот подвиг?

Ашока почему-то был уверен, какому имени следовало прозвучать. Тому, которое в последнее время он только и слышит.

– Кутса постарался.

– Кутса? – удивился Ашока. – Он, вроде бы, не отмечен стрелковым мастерством.

– Так он его камнем.

– А-а.

Дети зашли под навес. Последними оказались Индра и Кутса. Они что-то обсуждали и будто бы не замечали дождя.

– Не так страшен сам данав, как то, что мы о нём думаем, – услышал Ашока слова Индры. Кутса не сопротивлялся. Слушал. Ашока почесал у себя за ухом.

– Послушай, Индра! – крикнул он через дождь. Мальчик перевёл взгляд на старого воина.

– Ты должен пойти со мной. И не задавай вопросов.

– А я и не задаю, – ответил Индра. – Я же не дурак.

– Ты самый трудный мой ученик, – без сожаления сказал Ашока, когда они пошли со двора.